Из технического помещения его выводят на огромную винтовую лестницу — сплошь стекло, металл и подсветка — и ведут наверх. Музыка в соседнем зале — «Скажи мне, скажи мне, малыш, почему ты бросил меня?» — оглушает. Кирихара видит розово-синие отсветы на стенах и слышит гул народа. Кому-то этим вечером правда весело — жаль, что не ему. Левша тычет ему в спину пистолетом, даже не скрываясь и не обращая внимания на снующих туда-сюда официантов и нескольких пританцовывающих на лестнице гостей. Ну, клуб принадлежит «Коршунам» целиком и полностью, вряд ли сюда суются даже полицейские, поэтому хозяевам нет смысла прятаться. Естественно, это не та мысль, которая могла бы Кирихару сейчас утешить. Они поднимаются, и со второго этажа открывается вид на малый танцпол, огромную барную стойку и столы внизу, видны арки, ведущие на главную танцплощадку, и людей там — тьма. На втором этаже оказывается еще один бар, кресла тут помягче, столы подороже, народу поменьше, а вся правая стена — сплошь тонированные окна и глухие двери. Зона чилаута. Но Кирихару-то вряд ли ведут развлекаться. — И почему вы не могли открыть библиотеку? — занудным тоном спрашивает он, послушно идя за Левшой и Глыбой. — Терпеть не могу ночные клубы. — Блин, — в тон отвечает ему Левша, не вылезая из телефона. — Ну прости. Давай вот в эту дверь, — он не глядя мотает головой. Глыба останавливается и, видимо, ждет, когда он долистает ленту фейсбука или чем он там все время занимается. Потом Левша поднимает голову, замечает нетерпеливые взгляды, ойкнув, убирает телефон и кивает на кресло: — Извиняйте, ребята. Так, Глыба, оставайся тут, просто на всякий случай. — Какой всякий случай, надрывно думает Кирихара, всем вместе пилить труп и кропотливо раскладывать по пакетам? — Если что, мы позовем. А ты, Элли из Канзаса, заходи. Как будто у него есть выбор. Кирихара входит внутрь, а за ним входит и Левша. Как только он прикрывает дверь у них за спинами, вокруг становится так тихо, будто по ушам резко ударяют тишиной. Кирихара смотрит прямо перед собой и старается не выдавать своего волнения. Главное, чтобы никто не бросился пожимать ему потные от страха дрожащие руки. И с каких это пор он начал шутить в подобных ситуациях?.. — У меня для вас подарок, — говорит Левша, проходя внутрь комнаты. Комната небольшая — практически во всю ее ширину буквой П раскинулся огромный кожаный диван, заваленный подушками. Посередине стоит круглый низкий стол с кальяном и идущим из центра к потолку металлическим шестом. Сейчас там никого нет, только валяется какой-то журнал. Второй журнал — в руках у человека, который вскидывает голову при их появлении: — Да ладно, — удивляется Арктика. — Это действительно был он? Левша пожимает плечами, плюхаясь рядом с ней на диван: — Ну, или какой-то сумасшедший фанат, решивший надыбать себе сумку, — он стягивает лямку с плеча и сгружает сумку на стол; внутри многозначительно звякает металл, — и набить ее оттисками Гринберга. Выбирай, какой вариант больше нравится. Где Голланд? — Лично мне достаточно, что в обоих вариантах он приносит нам сумку! Арктика откидывается на подушки, довольно улыбается и поигрывает пальцами по темно-вишневым губам, смотря прямо на Кирихару. Взгляд из-под ресниц у нее вызывающе-насмешливый, а стрелками можно перерезать чье-то беззащитное горло. Примерно это и написано в ее досье. В жизни Арктика оказывается моложе, ярче и еще красивее, чем на тюремных фотографиях. Это не делает встречу более приятной: Кирихара, стоя перед диваном и чувствуя, как его оценивают, все еще предпочел бы избежать личного знакомства. Одно из правил Джакарты: если девушка носит обтягивающие кожаные штаны и двадцатисантиметровые шпильки, значит, она с легкостью может начистить тебе лицо. — Так где Голландец? — напоминает Левша, не отвлекаясь от телефона. — А, — отмахивается она, — сейчас вернется. У нас с Эллиотом есть немножко времени поболтать. Итак, — она складывает руки в замок и кладет их на колено, продолжая улыбаться, — я слышала, ты из ФБР. Он из ФБР, Левша? — Вроде ЦРУ, — тот ухмыляется чему-то в экран. — Но я не разбираюсь. У них в аббревиатурах черт ногу сломит. — А что у них есть еще, кроме ФБР и ЦРУ? — Она поворачивается обратно к Кирихаре. — Что у вас еще есть? АНБ? ЦСБ? Я могу просто подставлять случайные буквы! — Я из Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ, — не сдержавшись, отвечает Кирихара. — И, боюсь, вас всех придется арестовать. Арктика звонко смеется красивым смехом — к ее внешности подходит идеально. — Он острит, — она пихает Левшу локтем, но тот не реагирует. — Забавный. Давай не будем убивать его сразу? Давайте вообще не будем его убивать? — Слушай, агент-шутничок, — Арктика тычет в него пальцем, — а если мы… Дверь снова открывается, заставляя Кирихару замереть в напряжении. Вошедшего он узнает моментально. Голландец оказывается крепко сбитым и невысоким, а его забитые татуировками руки, лежащие в карманах форменной кожаной безрукавки, не внушают никакого доверия. Особенно выделяется огромная, в деталях исполненная летящая птица на правом плече. Ее раскидистые крылья прячутся под безрукавкой и выглядывают из-под воротника, переходя на шею. Он единственный белый — в соответствии с кличкой действительно голландец — в комнате с китаянкой Арктикой и индонезийцем Левшой. Индонезиец Левша машет ему рукой, не отвлекаясь от телефона. Арктика надувает губы: — Ну вот, приперся. — Помолчи, — с порога советует ей Голландец, критически оглядывая Кирихару. — Сам помолчи. Я вообще-то его уже допрашиваю. — В последний раз, когда ты кого-то допрашивала, ты осталась без ответов, а парень — без передних зубов. Кирихара холодеет. — Ой, да ну, надо было быть сговорчивее! Голландец пропускает это мимо ушей, встречаясь взглядом с Кирихарой. Глаза у него настолько светлые, что почти прозрачные, и оттого взгляд кажется пронизывающим. — Знаешь, кто мы? — спрашивает он. Его пребывание в Джакарте — это бесконечная череда встреч с теми, чьи досье он перелопачивал, собираясь сюда. Гангстерский мотоклуб «Коршуны» был основан в двухтысячном, когда его основателю, Йозефусу ван дер Вену по прозвищу Голландец, было всего двадцать два. Судя по сводке из отчетов Службы, поначалу цели у него были вполне достойные: вместе с группой товарищей он открыл свою первую автомастерскую. Рэкет, торговля оружием, отмывание денег и перегон машин на острова начались потом. К настоящему моменту, послушно бегут строчки у Кирихары в голове, «Коршуны» — крупнейший мотоклуб на Яве и главный перекупщик и поставщик оружия. На их юридическое лицо открыто девятнадцать автосалонов по всему острову, а штаб-квартира группировки располагается здесь, в построенном ими ночном клубе. Поэтому Кирихара имеет полное право сухо кивнуть: — Догадываюсь. Почему я тут? Голландец хмурится, как будто чего-то не понимает. — Ты — Эллиот Кирихара, верно? Лицо у него такое, словно есть два варианта ответа: «да» и тот, за который он найдет нож у себя между левой и правой почкой, — но вот голос спокойный. Кирихара пока балансирует между двумя кардинально противоположными мнениями о нем и очень надеется, что такая неопределенность не будет стоить ему жизни. — Да, верно! — Арктика не дает ему рот открыть. — Вон, родинка на щеке, как на фотке. А очки куда дел, агентик? Разбили? Она сочувствующе оттопыривает блестящую нижнюю губу. У нее колоритный акцент, живая мимика, круглое гладкое лицо — она напоминает принцессу Диснея, решившую сменить профессию. Между ними три метра, в комнате — искусственные неоновые сумерки, и Кирихара без понятия, как она умудряется заметить, какие там у него на лице родинки. — Вы с какой целью интересуетесь? — ровным голосом спрашивает Кирихара. Лицо Арктики озаряется внутренним светом: ясно, она из тех, кому не стоит задавать вопросы — а то еще ответит. — Ну, вдруг у тебя такой же минус, как у меня! Я бы дала тебе свои! Ее вальяжная манера держаться вкупе с глянцевой мимикой топ-модели и быстрой речью ломает Кирихаре мозг по части упрощения и упорядочивания: Арктика ведет себя так, что на нее хочется повесить все ярлыки разом, а в итоге ни один толком и не подходит. — Ты собиралась его допрашивать, — напоминает Левша, заваливаясь плечом в ворох блестящих подушек. — Ну, это чтобы он смог увидеть простирающиеся перед ним мрачные перспективы! — Арктика кровожадно блестит глазами, а потом зубасто улыбается. — Тебе уже страшно? Голландец вздыхает — со всеми сизифовыми тяготами на лице — и открывает рот, но есть один нюанс: Арктика и не думает останавливаться. — Да подожди, подожди! Я уже этим занимаюсь! Я сейчас все у него узнаю! Агентик, быстренько расскажи нам, — Арктика облокачивается на спинку дивана и принимается качать туфлей на высоком каблуке, — откуда, как и когда оттиски Гринберга оказались у тебя? Кирихара не выдерживает и начинает улыбаться ей в ответ не самой приятной улыбкой — других у него и нет. Когда он нервничает, бесконечный треп сильно расшатывает его способность молча терпеть раздражители, так что неудивительно, что он в итоге говорит: — Практически сразу после того, как сорвалась ваша сделка с Хитрецом Мо. Может, вас он тоже обманул? Улыбка на лице Арктики убывает: — Во-первых, его поймали китайцы, — она наставляет на Кирихару указательный палец с длинным фиолетовым ногтем, но Кирихара по ее голосу слышит, что она не до конца уверена в достоверности этой информации. — Во-вторых, я… — Во-первых, покупать что-то у человека, который работает с Чопингом… — настает очередь Кирихары ее перебивать; на самом деле это отчаянная, самоубийственная наглость: от обманчиво мирной болтовни Кирихара быстро теряет равновесие, — уже не самый продуманный ход. В Джакарте нельзя доверять людям в крокодиловых ботинках. Левша смеется в голос, у Арктики становится такой вид, будто забавное насекомое, которое она держала на ладошке, вдруг ее укусило. Мне вскроют горло фиолетовым ногтем, думает Кирихара. И добавляет самым своим нравоучительным тоном: — Не знаю, как вы дожили до такого возраста, если не знаете этого. — Слушайте, а мне он нравится, — внезапно хмыкает Голландец, — он заткнул Тику, невероятно! Арктика тут же возмущается: — Голланд! Но тот лишь продолжает посмеиваться: