— Ты пытаешься меня обмануть, иностранец? Я теряю терпение. В салоне становится шумно — это начинают оживать лопасти турбин. Самолет вот-вот выедет из ангара. — Мои наниматели помогли Гринбергу пробраться в ваш город. — Кирихара прикидывает расстояние до выхода. — Мои наниматели помогли Гринбергу здесь обустроиться. — Оценивает свои шансы. — Мои наниматели дали мне поддельные оттиски, которыми я заменил настоящие. — Ему нужно еще несколько секунд подумать! — Мои наниматели работают с Гринбергом. — Имя, — приказывает Басир. — Говори имя. Ага, и паспортные данные всех Кирихар, чтобы ты перерезал всю родню и затоптал мамин палисадник. Времени на умные планы не остается, и Кирихара решает прибегнуть к самому примитивному. — Я скажу вам его, если вы… Вот черт! — Кирихара резко поворачивает голову к окну, меняется в лице и подается назад. И на удивление, это работает. Басир отвлекается: делает шаг к окну, перестает фокусироваться на оружии. Он старый и низкий, а Кирихара — молодой, высокий и только что его развел, как пятилетку. Тех двух секунд, что Басир смотрит в окно, достаточно для Кирихары, чтобы выхватить с сиденья свой отложенный пистолет и развернуться боком в проходе. Заметив это, Басир злобно рявкает: — Ахме… — Не думаю, что это здравая идея, — предупреждает Кирихара, краем глаза следя за кабиной пилота. — Я хороший стрелок. Я выстрелю в вас раньше, чем он в меня попадет. Потом он меня, конечно, убьет. Но будет уже поздно. И говорит он это так уверенно, будто да, действительно — трижды «ха»! — хороший стрелок, будто попадет, а не промажет, будто успеет сделать хоть что-то, если Ахмед решит его убить. Выходит почти скучающим тоном… Да и, если честно, Кирихара почти не боится. Как будто Джакарта его чем-то заразила. — Просто выпустите меня отсюда, пак Басир, — предлагает он, кивая на дверь, — и улетите со своими оттисками туда, куда вам нужно. Разойдемся каждый при своем. Басир злится: это видно по сжатым челюстям, по раздувающимся крыльям носа, но где-то рядом начинают стрелять, и это перевешивает. Они оба понимают, что ему надо убраться отсюда как можно скорее. — Проваливай, — цедит он. Кирихара просачивается мимо него во входное отделение фюзеляжа; ни тот, ни другой не опускают пистолета. Одной рукой, не глядя, открывая дверные запоры, Кирихара спрашивает: — Лукман Перети все еще жив? — Лицо Басира говорит о том, что Кирихаре лучше уносить ноги, пока жив хотя бы он. Тяжелая металлическая дверь медленно открывается, освобождая путь наружу. — Ладно, можете не отвечать, но на всякий случай я прихвачу… — он тянется и хватает увесистый аптечный чемодан, — это. Спускаться по трапу спиной вперед, продолжая в кого-то целиться, — не самое простое дело, но Кирихара справляется. Когда он оказывается на земле — боже, у него получилось, — дверь захлопывается. И самолет начинает выезжать из ангара. * * * Возможность спастись неуверенно маячит на горизонте. Если Рид будет достаточно ловок, достаточно быстр, достаточно осмотрителен и все это помножит на два, чтобы быть ловчее, быстрее и осмотрительнее Деванторы, у него может получиться. Этот люк открыт, как и два следующих, — Девантора слишком умный, он к ним не сунется. А вот самый дальний призывно манит. Ну давай, Эйдан Рид, шепчет люк, запихни в меня жопу Деванторы. И Рид с ним абсолютно солидарен. — Ты же помнишь, что у тебя там бедный старик плачет, ждет тебя? — Стоя на вершине покатой крыши, они оказываются в нескольких метрах друг от друга, а значит, Рид может открыть рот. Девантора приглаживает волосы — кровавый стайлинг держит намертво — и тяжело дышит: — Зато как он будет радоваться, когда я принесу ему твою голову. Он наступает, и Риду не остается ничего другого, кроме как делать медленные шаги спиной вперед. Главное теперь — самому в люк не провалиться. — Да ладно, зачем старику моя голова? — Он примирительно выставляет руки вперед. — Он даже наверняка не помнит, как меня зовут! Себе лучше оставь. — Хорошая идея! — У Деванторы глаза загораются, как у ребенка, который по изгибам подарочной упаковки догадывается, что внутри тот самый желанный подарок. — Сделаю себе из твоего черепа чашку. Маньяк. Он просто маньяк. — Ты сейчас шутишь, я надеюсь? Так, два открытых люка он прошел, значит, за ними благословленный Богом третий, закрытый. Проверять смысла нет: как только Рид хоть малейшим движением спалит план, он подпишет себе смертный приговор. — Шучу, конечно! Из твоей маленькой глупой головы даже чашку не сделаешь — так, рюмочку! Вот вроде и обосрал, а вроде и отлегло. Девантора делает резкое движение вперед, и Риду приходится срочно податься назад, но крыша наклонная, равновесие удержать трудно, и в итоге он валится на спину, смешно взмахнув руками и совсем несмешно приложившись затылком. — Слушай, не надо умирать самому. Мне будет обидно. Я тут стараюсь, — смеется Девантора, возвышаясь над ним окровавленным с ног до головы ангелом смерти. Придерживая затылок, Рид приподнимает голову и цедит: — Без ножа режешь. — О, спасибо за напоминание. И тогда Девантора достает из набедренной панели нож. * * * Снаружи повсюду беспорядочно стреляют охранники, итальянцы и люди из «Аль-Шамеда», и, если самолет Басира их всех не передавит, Кирихара не представляет, что делать с раненым Юдой. Умирающим Юдой? — Вот черт. — Кирихара падает на колени рядом с ним. Неподалеку — еще два тела, оба картелевцы, признаков жизни они не подают: видимо, Юда уложил немало людей на пути сюда. — Все… не так плохо… как выглядит. — Юда зажимает рану на боку. Выглядит он бледным, но терять сознание не собирается. Пока не собирается. Самолет выезжает, оставляя их в ангаре одних. Кирихара никогда никого не убивал, а еще никогда не бросал умирающих истекать кровью; и сейчас его моральный компас бьется в истерических конвульсиях. Нужно уходить как можно быстрее, но… Юда? — Забирай… Рида… если он еще жив… и проваливайте, — прекрасно понимая, о чем он думает, приказывает тот. — Оттиски вам больше… не достать. Это «если» заставляет Кирихару впервые остановиться и задуматься о шансах Рида на успех. Он много слышал про Девантору и много слышал про Рида. Видел Девантору в бою и видел Рида в бою. Он даже примерно предсказать не может, как эта драка закончится, — и это одновременно и пугающая, и приносящая облегчение мысль. Значит, пятьдесят на пятьдесят. Кирихара решает проигнорировать приказ от человека, который не является его начальником даже номинально: — Где хоть кто-нибудь из ваших людей, когда вы умирать собрались? — Открой мне аптечку. — Вам она не поможет, — раздраженно огрызается Кирихара. Юда морщится от боли: — Поче… Окончания Кирихара уже не слышит. * * * В кармане начинает вибрировать телефон. Упершись локтями в обжигающий металл нагретого на солнце люка, Рид молится, чтобы не провалиться вниз, и кричит: — Стой, подожди, стой! — Девантора поднимает брови. — Мне звонят. — Да пожалуйста, Эйдан. С горем пополам вытащив телефон, Рид принимает звонок и включает громкую связь. — Рид, я н..ч..аю? — раздается в динамике. — Лопес, ты на громкой!