* * * Просыпается он мгновенно. Там же, где и заснул, — на кушетке в гостевом домике Салима. Дверь хлопает, и ручка ударяется об отбойник на стене — это врывается Нирмана, чтобы прервать те часы сна, которые Рид урывает себе впервые за эти бесконечные сутки. — Рид, что с твоим телефоном? Сон все равно был беспокойным, и появление Нирманы кажется логичным продолжением какой-то тревожной мути, которая заставляла его ворочаться. Он не помнит, когда в последний раз спал, и дважды не помнит, когда в последний раз спал нормально. — Потерял, — морщится Рид, привставая на локте. Спросонья ему кажется, что Нирмана набила себе тату в виде синяков под глазами, но потом он понимает, что это ее натуральные. Ну а кому сейчас легко? — А что за переполох? Нирмана чем-то в него швыряет, но Рид умудряется поймать. Это оказывается ее телефон. — Его преосвященство хочет с тобой поговорить. Его преосвященство вечно от него что-то хочет. Его преосвященство может пойти… — Да пребудет с вами Господь, епископ, — зевая, говорит он, прикладывая трубку к уху. — Раб божий на связи. Что-то случилось? Нирмана приваливается бедром к резному секретеру и напряженно смотрит. А затем епископ начинает говорить. * * * Кирихару запихивают на заднее сиденье, и, прежде чем он успевает оглядеться и понять, можно ли быстро выскользнуть через вторую дверь, рядом садится Левша. Правой рукой он, не отвлекаясь, строчит какое-то сообщение, левой — упирает Кирихаре в бок пистолет. Кирихара сомневается, что его пристрелят прямо в машине: тканевые кресла вряд ли отстираются, но он никогда никому в автомобилях мозги не вышибал и в процессуальных тонкостях не разбирается. У Левши круглое лицо с мелкими чертами, он не кажется опасным парнем, но Кирихара предпочитает не заблуждаться. Пристрелят не сейчас — так позже, не здесь — так в другом месте. Правша закидывает сумку с оттисками на переднее пассажирское сиденье, а сам усаживается за руль. Машина плавно отъезжает. Кирихара пытается собрать мыслительное броуновское движение внутри своей черепушки в план. Хоть какой-нибудь. Он оглядывается на наматывающийся на колеса асфальт. Автомобиль набирает ход. На ходу из транспорта выпрыгивают только в кино — это не подходит. Кирихаре слишком нравится, что у него целый позвоночник и нет сотрясения мозга, а в процессе прыжка в нем наверняка прострелят несколько дыр. Да и до оттисков он не дотянется. Правша то и дело косится на него в зеркало заднего вида, с ироничной ленцой подняв брови. Кирихара уже и не знает: в этом городе люди просто выглядят так, будто бы им все о нем известно, или им правда все о нем известно. В итоге он решается спросить: — Как вы меня нашли? Левша молчит, уткнувшись в телефон, Правша молчит, включая поворотник и сворачивая куда-то в городские дебри. Кирихаре приходится просидеть в тишине долгие секунды, прежде чем Левша наконец-то заканчивает писать сообщение и говорит: — Ну, наши люди тебя увидели и намекнули нам, куда ехать. — Он прячет телефон в карман брюк и поднимает глаза. Говорить с ним резко становится труднее. Мелкие, противные, внимательные глаза. Кирихара не отводит взгляд. Он не понимает: в смысле увидели? Он провел в этом городе без году неделю, как его лицо может быть настолько известным, чтобы его можно было случайно увидеть и узнать? — Все-таки с Картелем у нас не лучшие отношения. — Левша приглаживает челку и зевает. — Вот мы и решили тебя перехватить. Он не хочет выдавать своего незнания, но с другой стороны, что будет-то, если эти ребята поймут, что он уже давно потерял нить и просто не понимает, что происходит? Хуже точно вряд ли. — При чем здесь Картель? — решается он. Правша выдавливает смешок, Левша красочно распевает: — Действительно, при чем здесь Картель… Все, что Кирихара сделал Картелю, — перехватил оттиски, на которые они претендуют, но, черт, не он единственный и не только у Картеля. — В этом городе девяносто процентов людей даже представить себе не могут миллион наличкой. Конечно, всем хочется посмотреть на эти деньги живьем, даром что в процессе нужно отдать Ольбериху Басиру твою голову. Кирихара чувствует, как в идеальной схеме причинно-следственных связей в голове образовывается внушительная ниша: он не понимает, что послужило толчком для спуска всех картелевских собак на него. О том, что он вел двойную игру, в курсе только органы и, может быть, Эйдан Рид, если сумел сложить два и два. Но при чем здесь Басир? И что за миллион? Он что-то упускает. Какой-то факт. Правильно смотанный клубок оказывается комком перепутанных ниток, и, чтобы распустить его, нужно дернуть за один узелок. Кирихара не представляет за какой. Ровно как не представляет, куда его везут. Ровно как не представляет, что с ним собираются делать. Ровно как не представляет границ своего идиотизма, раз его угораздило в это вляпаться. Из недр памяти на него смотрит наивный Кирихара часовой давности, который с детской самонадеянностью предполагал, что удачный побег от «Аль-Шамеда» значит, что он неплохо справляется. Так вот: плохо. Он справляется плохо. Правша смотрит ему в глаза через зеркало заднего вида: — Что, ничего не скажешь? — И вздергивает свои экспрессивные кустистые брови. Он виляет по дороге, которая из-за идущих по обе стороны людей становится еще уже. Затонированные окна приглушают буйство огней на вывесках. Это квартал ночных развлечений. Не блестящий роскошью, как те, что рассчитаны на иностранцев, — это квартал для местных, которым достаточно сносной картинки по дороге сюда, потому что по дороге обратно они будут уже невменяемо пьяны. Кирихара поджимает губы. — Выскажу недовольство чуть позже, — кисло отзывается он; пусть думают, что у него все под контролем. Они проезжают блестящие игровые залы, уличные ларьки с едой, бары без опознавательных знаков, а останавливаются у… То, что Кирихара видит, никакого ужаса в него не вселяет. Пока что, по крайней мере. Тормозит машина у ночного клуба. Это длинное трехэтажное здание с облицовкой снизу и широкой бело-салатовой неоновой полосой сверху, между кирпичом и сайдингом. Вверху, на крыше, горят выписанные замысловатым шрифтом неоновые красные буквы: «ГНЕЗДО». А, думает Кирихара. «Коршуны», думает Кирихара. Ну действительно, думает Кирихара. Видимо, все, кто хоть когда-то поучаствовал в гонке за оттисками, должны явиться по его душу. Почему бы и нет, ему ведь без этого было так просто. А тут вернется и сможет хвастаться, что перезнакомился со всеми криминально-туристическими достопримечательностями. — Подъезжай к черному входу. — Левша снова лениво что-то набирает в телефоне. Кирихара косится на его расслабленное лицо, прикидывает шансы сбежать до того, как его заведут внутрь, но отметает одну идею за другой, пока они не заканчиваются. В пересчете их, правда, было всего две. — Не поведем же мы его через толпу. Кирихара поворачивает голову к окну. И вправду толпа. Клуб не смахивает на что-то ультрадорогое и суперэлитное, но явно пользуется популярностью: у дверей толпятся человек двадцать. Даже за закрытыми окнами и дверьми слышно, как внутри гремит музыка, — чего уж говорить о том, когда двери открываются. Парковка забита машинами: Правша объезжает ее и заворачивает за угол здания. Здесь тише и темнее. Прямо под одиноким фонарем видны двери черного входа. Там они и останавливаются. Левша шепчет ему: «Не дергайся» — и выходит из машины. Кирихара прикидывает: а может, все-таки подергаться, — и неторопливо осматривает салон машины на предмет инструментов для побега. Зрительное путешествие запинается о пристальный взгляд Правши в зеркале заднего вида. Только не нервничай, говорит себе Кирихара. Тихо и глубоко вдыхает. Считает: раз, два, три. Потом отворачивается. Левша тем временем открывает дверь переднего пассажирского сиденья и забирает сумку. Щербато улыбается Кирихаре, выглядывая над подголовником. Захлопывает дверцу, приговаривая: — Давай просыпайся, Кирихара Эллиот. — И открывает дверцу рядом с Кирихарой, продолжая: — Выходи медленно, иначе прострелю тебе, например, ляжку. Левша не выглядит ни затаившимся тигром, ни бесноватым паяцем — так, обычный вооруженный парень, и тем не менее Кирихара верит его словам. Верит — и выходит медленно. В установке «выходи медленно» есть свои плюсы. Он успевает рассмотреть, в какую сторону уезжает Правша, оставляя их одних. Успевает рассмотреть соседние здания и то, как держится Левша. А еще двух парней у черного входа в клуб. На плечах у обоих многозначительно топорщатся одинаковые кожаные безрукавки. Один из них такой хилый на вид, что… Левша как будто угадывает, о чем он думает: — Если ты думаешь, что у мелкого легко отобрать ствол, то советую даже не пытаться. Знаешь, как его зовут? Глыба. Хочешь проверить почему? И блаженно улыбается. Кирихара чувствует, как свирепеет сквозь страх. Кто бы знал, как же его достали все эти клоуны. — Пойдемте, — ухмыляется Левша, и двое открывают перед ним черные железные двери. Впереди — темнота. — Вперед, — подталкивает его пистолетом Левша. И Кирихара идет. * * * Изнутри клуб оказывается примерно таким же, как он и представлял. Конечно, поначалу его ведут через помещения для персонала, но и тут слышно музыку. По дороге Левша болтает с сопровождающим их Глыбой: никто ли не бушует, что по сделкам, приехала ли Арктика. Слух Кирихары цепляется за знакомую кличку. Глыба коротко кивает. Он все еще не может сложить пазл целиком, но все большее количество знакомых имен, звучащих рядом с сумкой на плече Левши, тревожит его. Да и что еще, кроме оттисков, может столкнуть лбами все действующие в городе силы?