— Спасибо, — говорит Кирихара вслух. А как только они усаживаются в машину и Эйс бросает на него удивленный взгляд, огрызается: — Что? Жми на газ! * * * — У него ничего, — качает Кирихара головой, как только оказывается на кухонном стуле в квартире. — Гринберг не оставил зацепок. Они пересеклись буквально на минуту, тот отдал ему оттиски и сел в такси. — Номер такси, естественно, не запомнил? — дергает аккуратной черной бровью Бирч. Кирихара качает головой: — Темно-синий «Форд», все. Будем пытаться проверять по дате и району? Они встречались у торгового центра Ситра-Гарден-Сити. Может, камеры… — Нет нужды, — качает головой Бирч. Арройо хмурится: — Не будем прорабатывать линию Гринберга? Но что мы тогда будем делать, если оттиски у Картеля? — Кое-что другое… Кое-что более перспективное, — отвечает Бирч, задумчиво взвешивая в руке пистолет. — Я договорилась о встрече с Церковью Ласкано. * * * Если Кирихару попросили бы выбрать место, которое ассоциируется у него с бандитскими заговорами, расстрелами неугодных, западнями и засадами, то он бы выбрал или типичный деревянный ангар, одиноко стоящий посреди техасских полей (они всегда казались Кирихаре мрачными), или… или как раз вот такое местечко. — Это заброшенный автомобильный завод, — говорит им Арройо по пути в машине, — закрыли из-за банкротства. Быстро приезжаем, быстро находим седьмой корпус, быстро проводим переговоры… — Это издевательство, — говорит им Арройо на въезде, когда они вылезают из машины у провала в ограждении, чтобы вручную раздвинуть ворота. — Я уж было думал, мы попали во временную петлю и периметр никогда не закончится. «Быстро» не задалось с самого начала. Огромные комплексы кирпичных зданий раскинулись на территории больше ста пятидесяти гектаров к юго-востоку от города; сплошь разбитые стекла, длинные ржавые трубы, грязно-бурые железные прогнившие гаражи. — А что нам искать? — Эйс с сомнением рассматривает тянущееся вдоль пустынной дороги трехэтажное здание, за которым будет еще одно такое же, после которого будут еще и еще: километры одинаковых зданий. — Священник сказал, что седьмой корпус — это старые покрасочные цеха, — тянет Арройо, взглядом оценивая масштаб бедствия и машинально заползая ладонями в задние карманы шорт. И задумчиво поджимает губы. Кирихара догадывается первым. Он поправляет очки и утверждает, а не спрашивает: — И вы понятия не имеете, где они. Арройо соглашается: — И я понятия не имею, где они. * * * Когда они наконец находят эти проклятые цеха — огромные пространства под высокими сводами, длинные ряды почти нетронутых стекол, железные ворота, — то опаздывают на встречу почти на сорок минут. Впрочем, и торопиться не стоило. Церковь, как оказалось, пунктуальностью не отличается. — Учитывая такую неорганизованность организованной преступности, — Эйс присаживается на капот, — неудивительно, что в Джакарте бардак. — Дома с этим получше — и что-то я не заметил у нас порядка, — тихо посмеивается Арройо. — Надеюсь, они купят нам по куску пиццы в качестве извинений, — фыркает Эйс. Кирихара абсолютно точно не закатывает глаза. А затем раздается шум. Кортеж въезжает в пустынный цех, помпезно ревя моторами. Кирихара морщится от громкого, резонирующего звука. Две машины — обычный церковный «Мерседес-Гелендваген» и не уступающий ему в размерах «Хаммер». — Не смотрите так на меня, — говорит Арройо, — у нас не было двух машин. Из «Гелендвагена» вылезают двое: уже знакомая маленькая фигура в черной рясе и Эйдан-Зачем-Его-С-Собой-Взяли-Рид. Еще двое появляются из «Хаммера»: местный Дуэйн Скала Джонсон вместе с высокой чернокожей женщиной с ярко-рыжими дредами в коротких шортах и больших берцах — его напарницей, Зандли Таснем. Он хлопает дверью задорно, она — лениво. Впрочем, человеку, который вылезает из машины, опираясь на дробовик, простительно быть ленивым. Кирихара оглядывается: всю эту сцену можно было бы для наглядности обозвать «стенка на стенку из дерьмового голливудского боевика». Люди Церкви выстраиваются напротив их троицы и выглядят очень уверенными в себе. Их главный — святой отец Салим — демонстративно медленно закуривает. — Буенос диас, — размашисто кивает им Диего Боргес. — Ну что, как оно? Как оно — после того как вы разбомбили наш гостиничный номер? Как оно — после того как вы за здорово живешь покатали нас по полу и наградили парой ударов правой? Как оно — когда у нас нет другого выбора, кроме этой встречи? — Прекрасно, — дружелюбно улыбается инспектор, создавая абсурдную иллюзию того, что они здесь встретились устроить дружественный корпоративный бейсбольный матч между двумя офисами. — Если вы интересуетесь. — Интересуемся, — отвечает Салим, хмурясь. Если, конечно, у него существуют другие выражения лица. — Епископ сказал, что главная у вас — женщина. — Он демонстративно их оглядывает. — Где она? — Ну, — продолжает улыбаться ему Арройо и пожимает плечами, — вы не привезли епископа, а мы ее. Сейчас главный ты? — И ты, — цокает языком тот. — Как я погляжу. Похоже, начальство начало мериться тем, чей авторитет авторитетнее, а Кирихара надеялся, что оба они слишком умны для такого. И видимо, хоть одна его надежда в этом городе оправдается, потому что следом святой отец (размером с огурец, произносит, дебильно хихикая, голос Чопинга в его голове) Салим произносит: — Итак, что именно понадобилось американским спецслужбам в Джакарте? — И выпускает струю дыма. Зандли Таснем рядом с ним демонстративно морщится и машет рукой. — Ловите самого Гринберга или только оттиски? — Любые заграничные операции с участием правительственных структур США абсолютно исключены, — удивленно говорит Арройо. — Понятия не имею, о чем ты тут таком болтаешь, падре Салим. — И затем улыбается: — Мы туристы. Салим вскидывает брови так выразительно, что можно было бы ничего и не говорить. Но он говорит: — Туристы, — повторяет. — Ну, тогда мои парни — турагенты. — Открываем бизнес? — хмыкает Эйдан Рид. — Всегда мечтал. — Горячие туры до дна Китайского моря, — посмеивается Боргес. — Мне казалось, вы уже выбрали себе прикрытие, — хмыкает Арройо. — Божье дело — самое праведное дело в мире, не так ли? Зандли подставляет ко рту ладонь и говорит громким шепотом: — Падре просто не идет сутана, вот он и выкручивается. — А ты душная, вот ты к нему и придираешься, — улыбается ей Эйдан Рид с другого конца колонны. У Кирихары создается впечатление, что только расстояние и количество людей между ними позволяют ему быть таким смелым. Ладно, вранье: у Кирихары создается впечатление, что дефект головного мозга позволяет ему быть таким смелым. — Его преосвященство сказал, что вы попросили о сотрудничестве, — перебивает зарождающееся побоище (Зандли начинает поднимать свой дробовик, причем с явным намерением использовать его как биту) Салим. — Нас не интересует деятельность Церкви или преступления, совершенные на территории Индонезии, — Арройо бросает взгляд на Боргеса, — или других стран. Преступления, совершенные на территории или против Соединенных Штатов, также вне нашей компетенции и сферы интересов. — Он разводит руками. — Мы здесь, чтобы найти оттиски американских долларов, которые могут нанести вред американской экономике, и изъять их. — Вы ведь понимаете, что мы ищем оттиски не для того, чтобы развесить их по кельям и любоваться? — уточняет Рид, влезая в диалог. Арройо, подчеркивая, чье мнение в Церкви для него имеет значение, не сводит глаз с Салима. — Мы предлагаем объединиться, чтобы изъять их у Картеля. — Ты имеешь в виду, красавчик, — тянет Зандли, — чтобы обокрасть Картель. Называй вещи своими именами. Кирихара бросает взгляд в сторону Рида, который — он прямо чувствует — хочет вставить что-то оскорбительное и не имеющее отношения к делу. Вместо этого Рид натыкается на укоризненный взгляд Боргеса и, закатывая глаза, не встревает. — Уже половина города знает, что мы ищем оттиски, — продолжает Арройо. — Никто не будет с нами работать. И может показаться, что мы в абсолютно проигрышной ситуации, а у вас есть выбор… — Именно так и кажется, — снова влезает Рид. Кирихара вздергивает брови: этот тип может хотя бы минуту прожить без попыток обратить на себя внимание?