– Марк, не нужно… – начинаю я, когда он бережно укладывает меня на кровать. – Побереги силы и помолчи! – заявляет резко и с отрезвляющей прямотой продолжает: – Выглядишь ты просто отвратительно. Это я и без него знаю. А еще я чувствую себя отвратительно. И гормоны шарахают. И малыш внутри меня снова начинает толкаться, метко целясь своими ручками и ножками в печень и почки. И мне в этот момент так себя жалко, что на глазах выступают слезы, а в горле зреет горький ком, который мне никак не удается проглотить. Смерив меня мрачным взглядом, Марк исчезает за дверью, но уже через несколько секунд возвращается обратно, неся в руках стакан воды. – Выпей, – говорит он уже мягче. – От этого… – хмурится, прочищает горло, – этого состояния есть лекарство? Отставив полупустой стакан на тумбочку, я горько усмехаюсь. – Ну, через три месяца мне гарантированно станет лучше, – пытаюсь пошутить, но выходит не очень. Марк не смеется, да и мне не до веселья. Так плохо, как сегодня утром, мне уже давно не было. – Я отвезу тебя к врачу, – говорит Зимин, хмуро ощупывая взглядом мою фигуру на кровати и фокусируясь на животе, который в положении лежа становится особенно заметен. – Ты похудела везде, кроме… Разве ты не должна набирать вес? – Я и набрала. Перестань паниковать, Марк. С беременными такое бывает по утрам. Это называется токсикоз. Если бы ты немного задержался и пришел на полчаса позже, я бы уже полностью пришла в себя и ты бы понятия не имел, что совсем недавно меня тошнило. – Это ненормально. – Это абсолютно нормально. – Нет, Ари. То, как ты выглядишь сейчас, ненормально, – рубит он. – И прекрати спорить со мной! – Как скажешь, Марк, – говорю устало и, прикрыв глаза, поворачиваюсь на бок. Спорить с ним у меня действительно нет ни сил, ни желания. Несколько долгих секунд Зимин молчит, но я продолжаю ощущать на себе его тяжелый взгляд. Потом он тяжело вздыхает и куда-то уходит. А через минуту я слышу его приглушённый голос из гостиной. Он с кем-то разговаривает по телефону, но разобрать с кем и о чем мне оказывается не под силу. Когда чуть позже Марк возвращается в комнату, мне уже лучше – все еще чувствую себя не идеально, но хотя бы стены прекратили вращаться перед глазами и горечь ушла изо рта. – Вот, – он ставит на кровать поднос с мятным чаем и россыпью соленых крекеров. – Откуда?.. – начинаю в недоумении, пытаясь понять, откуда у него такие познания в том, что обычно помогает мне унять тошноту, но затихаю, стоит мне поглядеть на мрачное лицо Зимина. – Пообщался с твоей Сандрой, – бросает кратко. – Скажи, Ари, ты себе врача по каким параметрам подбирала? Чтобы она мне мозг выносила так же, как и ты? От его искреннего возмущения я невольно хихикаю. Видимо, действительно пик утреннего недомогания отступил. – Смешно тебе? А мне было не до смеха, когда ты мне дверь полуживая открыла, – рычит Зимин. – Марк, это просто токсикоз. – Твой врач сказала мне то же самое, но я настаиваю, чтобы мы показали тебя другому специалисту, – заявляет безапелляционно. – Зачем? – Прекрати задавать глупые вопросы и пей свой чай! Скоро поедем. – Не надо мной командовать, – возмущаюсь я, но больше для вида. На самом деле, на Марка я сейчас совсем не злюсь. Даже приятно, что он так беспокоится. Из-за ребенка, конечно, не из-за меня, но мы же с моим боксером в животе сейчас неотделимы друг от друга, так что заботу Зимина записываю на свой счет. Ничего серьезного – это просто бонус, который давно требовали мои гормоны. – Как ты? – игнорируя мою последнюю фразу, Марк опускается на край кровати рядом со мной и пытливо вглядывается в мое лицо. – Нормально, – шепчу я, отчего-то испытывая нервозность. – Выглядишь получше, – его голос на октаву ниже, чем обычно. – Не такая бледная. – Я же говорила, что все пройдет. – И часто у тебя так бывает? Я делаю глоток чая из чашки и неопределенно пожимаю плечами. Пугать Марка заранее мне совсем не хочется – если он собирается жить со мной в одной квартире, совсем скоро и сам поймет, что растить в себе ребенка – это не только солнышки, цветочки и выбор цвета обоев в детской. Беременность – штука крайне непредсказуемая. Кто-то парит и летает, чувствуя себя прекрасно на протяжении всех девяти месяцев, а кто-то как я – мучается каждый день то от регулярных приступов тошноты, то от резкого удара под ребро, то еще хуже… Не желаю об этом думать! – Я так понимаю, часто, – тяжело выдыхает Зимин. – Ари, нет смысла это скрывать. Тем более, от меня. Да уж как теперь скроешь? Раз мы будем жить вместе, то каждое утро он сам будет свидетелем всех прелестей, которые принесла мне беременность. Слабость, бледность, потливость, тошнота – и это даже не полный список… – Я и не скрываю, – выдавливаю из себя улыбку, но она быстро гаснет под серьезным взглядом Марка. – Если бы ты приехал в Милан пораньше, давно бы уже все знал. Я не собиралась его обвинять, но Зимин явно воспринимает мой спонтанный укол крайне близко к сердцу. Мрачнеет, хмурит брови. А мне отчего-то очень хочется его успокоить. Вот что я за дурочка такая? – Хочешь знать, как все происходит? Сейчас моему здоровью и здоровью малыша ничего не угрожает, но мне нужно постоянно отдыхать. Первый триместр был очень непростой, Сандра очень переживала, что я могу потерять ребенка, так что почти три недели я пролежала в больнице. Потом стало легче. Мне даже разрешили заниматься водной йогой для беременных. – Что это? – Марк изумленно вскидывает брови. – Тебе в самом деле это интересно? – подавляю рвущийся наружу смешок. – Да, – с уверенностью в голосе отвечает он. – Это что-то вроде фитнеса, – утоляю его любопытство и продолжаю: – мне нравились эти занятия, и я бы с радостью посещала их и дальше, но новая волна токсикоза нарушила мои планы. – Разве токсикоз не должен был закончиться несколько месяцев назад? – спрашивает Зимин. – Я, конечно, не слишком в этом разбираюсь, но даже из разговора с твоей Сандрой мне стало понятно, что это не очень-то хорошо. – Все индивидуально, Марк. У меня так, – мой голос затихает, потому что внезапно я ощущаю приступ страха. Давно уже подобного не было и вот – снова. Потому что слова Марка проникают под защитную оболочку, которой я себя окружила и воскрешают беспокойство, в котором я жила первые месяцы беременности. Он, конечно, прав. Токсикоз на поздних сроках может быть плохим знаком, но я стараюсь об этом не думать, а регулярно посещать врача и принимать все витамины, которые назначает Сандра. Кстати говоря, в ней как в специалисте я ни капли не сомневаюсь, но спорить с Зиминым не стану – нет у меня сил на это. – Я не против сходить еще к одному специалисту, но только лишь для того, чтобы ты убедился в компетентности моего врача, – серьезным тоном произношу я, чем вызвал удивление на лице Зимина. – В том, что я не безответственный ребенок. – Что ты имеешь в виду? – его брови ползут вверх. – А то, Марк, что я в состоянии выбрать для себя грамотного врача, – склонив голову набок, рассматриваю глаза изумрудного оттенка, от которых когда-то сходила с ума. – Я тоже беспокоюсь о ребенке, но я справляюсь. Зимин тяжело вздыхает и, запустив пятерню в свои густые волосы, качает головой. – Я беспокоюсь не только о ребенке, Ариана. Меня беспокоишь ты. К этому признанию я оказываюсь не готова: сердце, как раньше, радостно подпрыгивает, по тел прокатывается теплая волна, а ладошки потеют, как у девчонки на первом свидании. Не поднимая глаз на Марка, делаю небольшой глоток чая из кружки и отправляю в рот соленое печенье. Только после этого приходит понимание, насколько я голодна, и одним чаем с крекером точно не отделаться. Убираю поднос на прикроватную тумбу и собираюсь уже вставать, как вдруг малыш больно пинает меня под ребро. – Ай! – машинально вскрикиваю я, прижимая ладони к животу. – Что случилось? Тебе плохо? – лицо Марка становится напряженным, рука обхватывает мое плечо, а я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. – Мне не плохо, – на автомате отвечаю я. – У меня в животе растет или боксер, или футболист. – Малыш тебя только что пнул? – Зимин задает очевидный вопрос. Его реакция так забавляет меня, что я не удерживаюсь и прыскаю от смеха. – Иди сюда, – командую я, продолжая улыбаться. – Дай руку. Марк послушно протягивает свою ладонь, а я не раздумывая прикладываю ее к своему животу, обтянутому простым домашним платьем. Игнорируя свое сбившееся дыхание и участившиеся стук сердца, терпеливо жду очередного толчка. Сын на некоторое время затихает, а потом снова начинает активно пинаться. – Чувствуешь? – с придыханием спрашиваю я. – Да, – хрипло произносит Марк, явно пораженный произошедшим. – Вот такой вот спортсмен растет, – говорю тихо, когда ребенок успокаивается. Марк ещё несколько секунд держит ладонь на моем животе, находясь в моем личном пространстве. Он отрывает взгляд от живота и встречается глазами со мной. – Уснул, – шепчу я, внезапно ощущая страшное смущение. Зимин осторожно поднимается с кровати и начинает медленное движение в сторону двери. – Я подожду тебя в гостиной. Собирайся спокойно, – в голосе Марка все еще слышится волнение, которое ему не удается скрыть. – С врачом я договорился на одиннадцать, так что времени у нас много. Если что-то понадобиться, зови. Глава 14 – Я же говорила, что Сандра – прекрасный врач, —заявляю притихшему Зимину, не в состоянии удержать язык за зубами. После приема у гинеколога, которого выбрал Марк, мы с ним зашли перекусить в кофейню недалеко от клиники. Ну, как перекусить. Я взяла полный набор из супа, салата и стейка, а мой спутник ограничился кофе. Сидит напротив, смотрит, как я ем, а сам будто бы где-то далеко-далеко в мыслях. Есть у меня подозрение, что это он так переживает открытия сегодняшнего дня – ощущение, как под его ладонью пинается ребенок, и как выглядит плод на мониторе УЗИ. – Прекрасный, – отзывается он. – Но я все же рад, что мы узнали мнение другого профессионала.