Когда раздается тихий и самоуверенный стук в мою дверь, я непроизвольно вздрагиваю. Глупо, я ведь знала, что Марк не даст мне столь желанную передышку и объявится быстрее, чем я буду к этому готова, а реагирую так, словно он застал меня врасплох. Снова. Как утром, когда появился на пороге клиники и засыпал вопросами, ответы на которые я не продумала как следует. Впрочем, что изменило бы, если бы сейчас он не узнал о ребенке? Скрывать свою беременность я все равно не планировала ни от Зимина, ни от брата. Не моя вина, что оба окопались в Москве, и не показывались в Италии месяцами. Стук в дверь раздается снова. Вздохнув, я плетусь к двери, на ходу поправляя просторный домашний кардиган. Вряд ли, если я буду сидеть тихо, Марк подумает, что меня нет дома, и уйдет. Он настырный. И всегда добивается того, чего хочет. – Привет, – говорю спокойно, распахивая дверь и встречая напряженный взгляд Зимина. – Уже поздно. Я вообще собиралась спать. – В восемь вечера? – он скептически приподнимает брови, нахально проходя в мою квартиру. – Это называется гормональная перестройка, Марк, – напоминаю я, закрывая за ним дверь. – Я рано ложусь, много ем и быстро устаю. Он мрачнеет, словно напоминание о моей беременности ему неприятно. – Что еще? – спрашивает хмуро. – Что? – Что еще изменилось? – поясняет он, разглядывая меня с нечитаемым выражением на мужественном лице. – Я хочу знать все. О тебе и ребенке. Как проходит беременность, как он растет, как ты питаешься, как отдыхаешь… – Какой внезапный и поразительный интерес, – не могу не уколоть его. – А полгода до этого ты и знать меня не хотел. – Это не так, Ариана. – Да мне вообще все равно, – я пожимаю плечами, легко выдавая ему эту ложь. – Когда-то думала, что такое твое поведение после нашей единственной ночи разобьет мне сердце, но этого не случилось. Все познается в сравнении. – И с чем ты сравниваешь? – он подозрительно щурит глаза, а потом вдруг как ищейка оглядывается по сторонам. – Не понимаю, о чем ты. – Все ты прекрасно понимаешь, – рычит Марк. – Твой Эндрю… Это он? – Марк, ну, серьезно, – я устало вздыхаю и опускаюсь на софу, поджав под себя ногу. – Давай без этих загадок. Раньше, я может быть была сообразительнее, но теперь совершенно не понимаю, к чему ты клонишь. – Ты живешь здесь одна? – А ты видишь здесь еще кого-то? – парирую я, не желая прямо признаваться, что с тех пор, как я переехала, Эндрю даже ни разу не был у меня в гостях. – Твой жених – это Эндрю? – Допустим. – Я не позволю другому мужчине воспитывать моего ребенка, – сообщает он таким тоном, словно пересказывает сводку новостей. С моих губ срывается нервный смешок. – Не позволишь? Твоего ребенка? – повторяю я холодно. – Тебе не кажется, что ты много на себя берешь? Явился без предупреждения и сейчас смеешь мне выставлять условия. – Да, Ариана, именно так, – ничуть не смущаясь подтверждает Марк. – То, что ты носишь моего ребенка все меняет. Ты же умная девочка, должна это понимать. И давай не будем лукавить – полгода назад неправильно себя повел не только я. После той ночи именно ты сбежала, пока я спал. – Ну, знаешь, – от напоминания об утре, когда я проснулась в постели Марка, к щекам приливает кровь. – Я просто ушла раньше, чем ты выпроводил меня. Кажется, именно так ты поступаешь со случайными партнершами? – Ты не случайная партнерша! – он кривит губы. – Да, разве? А кто я, Марк? – Ты теперь – мать моего ребенка! – А если бы я не забеременела, что тогда? – спрашиваю запальчиво. – Можешь не отвечать, я сама знаю: ты бы вернулся в Милан и даже не сказал бы мне об этом! И продолжал бы делать вид, что тогда, полгода назад, между нами ничего не произошло. Поэтому избавь меня от своих домостроевских замашек! То, что я беременна от тебя не значит, что у тебя есть какое-то право лезть в мою личную жизнь. Я тебе уже говорила: хочешь участвовать в жизни малыша – пожалуйста, а все остальное – не твоего ума дело, в том числе мои отношения с Эндрю. – Замуж за него ты не выйдешь, – от его ледяной категоричности у меня по спине бежит неприятный холодок. Марк взбешен и даже не пытается это скрыть. Ну и к черту его! Я тоже не дрессированная собачка, которая будет подпрыгивать по щелчку его пальца. – И как ты собираешься мне помешать? – Я не позволю, – рычит он. – Твой брат тебе не позволит, когда узнает… От абсурдности его слов я сначала растерянно усмехаюсь, а потом закатываюсь в каком-то истеричном смехе. – Если ты думаешь, что мнение брата для меня – закон, ты еще более оторван от реальности, чем я думала, Марк, – бормочу я, переводя дыхание. – Вам обоим надо подрасти. Мир не вращается вокруг вас и вашего мужского эго. Стас уже это, как я понимаю, понял, когда Саша дала ему от ворот поворот, теперь настал твой черед. – И как ты себе это представляешь? – цедит Марк, нервно ероша волосы. – Что именно? – Нашу жизнь, – говорит он. – Приходящим папой, который появляется по воскресеньям, я не буду. – Отлично, – соглашаюсь я. – Каким папой ты хочешь быть? – Настоящим, Ариана! Я хочу своими глазами видеть, как растет мой сын внутри тебя. И быть рядом с вами, когда он родится. – Для этого мне не нужно выходить за тебя замуж. Приезжай, когда хочешь – прятаться от тебя я не планирую. – Тебе нужна помощь. – Я отлично справляюсь, Марк. – Твоя мать сказала, что беременность протекает с осложнениями, – вдруг выдает он. – Да? И что еще она тебе сказала? – хмуро спрашиваю я, ругая маму за ее вмешательство. – Этого достаточно, – отвечает он, а потом вдруг в два шага сокращает расстояние между нами и опускается на корточки рядом с диваном, на котором я сижу. – Ребенок – это не игрушка, Ариана. И я не позволю тебе рисковать его и своим здоровьем ради твоего желания отомстить мне за то, что я наломал дров. – Я не собиралась тебе мстить, – от его близости и от того, что он вдруг берет в свою теплую ладонь мои холодные пальцы, мой голос звучит сипло и едва различимо. – Хорошо, – он поносит мои пальцы к своему лицу и легонько касается губами побелевших костяшек. – Тогда позволь мне о вас позаботиться. – Что ты хочешь, Марк? – Быть рядом, – молниеносно отвечает он. – Хочу, чтобы мы жили вместе. – Меня вполне устраивает моя квартира. – Здесь тесно, – отвечает Зимин, оглядываясь по сторонам. – Для тебя одной, может быть, здесь места и достаточно, но для ребенка и для меня – нет. – Грудному ребенку вряд ли нужно много места, – иронизирую я. – Ты поняла мою основную мысль, – обрубает Марк, не желая сдаваться. – Для нас троих места здесь мало. А одна ты больше жить не будешь. – Это не тебе решать. – Мне, если ты не в состоянии принять правильное решение. – Кто сказал, что твое – правильное? – Слушай, от меня твой врач может быть и охраняла информацию, как обезумевшая львица, – говорит Марк. – Но перед твоей мамой не устояла. Я знаю, что тебе показана госпитализация, а ты абсолютно беспечно от нее отказалась. – Не отказалась, а попросила отложить на неделю, – возражаю я, будто оправдываясь, негодуя на маму и врача, что Зимину стало известно и это. – И там не острая необходимость. С ребенком все в порядке. Врач хотела обследовать меня. – То есть, за жизнь ребенка ты волнуешься, а на свою тебе наплевать? – возмущается Марк. – Ты все выворачиваешь наизнанку… – Давай начистоту, Ари, – говорит Марк, пронзая меня пламенеющим взглядом. – Учитывая все обстоятельства, одна ты жить не будешь. Либо ты переезжаешь ко мне, либо я отправляю тебя в больницу. И если ты хочешь найти защитницу в лице своей матери – забудь, она будет на моей стороне. – Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе? – потрясенно спрашиваю я. – Если не устраивает, я перееду к тебе, – говорит Марк с подозрительной покладистостью. – У тебя тут всего одна кровать, правда? Ну, потеснимся, значит. – Я с тобой спать не буду! – Да я и не предлагал тебе, в общем-то. Это я пока рассматриваю варианты, которые у нас имеются, если ты решишь остаться здесь. – А как тебе такой вариант: я остаюсь здесь, но больше не живу одна. – Если ты намекаешь на своего Эндрю – можешь об этом забыть, – от ледяного тона Марка у меня по спине прокатывается волна мурашек. – Ему заботу о тебе я не доверю.