Дверца распахивается на полной скорости, и только потом Рид понимает, что, возможно, это все-таки была не самая удачная идея. Воздух и истеричные гудки на трассе врываются в машину вместе с осознанием, что от знакомства с асфальтом на скорости сто километров в час спину Рида ничто не отделяет. Это понимают и он, и амбал. Они смотрят друг на друга. Искра, буря… — Даже не думай об этом, — хрипит Рид, одной рукой цепляясь за подголовник, а второй перехватывая руку с пистолетом. Идет возня, пистолет стреляет в крышу салона, Рид кусает чужую руку — до хруста, — пистолет вылетает… …прямо из машины. — Ты труп, — с искривленным лицом обещает ему громила. Милый, если бы Рид получал по баксу каждый раз, когда ему это обещают… Но у громилы хороший старт: он бросается на него и давит вниз, пока Рид не отпускает подголовник, а его голова не начинает свисать с сиденья. Твою мать. В перевернутом мире Рид видит, как из окна едущего на соседней полосе желтого седана выглядывает испуганное лицо девчонки лет двадцати. Она кричит что-то в прижатый к уху телефон; он успевает ей улыбнуться, потом — вспомнить, что зубы у него, скорее всего, в крови, а потом — понять, что испугана она не из-за этого, а потому что их машины неумолимо сближаются. Рид меняется в лице от ужаса, когда понимает, что к нему — к его лицу — приближается колесо седана. Задрав голову, он орет что есть мочи: — Лукман, влево! — И снова опускает. Нет, они все еще сближаются. — Лукман! Скажи ему, чтоб брал левее, — бьет он охранника, но тот лишь сильнее начинает выдавливать его из машины. Девчонка в окне закрывает лицо руками и, кажется, ревет от страха. — Лукман! — на последнем издыхании орет Рид. Господи Исусе, если он сейчас выживет, он больше никогда не будет брать чужое и бить людей! — Влево, твою мать! Влево! То ли Лукман его слышит, то ли есть на свете бог, но машина действительно дает влево. Иисус, кстати, тут такое дело… Рид наврал. Первое, что он делает, когда выживает, — это бьет мужика в лицо: — А ты… — лицо под кулаком хрустит, — отвернись, я стесняюсь! — Ты меня достал! — орет тот, заливая все вокруг кровью. Но Рид уже изловчился и бьет его еще несколько раз. На последнем издыхании он берет его за воротник и с силой ударяет о раму — и затем наконец меняется с ним местами. — Не испорть прическу! — кричит Рид, перекрикивая шум ветра. И выталкивает охранника из машины. — Ну, как вы тут без меня? — захлопывая двери и возвращаясь в вертикальное положение, спрашивает он запыхавшимся голосом. А потом видит, что Девантора и Лукман снова держат друг друга на мушке. — А, вижу, все по-старому. Приятно, что можно на вас положиться. — Как ты это сделал? — с легким раздражением интересуется Девантора, хотя смотрит не на него, а на Лукмана. — Что? — все еще пытаясь отдышаться, спрашивает Рид и вытирает кровь, натекающую со лба. — Вырос таким красивым? — Выбрался из наручников. — А. Вашей секретарше надо внимательнее следить за своими канцелярскими принадлежностями. — Ненавижу эту твою способность выбираться живым из самых безнадежных ситуаций. — Я этим знаменит. — Ты знаменит своей дурной прической, не путай. — И поднимает вторую руку. И в этой второй руке у него второй пистолет. Который смотрит на Рида. Последний кривится: ну, от Деванторы стоило ожидать. — Будет прекрасно смотреться на надгробии. — Затем он говорит: — Опусти пистолет и останови машину, Лукман. Иначе я его прикончу. — Хочешь — стреляй, — хмуро, но безразлично говорит тот. — Мне без разницы. — Эй, я думал, мы поладили, — напрягается Рид. Лукман ему не отвечает, одновременно объезжая затор на дороге и держа Девантору на прицеле. Вот многофункциональный же мужик! Жаль только, что они, видимо, все-таки не поладили. — Так, значит, ты не с Церковью… Но тогда кто тебя купил? — Девантора задумчиво облизывается. Поперек лица у него стекает кровь из разбитой головы. Красные волосы, красное лицо, руки, сжимающие пистолеты, тоже в крови, — ну чисто фотка на рекламный баннер «Приезжайте в Джакарту». — Триада? «Аль-Шамед»? «Коршуны»? Кто? Рид пользуется паузой, чтобы посмотреть в окно. Видимо, в какой-то момент Лукман свернул на север и съехал с шоссе: они постепенно приближаются обратно к главной улице Сети-Буды, снова к Хамайма-Тауэр. Стекла у них снова подняты — в Джакарте невозможно ездить с открытыми окнами, — и звуки вокруг глухие, но Риду кажется, что впереди происходит что-то странное. Дорожная динамика нарушена: кто-то выходит из машин, люди идут слишком быстро, оглядываются, слишком многие разговаривают по телефону. Рид прислушивается: ему кажется, что где-то что-то бухает, как огромный молоток. Чем ближе они к повороту, тем больше и больше это похоже на… — Эй, пацаны… — Я не работаю с отбросами, — цедит Лукман. — Так что, если ты думаешь, что я кому-то продался, ты плоховато меня изучил, Девантора. — Ребята… — Ты сам знаешь, что мне плевать на деньги. — Тогда что? Я одного не пойму. Ты хренов рыцарь, Лукман, и этим мне нравился, так что объясни мне, прежде чем я вышибу тебе мозги… — Ребята, не хочу прерывать, но… — Сначала делай, потом хвались. — И куда же делось твое уважительное «господин»? — Да послушайте… — Заткнись! — Помолчи, Рид. — Да посмотрите уже вперед, идиоты! — выкрикивает Рид и тычет пальцем в лобовое стекло. — Хамайма-Тауэр горит! Потому что Хамайма-Тауэр и правда горит. Впереди, над домами, дымится черным шпиль небоскреба. Лукман окончательно останавливает машину, но сейчас это уже неважно: на дороге тормозить начинают все. Стук отбойного молотка становится явственнее. Это взрывы. Стеклянная башня, бывшая целой, когда они покидали ее час назад, больше никогда не будет прежней: огонь видно даже отсюда, за несколько кварталов. Черный дым заполняет небо. Воздух плывет на жаре. Пожарные автомобили не могут протолкнуться сквозь пробки в конце улицы, толпа беснуется, пытаясь выбраться по тротуарам и переулкам. Бегущий народ обтекает их тачку с обеих сторон. — Да что тут, на хер, произошло… Рид ошалело провожает взглядом отряд полицейских, появившихся из соседнего переулка: они бросают машины прямо на дороге — дальше не проехать — и со всех ног бегут к эпицентру. Картина напоминает фильм-катастрофу: люди останавливаются посреди проезжей части, вылезают из автомобилей, с ужасом смотрят на происходящее вдали; некоторые успевают достать телефоны, многие пытаются развернуться и уехать подальше. Гудки клаксонов наполняют воздух вместе с пронзительным воем сирен, взрывами и стрельбой. Рид понятия не имеет, что тут происходит, но, кажется… Девантора вываливается из машины. Вот-вот. Пора сваливать. Происходящее его не интересует — поймет потом, — на разборки Лукмана и Деванторы ему тоже по большому счету плевать. Лукман как раз вылетает следом за Деванторой и накидывается на того со спины. Побоку. Рид собирается забрать оттиски и испариться. А вот у Деванторы на него другие планы. — Стоять, — кричит он, когда Рид уже хватается за дверцу багажника. Вырвавшись из хватки Лукмана и вырвав себе дистанцию, он держит Рида на прицеле. — Я сказал боссу, что ты сдохнешь, — улыбка у него маниакальная, — и ты сдохнешь, Рид. Рид ныряет за багажник — пуля проходит в каких-то сантиметрах от лица. Вот же настырный уебок. Наверху слышатся еще выстрелы — и с другой стороны машины оказывается пригнувшийся Лукман. Они с Ридом обмениваются взглядами. Кажется, придется ему помочь уложить Девантору. Вот же гемор. — Ну и чего вы попрятались? Вот же гемор! Чтобы справиться с Деванторой, Рида и Лукмана, конечно, мало. Одно дело — скинуть его в воду под летящими пулями, другое — действительно победить в рукопашной. На самом деле, к стыду Рида, Девантора может уложить их обоих. Что у него почти и получается: они набрасываются на него вдвоем, но выбить пистолет у Лукмана и сбросить с себя Рида у него занимает меньше нескольких секунд. С Ридом в его нынешней кондиции у Деванторы вообще никаких проблем — он отбрасывает его, как щенка. Удар в живот откидывает Рида на асфальт — и он правда не чувствует в себе сил подняться. Ребра горят, голова звенит, а черные пятна перед глазами очень мешают быть супергероем. Рид видит: Лукман — тренированный боец, но Девантора, несмотря на разницу в комплекции, все равно играючи отшвыривает и его, а затем стреляет, и Лукман исчезает из поля зрения. Вот же дерьмо. Надо уползти отсюда. Девантора будто понимает его намерение заранее и снова целится в него: — Не так быстро, Эйд… А потом падает на одно колено, подкошенный выстрелом в ногу. Рид рывком отползает, но не потому, что боится тоже попасть под обстрел, — нет, потому что Девантора снова поднимается на обе ноги и с дикой ухмылкой оборачивается в сторону, делая шаг вперед: — Вы что, думаете, я… — Пуля прошивает его икру, но Девантора всего лишь спотыкается. А где кровь? — Не так… Справитесь… — Что-то происходит с его речью. — Уро… А потом получает еще один выстрел — прямо в грудь. Только спустя секунду Рид понимает, что это не пули. Девантора удивленно опускает взгляд на пробитую рубашку, тянет руку, а потом, закатывая глаза, падает на землю. Его что, вырубили транквилизатором?!