Марк делает шаг и сразу пошатывается, так что я машинально хватаю его за руку и собираюсь уже отпустить, но он вцепляется крепкой хваткой, не давая мне возможность высвободить пальцы. – Моя невеста, – шепчет он, обнимая меня. Так странно. Из-за своих переживаний, я даже забыла про свое согласие выйти за него замуж. А ведь я мечтала об этом всю сознательную жизнь! – Марк, ты пьян, – беззлобно шепчу я, вытягивая его из кабинета. – Я пьян, – подтверждает он, послушно следуя за мной. – Извини. Не хотел. Пришлось поддержать Стаса. – То есть, это ты его поддерживал, а не он тебя? – уточняю, скептически приподняв брови. – А ему зачем меня поддерживать? – Марк тычется носом в мой висок. – Я счастливый человек. А у твоего брата разбито сердце. – Вместо того, чтобы напиваться, мог бы Сашу разыскать и ей все сказать, – сокрушенно качаю головой, поражаясь, как брат не понимает таких простых вещей. – А ты в курсе? – В курсе чего? – Александры, – поясняет Марк. – Ну, она же жила здесь больше недели. Конечно, я в курсе. Мы с Марком медленно поднимаемся по ступенькам на второй этаж. На последнем пролете Зимин вдруг останавливается и с абсолютно серьезным, и почти трезвым, видом произносит: – Он пытался, Ари. Она осталась с мужем. – Глупости, – потрясенно говорю я. – Не глупости. Стас ездил за ней. – Ни за что не поверю, что после всего… – я запинаюсь. – Не могла она так. – Как видишь, – Марк сокрушенно вздыхает. – Не всем везет так, как мне. Он снова тычется носом в мой висок, а его губы задевают мочку моего уха. – Прекрати, – шепчу я. – Не могу, – Марк пьяно улыбается, а его глаза блестят, как у довольного кота. – Ты такая красивая. От его комплимента к щекам приливает кровь, но я стойко держусь и не поддаюсь на эту провокацию. Тем более, мы как раз доходим до гостевой спальни, и я кивком указываю Зимину на застеленную для него постель. – А может мы вместе? – спрашивает он. – Что вместе? – Поспим, Ари, – он пытается затянуть меня за собой в спальню, но я ловко выскальзываю из его объятий. – Извини, Марк, я не сплю с пьяными, – отвечаю с улыбкой. – Спокойной ночи, папочка. Утро следующего дня приносит с собой острый приступ тошноты и тупую ноющую боль внизу живота. За семь месяцев я настолько привыкла к самым разнообразным неприятным ощущениям в своем организме, что на этот утренний тревожный звоночек не обращаю должного внимания, а зря… На часах уже больше десяти. Вчера я легла после полуночи, так что в таком позднем подъеме нет ничего удивительного. Плавно сажусь на кровати, привыкая к ощущениям, и через некоторое время, бросив взгляд на свое отражение в огромном зеркале от пола до потолка, встаю на ноги. Игнорируя неприятные ощущения, я накидываю лёгкий халат и медленно плетусь в ванную комнату. Нужно ополоснуть лицо прохладной водой, поскольку и щеки, и нос, и подбородок горят так, словно я только что вынула их из бушующего пламени. Повернув в душевой кран в сторону синего индикатора, я сбрасываю с себя всю одежду и встаю под прохладные струи, которые моментально снимают все болезненные симптомы, тем самым приводя меня в чувства. Добавляю немного горячей воды и трачу некоторое время на водные процедуры. Вода производит на меня целительный эффект, и я почти оживаю, даже живот перестает так беспокоить, как это было ещё двадцать минут назад. Теперь, когда физически становится полегче, мыслями возвращаюсь к Марку. Надеюсь, что он все ещё находится в нашем доме. Хочется посмотреть на него сегодня: вчера столько всего произошло, вдруг он передумал?.. Женитьба для такого, как он – шаг почти невероятный. Не слишком много времени трачу на лёгкий макияж и причёску и, скорчив забавную рожицу своему отражению, натягиваю белое летящее платье, выхожу из своей комнаты. Пройдя по коридору несколько метров, я останавливаюсь у двери гостевой спальни и, заглянув в десятисантиметровую щель, понимаю, что Марка здесь нет. Неужели я проспала его отъезд? Ни с того ни с сего на глазах выступают слезы, которые мне едва удаётся сдержать. Черт возьми, эта сентиментальность мне ни к чему, а, главное, и причина как таковая отсутствует. Ну, уехал и уехал. Приедет, значит. Он же обещал быть рядом… Настоятельно вдалбливаю себе в голову выкинуть из нее всякие глупости и заняться чем-то полезным, например, на кухне. Спускаюсь на первый этаж, удивляясь, насколько дома тихо. Стас, впрочем, как и мама, – ранние пташки, чего не скажешь обо мне, но сегодня, эти двое до сих пор спят. Я открываю дверь и застываю на месте: Марк в одних джинсах, низко сидящих на бедрах, суетится около плиты. Наверное, я должна была предположить что-то подобное – в конце концов, он каждое утро готовит мне завтрак. Просто не ожидала, что он возьмет на себя заботу обо мне даже здесь – в доме Крестовских. – Доброе утро! Проходи, будущая жена, – заметив меня, Марк улыбается. В два шага сокращает расстояние между нами и, быстро поцеловав в губы, возвращается к плите. – Не против? – Доброе, – я растерянно хлопаю глазами, а сама давлю широкую улыбку. Для того, кто вчера явно перебрал с алкоголем этим утром Марк выглядит просто ошеломительно прекрасно: бодрый, свежий, очень и очень сексуальный. Он даже не прилагает усилий, а выглядит на все сто, тогда как я… – Как спалось? – интересуется он, переворачивая блинчик на сковородке. – Просыпалась всего два раза, – в тон ему отвечаю я. – Обычно это происходит чаще? – хмурится Марк, внимательно разглядывая мое лицо, отчего жар стремительно приливает к моим щекам. – И по пять раз могу просыпаться, – усмехаюсь я. – Тут все не от меня зависит. – Надо выбрать имя пацану, – неожиданно говорит Зимин. – У тебя были какие-то варианты? – Я почти не думала об этом, – честно признаюсь я. – Голова другим забита постоянно. – У меня есть парочка вариантов, – серьезным голосом произносит Марк, а затем, чуть помедлив, вносит отличное приложение: – Давай ты напишешь парочку имен, которые тебе нравятся, и я напишу, а потом обсудим. Пораженная его словами я не сразу нахожусь с ответом. Мне такой Зимин не знаком, поэтому я несколько теряюсь, продолжая разглядывать его широкую обнаженную спину. Воображение моментально вырисовывает провокационные картинки, связанные с Марком, и я едва сдерживаю порыв прижаться к его рельефному телу. – Отличная идея, – киваю. Зимин ставит передо мной тарелку с блинчиками и кружку со свежезаваренным чаем с добавлением малины. – Ты меня балуешь, Марк, – выдаю эмоционально. – Так и должно быть, разве нет? – удивляется искренне. – Ты носишь моего сына. Я забочусь о вас обоих. Столько в его словах чувства и экспрессии, что на меня снова накатывает сентиментальность. Чтобы спрятать от Марка набегающие на глаза слезы, вскакиваю со стула. – Я достану джем, – говорю подчеркнуто бодро но, не дойдя до холодильника, скручиваюсь от боли, резко прострелившей низ живота. – Ой. Я медленно оседаю на пол, ощущая внезапное головокружение, но Марк успевает меня поймать и усадить на невысокий стул. В глазах резко темнеет, а затем начинает рябить так, что хочется зажмуриться. – Ари, плохо? Вызываем врача? – Зимин заглядывает мне в глаза. – Не нужно, спасибо. Сейчас пройдет, – только отвечаю я, как острый спазм вновь пронзает мое тело. – Ариана! – взволнованно вскрикивает Марк. – Что это? Я опускаю взгляд на подол своего белого платья, и меня передергивает – на лёгкой светлой ткани проступает красное. Глава 21 Марк ⠀ За закрытыми дверьми гинекологического отделения тишина и спокойствие, но в моей душе – настоящая буря. И хотя врач убедил меня, что он и его команда сделают все возможное, чтобы помочь Ариане и ребенку, и прямо сейчас их жизни ничего не угрожает, я не могу найти себе места. Как представлю испуганное и растерянное лицо Арианы и свой собственный ужас, когда я увидел кровь на ее платье, – позвоночник простреливает озноб и кажется, что задыхаюсь. Ариана, ребенок, наша жизнь… Я не могу это потерять. Точка. Чтобы занять себя чем-нибудь в ожидании новостей, беру стаканчик кофе в автомате. И пока залипаю, прислушиваясь к разговорам медсестер у стойки регистрации в попытке узнать что-то новое про Ариану, и без того не самое лучшее кофейное варево остывает. Морщась, делаю пару глотков. Гипнотизирую двери отделения. Мне как человеку действия, так долго ждать, находясь в неизвестности, кажется худшей каторгой. Привык решать вопросы самостоятельно, а сейчас завишу от врачей… Ненавижу быть зависимым. От чужого мнения, от чужих поступков, от чужой работы. Ненавижу ощущать собственное бессилие. В самом деле, почему так долго? Я здесь уже минимум час, а никто мне так ничего не объяснил. Сколько еще это будет продолжаться? Мой телефон разрывается от входящих звонков, писем и сообщений по работе, но я все перенаправляю на секретаршу. Ни о чем другом, кроме Арианы, думать просто не могу. Мысленно прокручиваю в голове утро, холодею, когда достигаю момента, когда она скручивается пополам от острого приступа боли. Благодарен богу, что в тот момент к дому подъехал мой водитель, которого я вызвал к Крестовским, чтобы забрать нас с Ари в квартиру после завтрака. Не мешкая ни секунды, схватил свою побледневшую девочку на руки и понесся к машине. Оттуда уже звонил лечащему врачу Арианы, Стасу и Ирине Вячеславовне. В больнице ее сразу увезли от меня в операционную. Что делали там – не знаю. Знаю только, что примерно через пятнадцать минут после нас приехала Сандра, врач Арианы, и обещала мне, что все будет в порядке. С тех пор я просто жду.