– Богатым и властным, – напоминает Ариана, а потом с внезапным пылом продолжает: – И еще очень гордым. Вы привыкли, что девушки бегают за вами, а когда что-то идет не по плану, вы творите всякую ерунду и рушите жизни. – Ну, Ари, это сейчас ко мне какая-то конкретная претензия? – спрашиваю удивленно. – Сейчас не к тебе, – отвечает она, нахмурившись. – Ладно, давай убираться здесь. Я ужасно хочу спать. – Оставь, – говорю я, когда она начинает собирать тарелки. – Я все уберу. Ты устала. Иди ложись. Благодарно кивнув, Ариана медленно поднимается с пола, но морщится, едва ступив на ноги. – Что такое? – дергаюсь я ей навстречу. – Да ничего такого! – она потирает икру на правой ноге, но в ее глазах при этом прыгают чертики. – Просто я беременная, а у нас порой отекают ноги. Давай сделаем вид, что ты обо мне этого не знаешь. Останусь в твоих глазах молодой трепетной нимфой, вышагивающей по подиуму на каблуках. – Ты и сейчас в моих глазах “молодая трепетная нимфа”, – не могу сдержать смеха, а потом хлопаю ладонью по подушке дивана. – Садись. Сделаю тебе массаж. – Ты? Массаж? Серьезно? – она потрясенно смотрит на меня. – А что в этом такого? Я, между прочим, неплохой массажист. Пару секунд Ариана задумчиво кусает нижнюю губу, а потом вдруг падает на диван и вытягивает ноги. – Отлично, Марк! – заявляет с хитрой улыбкой. – Может быть, жить с тобой не такая уж и плохая идея. – Это отличная идея, – говорю я, обхватывая пальцами ее аккуратную ступню и мягко разминая напряженные мышцы. – И ты сама в этом убедишься. Глава 18 Через неделю я почти готова признать, что Марк, как всегда, оказался прав. Жить с ним и правда не такая уж плохая идея. Каждое утро я просыпаюсь от божественных запахов из кухни – это Зимин заваривает для меня травяной чай, себе готовит кофе, а еще до того как я успеваю встать с кровати, курьер доставляет свежие круассаны из булочной неподалеку. К тому моменту, как я чищу зубы и выхожу из своей спальни, Марк, как правило, свежий и бодрый после утренней пробежки и душа, решает деловые вопросы, расхаживая по квартире с прижатой к уху трубкой. И всякий раз при взгляде на него в домашней футболке и спортивных штанах у меня сохнет во рту и в приступе аритмии заходится сердце. Необъяснимая аномалия, с которой я уже почти смирилась. Сегодня тоже такое утро – пахнет кофе и сдобой, из-за прикрытой двери доносится приглушенный голос Марка, но что-то все же иначе – нет привычной утренней тошноты, а в животе урчит от голода. Кажется, я прямо сейчас готова проглотить все содержимое холодильника. Перекатившись на левый бок, приподнимаюсь на локте, а затем осторожно спускаю ноги на пол. Со стороны, наверное, то ещё зрелище. Живот за ночь будто еще вырос. Даже страшно представить, что меня ждет через месяц, и, тем более, через два – ближе к родам. Неторопливо передвигаюсь по комнате, чтобы немного расходиться, и останавливаюсь около зеркала, в отражении которого меня приветствует помятое лицо и взлохмаченные волосы. Кто там говорит, что беременность украшает девушку? Явно не мой случай. В ванной я умываюсь, расчесываю волосы, наношу крем и, зачем-то, подкрашиваю ресницы. Не то, чтобы меня заботило, что подумает Марк… Просто. Для себя, конечно. Я хочу быть красивой для себя. – Доброе утро! Выспалась? – спрашивает Зимин, когда я показываюсь в дверях кухни. Поймав мой хмурый кивок, деловито выставляет на стол заварочный чайник и мою чашку. Да, за неделю пребывания в его квартире, я успела обзавестись своей чашкой, своим стулом и даже своим пледом, под которым прячусь, когда смотрю телевизор в гостиной. – Привет, – забираюсь на барный стул, двигаю к себе чашку и удивленно замираю, когда замечаю сковороду на зажженной плите: – Это что у тебя, блины? – Панкейки, – бодро отвечает Марк, переворачивая румяный блинчик. Причем делает это так технично – не знала бы его, подумала бы, что для него это привычное дело. – И давно ты научился готовить? Насколько я помню, раньше у тебя с этим были некоторые… трудности. – У меня были трудности, потому что я не читал рецепты целиком, – усмехается Зимин. – Да и необходимости в этом не было. – А сейчас есть? – зачем-то спрашиваю я. – А сейчас есть, – подтверждает Марк, встречая мой взгляд и удерживая его чуть дольше, чем обычно. Будто немой диалог происходит между нами в этот миг – личный, очень глубокий. В конце концов, Зимин отворачивается, чтобы перевернуть очередной панкейк, я же ощущаю, как по телу разливается тепло, а щеки покрываются румянцем. Чтобы сбить возникшую неловкость, прочищаю горло и говорю: – Я завтра планирую съездить к маме, – делаю паузу, переводя дыхание. – Давно ее не видела. Марк кивает. – В первой половине дня мне нужно поработать, а после обеда могу отвезти тебя. – Я беременная, а не больная, – напоминаю я, но на самом деле за последнюю неделю я уже привыкла к его постоянной заботе. Даже не знаю, как обходилась без нее раньше. – Я это знаю, Ари. Это просто предложение, – Марк делает глоток кофе из своей кружки. – Если хочешь поехать с утра – водитель отвезет тебя, а я вечером заберу. Пока я раздумываю над его предложением, мужчина ставит передо мной тарелку с двумя панкейками и отдельно – баночку джема. Глядя на все это, я то и дело задаюсь одним и тем же вопросом: черт возьми, а передо мной точно Зимин?! – Спасибо. – На здоровье,– отзывается мягко, будто бы невзначай касаясь моего плеча. – Знаешь, я подумала, мне нет смысла ехать к маме рано, – говорю тихо. – После обеда будет отлично. – Договорились. Намазав блинчик джемом, вонзаю в него зубы и едва не мычу от удовольствия. – Марк, это очень вкусно. – Рад, что нравится, – улыбается он. – Не могу поверить, что это твоих рук дело, – все же добавляю с лукавым смешком. – Марк Зимин – домохозяин. Кто бы мог подумать. – Вряд ли даже я сам мог, – он смеется, проделывая со своим панкейком то же, что и я с своим. У него такой красивый смех, думаю я, и тут же невольно вздрагиваю – в этот миг в моем животе просыпается наш футболист. – Ай! Тише, спокойнее, кроха. Папочку услышал. Он рядом. Марк, не спрашивая разрешения, сокращает расстояние между нами и кладет ладонь мне на живот, но малыш как будто чувствует присутствие отца и затихает. В ожидании очередного толчка Зимин не убирает руку, пристально рассматривая меня при утреннем свете. – Красивая очень, Ариана, – откашлявшись, хрипло произносит Марк. И тут же в животе, отзываясь на его голос, активничает малыш. – Толкнул мой маленький боец. Такие необычные ощущения. – Да, очень, – громко сглатываю. Марк не сводя глаз смотрит на мои губы, медленно приближает свое лицо к моему. Если бы я захотела – могла бы уклониться. Но все дело в том, что я совсем не хочу этого. Я хочу Марка. Хочу чувствовать теплоту его рук, напор его губ, мягкость его прикосновений. Поцелуй обрушивается на нас лавиной, обнажая самые сокровенные чувства, спрятанные глубоко внутри. Марк целует меня сначала мягко и нежно, потом – настойчиво и страстно. И вот уже я сама подаюсь вперед, обнимаю его за шею, углубляю наш поцелуй. Искра между нами превращается в бушующее пламя, и с каждой новой секундой я все хуже себя контролирую и все теснее прижимаюсь к нему. Звонок мобильного в тишине кухни звучит отрезвляюще громко. Я отскакиваю от Марка. Непроизвольно бросаю взгляд на телефон, лежащий экраном вверх на столе. Марк чертыхается. У меня внутри все холодеет. На экране светится женское имя. Кто бы мог сомневаться. *** – Хочешь меня о чем-нибудь спросить? – напряженное молчание, в котором мы с Марком проводим большую часть времени в дороге к дому мамы, прерывает его тихий вопрос. – Нет, – летит в него короткий ответ. Короткий и острый, как стрела. Я его ненавижу. Ладно, не ненавижу, но злюсь. Злюсь на то, с какой легкостью он обводит меня вокруг пальца, заманивает сладкими улыбками и речами, и я забываю, какой он на самом деле. Бабник и… бабник! Никогда не изменится. Марк вздыхает. Переключает рычаг скорости. Молчит с минуту, прежде чем снова начать говорить. – Ариана, я мог бы тебе сказать, что с этой женщиной меня никогда ничего не связывало, но это было бы неправдой, а я терпеть не могу лгать, – он выразительно морщится. – Поэтому когда я говорю, что она в прошлом, мне хотелось бы, чтобы ты мне верила. – Меня не касаются твои связи, – отрезаю холодно, в защитном жесте складывая на груди руки. – Тогда чего ты бесишься? – в тон мне спрашивает Марк. – Говоришь, что тебе все равно, а сама исходишь злобой и ревностью. У тебя не сходятся концы с концами. – Как прекрасно, что у тебя все так замечательно сходится! – вспыхиваю я, как только он упоминает о ревности. Я его не ревную! Я просто… Я просто больше не хочу ничего знать о его похождениях. Хватит. За годы, которые я была безответно в него влюблена, насмотрелась на всю оставшуюся жизнь. Резко затормозив перед красным светофором, Зимин поворачивается ко мне и хотя я принципиально не смотрю на него, чувствую пронзительный взгляд зеленых глаз на своем лице. – Ариана, у меня, как и у всех, есть прошлое. Обижаться на него бессмысленно, – говорит подчеркнуто спокойно, но я прекрасно понимаю, что внутри у него бурлит котел негодования.