– И что ты теперь будешь делать? – спрашивает Кейт, закидывая в рот горсть орешков. – Перееду к Марку, – отвечаю мрачно, вяло помешивая чай в чашке. – К маме не хочу – из-за ее гиперопеки я изначально приняла решение жить отдельно. Возвращаться сейчас, когда я беременная – вообще не вариант. Мы с подругой уже час сидим на моей кухне, обсуждая последние события в наших жизнях. У Кейт – путешествия по Европе и новый роман с французом, у меня – токсикоз и возвращение в город блудного отца моего ребенка. – Ну, может и получится у вас что-нибудь с Зиминым, – рассуждает подруга, подмигивая мне. – Говорят же, что из бывших ловеласов получаются лучшие отцы и мужья. – Исключено, – я отрицательно качаю головой, не желая даже думать о подобном. Хватит с меня воздушных замков – настроилась с головой. – Иллюзий на его счет я больше не питаю. – Но он же предложил тебе жить вместе, – резонно замечает она. – По двум причинам, Кейт. Первая, – я демонстративно загибаю палец. – Это его ребенок, а свое он никому не отдаст, даже если ему это в принципе не нужно и не интересно. Это натура такая, понимаешь? Собственническая. Вторая – он ответственный. У них с братом пунктик на эту тему. Марк понимает, что переспав со мной совершил ошибку и теперь пытается исправить ее единственным доступным ему способом – берет на себя ответственность за меня и малыша. В чистом остатке – ему нужен ребенок, а не я. А бесплатным приложением к сыну я не буду даже для Марка. – Но ты же любишь его… – Кейт вздыхает. Я тоже вздыхаю. Сейчас я почти жалею, что в свое время была так откровенна с ней в отношении своих чувств к Марку. Она знает все – все мои мечты, все страдания, все надежды. Стоит ли говорить, что первой она узнала и о том, что с Зиминым я лишилась девственности, а потом забеременела. – Себя и его, – я кладу руки на округлившийся живот, – я люблю больше. – Но как ты себе это представляешь, Ари? – подперев подбородок ладошкой, подруга с интересом разглядывает меня. – Ты и Марк – в одной квартире. Я пожимаю плечами. Если честно, я пока слабо себе представляю, как мы будем жить, но думать об этом сейчас считаю бессмысленным. Лишние нервы мне ни к чему. Завтра узнаю. Ждать осталось недолго. – Он обещал, что у меня будет своя спальня. – Вас друг от друга не удержали разные квартиры и грозный призрак твоего брата, а ты говоришь – разные комнаты, – усмехается Кейт. – Я бы на твоем месте не сильно рассчитывала на эту смехотворную дистанцию. – Сейчас все иначе, – упрямо говорю я. – Я переосмыслила свое отношение к Марку. Мне не нужен мужчина, который не хочет меня. – А ты уверена, что он не хочет? – Кейт, послушай, – устало вздыхаю я. – Марк полгода прятался от меня в Москве. У него был миллион шансов связаться со мной, но он не воспользовался ни одним из них. Мой единственный звонок он сбросил. Я же не дура, чтобы продолжать его оправдывать и принимать желаемое за действительное. Давай на этом закончим говорить про него, пожалуйста. Подруга тоже вздыхает и поднимает вверх полупустой бокал с вином. – Ты же знаешь, в душе я – неисправимый романтик, а из вас с Зиминым получилась бы шикарная пара, особенно в свете того, что вы скоро станете родителями, – она допивает вино и виновато улыбается. – Но, ты права, я больше не буду. Он – засранец. А ты достойна самого лучшего. – Спасибо, Кейт, – усмехаюсь я. – За солидарность. – Кстати о солидарности, – подруга ставит локти на стол и наклоняется ко мне, понижая голос. – Что ты будешь делать с нашим общим другом Эндрю? Это вопрос заставляет меня стыдливо поморщиться. – Не знаю. – Но ты уже не собираешься за него замуж, правда? – Кейт, я не знаю. Наверное, нет. Я запуталась… – закусив губу, я вспоминаю тот разговор два месяца назад, когда Эндрю сделал мне предложение. – Я ведь ему сразу сказала все, как есть. Он знает, кто отец ребенка, он знает, что к нему я отношусь исключительно как к другу… – И несмотря на все это, он хочет на тебе жениться, – иронизирует подруга. – Он просто очень хороший друг. Считает, что мне нужна помощь и защита. – Он просто влюблен в тебя, – возражает она. – И понимает, что это единственный вариант, как он может получить тебя. – Считаешь, я должна ему отказать? – Удивлена, что ты еще этого не сделала, – честно говорит подруга. – Мне кажется, что ты наивно воспринимаешь его, как буфер между тобой и Зиминым, но, поверь мне, если между вами закипит, об Эндрю вы оба будете думать в последнюю очередь. – Это эгоистично с моей стороны, да? – спрашиваю тихо. – Ну, знаешь, все мы немного эгоисты, когда дело касается нашей гордости. Я тебя не осуждаю, Ари, не думай. Но с Эндрю вся ситуация не очень красиво выглядит… – Кейт подливает в свой бокал вина. – Особенно теперь, когда ты согласилась переехать к Зимину. – Я не соглашалась, – протестую вяло. – Марк меня просто поставил перед фактом. – Это не важно, важно то, что с завтрашнего дня ты будешь жить в его квартире. – Временно, – поправляю я. – Пока не придумаю, как из всего этого выпутаться. – А из чего тебе выпутываться? – Кейт вопросительно приподнимает брови. – Ничего же страшного не происходит. Ты свободная женщина. У тебя будет ребенок от такого же свободного мужчины. И вы просто будете жить вместе. – Вот именно, Кейт. Ты знаешь Марка. Долго он один быть не сможет, – хмурюсь, когда понимаю, как больно мне думать об этом. – Представляешь, как я буду себя чувствовать, когда он, деля со мной жилплощадь, начнет встречаться с другими женщинами? – Слушай, может он не будет… – Ты сама в это не веришь, – я качаю головой. – Это же Марк. А ты и правда неисправимый романтик. – Ладно, ладно, – подруга поднимает ладони, признавая свое поражение. – Закрыли тему про Зимина. Скажи мне тогда, как чувствует себя мой будущий крестник? – Как будущий боксер, – смеюсь я, поглаживая живот, обтянутый домашней футболкой. – Такой активный стал, ты не представляешь. – А ты сама представляешь, Ари, какое это чудо? – спрашивает Кейт, трогательно улыбаясь. – У тебя будет ребенок. Сын. Маленький человечек, лучшая версия тебя и… – И Марка? – продолжаю я, ощущая, как при мысли о нем по телу прокатывается уже привычная теплая волна. – Боюсь даже представить, куда уж лучше, – прыскает Кейт. – Мама дорогая, гены Зимина и твоего брата… Мне уже жаль сердца бедных девушек, которых твой сын встретит на своем пути. – Он будет другим, – возражаю с улыбкой. – С таким-то набором ДНК? Признай уже, что у тебя в животе растет новый Казанова. Кейт так уморительно качает головой, что я начинаю смеяться. Подруга подхватывает настроение, и вместе мы хохочем так, что на глазах у меня выступают слезы, а малыш в животе начинает неистово пинаться. – Вот, опять, – говорю я, едва отдышавшись. – Молотит своими ножками и ручками прямо по мочевому. – Это ему, наверное, не нравится, что мы его отца чихвостим, – хмыкает Кейт. – Ну, тогда бы он не переставал бить меня изнутри ни на минуту, – понизив голос, признаюсь я. – Потому что мысленно я Зимина… Ай! – хватаюсь за живот, потому что малыш ощутимо пинает меня под ребром. – Это у них семейное, – заключает подруга с широкой улыбкой. – Бьют по самому больному, засранцы. Можно мне потрогать? Я киваю и убираю руки с живота, наблюдая, как Кейт осторожно кладет ладонь на выпирающую под моей футболкой окружность. Когда малыш толкается снова, она шокировано отдергивает руку и поднимает на меня ставшие огромными глаза. В них – удивление, восторг, даже потрясение, а я вдруг совершенно некстати думаю о том, что бы испытал Марк, если бы почувствовал, как внутри меня пинается его сын. Глава 13 Когда в десять раздается настойчивый стук в дверь, я сижу на полу у унитаза, глотая слезы. Все те, кто обещали мне, что токсикоз прекратиться после первого триместра были неправы – на шестом месяце по утрам меня мутит сильнее, чем на третьем. А в последнюю неделю как-то особенно люто – едва успеваю добежать до уборной, прежде чем меня выворачивает. Именно поэтому мой врач настаивает, чтобы я легла на обследование. Говорит, что объективных причин, почему мне может быть так плохо нет – нужно искать необъективные, а для этого нужно время и правильное место. В больнице. А я с детства, когда папа несколько дней лежал в реанимации, а потом просто умер, так и не придя в сознание, не переношу подобные заведения. Брезгливо вытерев рот бумажным полотенцем, осторожно поднимаюсь на ноги. Кейт уехала еще в восемь, в квартире я одна. Открыть дверь Марку больше просто некому. А в том, что это он пришел у меня нет ни малейшего сомнения – так стучать может только он. – Что с тобой? – выдыхает ошарашено, когда я распахиваю дверь, и он успевает оценить мой жалкий внешний вид. – Утро, – бурчу себе под нос и тут же от него отворачиваюсь. Марк выглядит бодрым, свежим и ослепительно привлекательным, а я… Я даже в зеркало сейчас не хочу на себя смотреть, чтобы лишний раз не расстраиваться. И так знаю, что в противовес до скрипа идеальному Зимину выгляжу на три с минусом. Еще эта утренняя рвота и опухшее лицо. И глаза покраснели от слез, и нос забит. Полный набор, короче. Хуже некуда. – Ари, – голос Марка, взволнованный и растерянный, доносится из-за спина, а его теплая ладонь опускается на мое плечо. – Что случилось? – Меня тошнило, – я шмыгаю носом, совсем неделикатно и антисескуально. И хоть я не собиралась впечатлять Зимина, то, что он видит меня в таком ужасном состоянии больно бьет по моему самолюбию. Вот что он за человек такой? Не мог немного опоздать и прийти к одиннадцати, чтобы я справилась с приступом и успела привести себя в порядок!? – Где твоя подруга? – требовательно спрашивает Марк, разворачивая меня к себе лицом. – Кейт уехала два часа назад, – произношу едва шевеля губами. – Почему ты мне не позвонила? Я бы приехал за тобой раньше. – Я не больная, Марк, – нахожу в себе силы иронизировать, хотя пол все еще качается под ногами и усилие стоять ровно отнимает все мои силы. – Я просто беременная. – Ты не должна оставаться одна в таком состоянии, – строго говорит он, сканируя зеленым взглядом мое лицо. – Пойдем, тебе явно нужно прилечь. Я киваю и делаю шаг в направлении дивана, но ноги меня не слушаются – я пошатываюсь и тут же оказываюсь подхвачена Марком. Он без видимых усилий поднимает меня на руки, хотя с того раза, как он в последний раз это делал я прибавила почти шесть килограмм, и молча несет в маленькую спальню.