— Это в гороскопе написано? — Не накаркайте, — останавливает их Салим. — Нет, я понимаю, почему это место так нравится всяким бандюганам вроде… нас. — Рид делает пространный, подернутый пеленой поэтического вдохновения пасс рукой. — Атмосфера здесь такая прям располагающая… да все-все, Салим, не смотри на меня так. Молчок. Как и любой уважающий себя молчок, этот длится недолго. Они медленно въезжают на пустую парковку, залитую потрескавшимся асфальтом. Парковочная разметка стерта временем, сквозь трещины пробивается сухая трава. Телефон Рида заходится короткой трелью, и при виде имени контакта на дисплее плохое предчувствие появляется и у него. — Напомните, — без приветствий, коротко говорит Боргес тем самым голосом, который он использует, когда не хочет шутить, — с каких пор эти ваши «Тигры» ездят на кортеже из БМВ? Восточный заезд, семь машин. Черт. Черт! — Здесь Картель, — коротко сообщает Рид остальным. Салим бы мог воскликнуть: «А я же говорил!» — но вместо этого он гаркает: — Твою мать! Сваливаем отсюда! Нирмане дважды говорить не нужно: она резко сдает назад. Далеко уехать они все равно не успевают: на следующем повороте их лоб в лоб встречает картелевская тачка. — Тарань его, Нирмана, тарань его к чертям собачьим! — восклицает Рид. — Ты в своем уме? — орет на него Салим. — Нирмана, направо давай, направо! Сквозной проезд! Авторитета у Салима больше. Нирмана заходит на крутой разворот, Рида бросает в дверцу, шины скрежещут по асфальту. Салим прав: склады правда сквозные, но такими они остаются недолго — через секунду и там появляется пара больших машин. Они загораживают проезд. — Нас зажали! — кричит Боргес в микрофон. Голос его звучит как из-под матраса, сквозь динамик барабанит дождь из пуль. Такие же осадки выпадают и у них. Сначала Рид слышит только дробь, потом — как пули влетают в корпус автомобиля. Салим, прихватив Андрея, падает. Нирмана выдает лихой вираж. Нужды в джакартском дрифте нет — если только не окажется, что где-то все время прятался еще третий выезд. Рид вжимает голову в плечи. Лихой вираж Нирманы все не кончается и не кончается, пока они не начинают таранить монструозный складской стеллаж. Рид влетает плечом в Нирману, Нирмана влетает плечом в корпус машины, они дружно ругаются. — Цела? — кряхтит Рид. Оборачивается на заднее сиденье. — Вы как? Видимо, им простреливают колесо. Салим распрямляется. Рид оборачивается, чтобы посмотреть в окно, и видит траурно-мрачного Сурью в парадно-выходном: черный низ, белый верх. Автомат в руках придает ему особый стиль, эдакий мафиозный душок — «Вольто» и не снилось. — Выходим, дамы и господа, — говорит Сурья, дергая дверную ручку машины снаружи. — Пожалуйста, держите руки так, чтобы я видел. За его спиной вырастают картелевские солдатики с пистолетиками. Пистолетики находят цель в виде головы Рида. Рид справляется: — Нам стоит переживать за «Тигров» или крыть их нехорошими словами? — Вам стоит завалить рты, — погано ухмыляется один из амбалов позади Сурьи, пока тот интеллигентно молчит. В бардачке, он знает точно, лежит еще один пистолет. — Вылезай давай, без фокусов, — бросает Сурья, перехватывая его взгляд. Рид не может выбрать, с кем ему поддерживать зрительный контакт: с самим Сурьей или с дулом его автомата. Впрочем, тот сам разрешает эту дилемму: — Смотрим на меня, пожалуйста, — опасно покачивает он оружием. — На меня, — повторяет он, косясь в сторону Андрея, и выпускает очередь из автомата в потолок. — И руки подняли. Спасибо. Рид покорно поднимает руки, экстренно обдумывая, есть ли способ отделаться малой кровью. Ситуация получается паршивая. У Картеля много причин, чтобы перестрелять их всех, ноль выгоды, если перестрелять сейчас, но после Хамаймы Басир наверняка мечется, как в задницу ужаленный, и логику искать в его приказах не имеет смысла. Судя по напряженному лицу Салима, которого тоже подталкивают дулом в спину, он явно придумывает стратегию. Если вдруг так случается, что они с Салимом оказываются в одной тонущей лодке, то Рид обычно отвлекает на себя море, пока Салим заделывает дыры в борту. Так и сейчас: Рид пытается занять Сурью. — А если у кого-то не руки, а рука? — уточняет Рид, выпрямляясь рядом с машиной. — Я для друга спрашиваю. Очень не хочется, чтобы он пострадал по недоразумению… — Помолчи, Рид. Сурья демонстративно направляет автомат прямо ему в лоб. Как-то сразу не хочется занимать Сурью собой. Рид бросает взгляд в сторону других вооруженных ребят, пытаясь хоть как-то оценить обстановку, но Сурья тут же повторяет: — Давайте договоримся смотреть на меня. И слушать внимательно. О, об этом он может даже не переживать: Рид всегда отдавал должное людям, которые тычут в него оружием. Их всех выводят на бетон пустого цеха и строят в ряд. Ну да, молодцы, схватили монашку, ребенка, инвалида и Эйдана Рида — вам есть чем гордиться. Судя по отдаленным выстрелам и ругательствам в чьей-то рации, Боргеса так легко взять не получается, думает Рид про себя горделиво. Правда, оказывается, что Сурья довольно умен, чтобы всерьез рассчитывать, что у него получится схватить Боргеса: — Ребята задержат его у периметра, — сообщает ему один из его людей, и Сурья удовлетворенно кивает: — Хорошо. Тогда у нас с вами, — он очерчивает их автоматным дулом, — есть время поговорить. — Ну так давай, — опасно низким голосом говорит ему Салим, — поговорим. Он держит одну руку непоколебимо вверх, другая все еще замотана в гипс, и на месте Сурьи Рид бы не расслаблялся. В руках Салима гипс скорее не ограничение, а оружие. Сурья щурится, глядя на него внимательнее: — Я вот чего не понимаю. Даже учитывая сложившуюся ситуацию, вы ведете себя так, будто вам все еще мало проблем. — Зачем вы здесь? — спрашивает Салим. Существует вероятность, что Картель обижается на них, но тогда они бы все-таки ловили Боргеса, а не держали его отсюда на расстоянии, выигрывая себе время. Может, Картель все-таки не знает, что оттиски поддельные? — Я вот тоже не всекаю, — влезает Рид. — Если вы не собираетесь мстить нам за Хамайму — мы, кстати, не имеем к этому никакого отношения, слухи все врут, — то… Чего вам тут надо? Разве вы не должны отпаивать старика чаем с ромашкой? Сурья переводит взгляд с Салима на него. В белой рубашке с закатанными рукавами, со спортивными часами на руке и в хороших ботинках он похож на топ-менеджера, которому приходится решать проблемы начальства вне офиса и который не очень этому рад. — Ты прекрасно знаешь, что нам тут надо… Эйдан Рид. Чего? Андрей, Салим и Нирмана смотрят на Рида, и тот чувствует себя почти глупо, когда отвечает: — Э-э-э… нет. — Пожалуйста, не надо ломать комедию, — Сурья щурится, как заправский дознаватель. — Где Девантора, Рид? Чего-чего? — Чего-чего? — озвучивает Рид. — Ты о чем вообще, друг? Да я хрен знает. Разбойничает где-то, наверное. Ваш Девантора, вам виднее. Он порывается развести руками, но резкий жест может быть расценен как призыв к огнестрельному действию, а медленный — как выверенный аккомпанемент ко лжи. Ни первого, ни второго Рид для себя не хочет, так что решает не двигаться. — Давай я спрошу еще раз. — Сурья снова наставляет дуло автомата, но на этот раз не на Рида. — Где Девантора, Рид? Салиму нужно отдать должное: кадык у него нервно дергается, но в лице не меняется ни черточки. В отличие от лица Рида, которое тут же оживает, когда он говорит: — Так! Так! Стоп, Сурья. Ты джентльмен. Ты католик. Ты не застрелишь святого отца! — Сурья и Салим закатывают глаза. — Господи, да тебе Девантора даже не нравился никогда! — Это не имеет отношения к делу, — вздыхает Сурья. — Не пытайся меня заболтать, это только злит людей, а не веселит. Так что, если ты не хочешь, чтобы я отстрелил голову твоему священнику, ты выложишь мне все как есть. — Да как оно есть? — Рид тоже начинает выходить из себя: не один Сурья тут раздражительный вообще-то. — Как?! Думаешь, я Девантору в карман положил и унес? Ну тогда извини — выронил по дороге! Сурья уточняет: — Ты уверен, что хочешь продолжать говорить со мной в таком тоне? Салим сжимает губы в тонкую полоску. Рид тут же проглатывает всю свою раздражительность и выдает подобострастно: — В каком таком тоне? В очень уважительном. Я просто не знаю, о чем ты говоришь, пак Сурья. — А давай я тебе помогу, — предлагает пак Сурья. — После того как Боргес разнес Хамайма-Тауэр, он помог тебе сбежать и вы завалили сопровождение, а Девантору увезли с собой. Охрана ведь вам на хрен не сдалась, а вот за Девантору и денег можно просить, и неприкосновенности. Я прав? — Ты что такое вообще несешь? — Салим смотрит Сурье в лицо поверх дула, и в голосе у него читается выписанное жирным шрифтом «идиот».