Склонившись надо мной так близко, что я ощущаю свежий аромат его лосьона после бритья, Зимин подносит к моим губам стакан и, бережно поддерживая голову, ждёт, пока я сделаю несколько небольших глотков. – Спасибо, – благодарю Марка, возвращая голову, которая начинает кружиться, обратно на подушку. – Позвать врача? – Нет. Зачем? – Ты проснулась, – Марк снова хмурится. – Что-то беспокоит тебя? – Чувствую себя, как побитая в спортзале груша, – честно признаюсь я, не считая нужным притворяться. – Но ничего критичного, Марк. Я ведь долго спала после операции… – Долго, – соглашается Марк. – В этот раз больше суток, но Сандра говорит, что это хорошо. Во сне твой организм восстанавливается. – Ты был здесь? – Почти все время, – подтверждает он, опускаясь на край моей кровати. – В обед съездил домой, чтобы принять душ и переодеться, пока Стас и твоя мама сменили меня. Засранец говорил, что от меня начинает вонять. Улыбка, которая появляется на моем лице, абсолютно искренняя. А вот смешок причиняет боль – сразу начинает тянуть где-то внизу живота. – Ты видел нашего сына? – спрашиваю я, пока Марк настороженно разглядывает меня, выискивая на лице признаки нездоровья. – Видел. Он очень красивый. И у него твои глаза, – голос Марка затихает, кажется, он едва сдерживает эмоции. – Спасибо Сандре, я провел около него почти полчаса сегодня. – Я тоже хочу, – говорю тихо, едва выталкивая слова из судорожно сжавшегося горла. – Тебе надо восстановиться, Ари. Ходить тебе пока нельзя. А малыша принести сюда тоже невозможно – он очень маленький и пока еще не может без бокса. – Я знаю, – шепчу я, чувствуя, как глаза наполняются слезами. – Шшш, не плачь, – Марк нежно касается кончиками пальцев моей щеки. – Мне просто больно, что он там один. – Он не один, Ари. С ним медсестры. Я тоже провожу с ним все время, которое мне позволяют, – произносит Марк, стараясь меня успокоить. – За ним прекрасно ухаживают. Наш малыш в надежных руках. А скоро вы оба окрепнете, и я заберу вас домой. – Домой? – повторяю я, отчего-то снова всхлипывая. – Домой, Ари. К нам домой. – Мы не поженились, – напоминаю я. – Не имеет никакого значения. Значит, будет большая свадьба – именно такая, какую ты всегда хотела. – Марк, я… – Не надо сейчас ничего говорить, Ариана, – Марк тяжело вздыхает. – Я знаю, что ты подумала, когда убежала. Я, наверное, никогда не смогу в достаточной степени извиниться перед тобой за тот подслушанный разговор с моим отцом…И хотя ты все поняла совершенно превратно, это не снимает с меня ответственности. Слова которые я подобрал… Они были в корне неправильными. Обстоятельства сильнее меня, – повторяет он ту роковую фразу, от которой у меня снова холодеет в груди. – Да, это так. То, что ты забеременела в ту нашу первую ночь все изменило, в каком-то смысле даже сыграло мне на руку, потому что у меня появился повод сразу заявить на вас с малышом права. Но, поверь мне, даже если бы этого не случилось, я бы вытерпел еще от силы несколько недель вдали от тебя прежде чем прийти и умолять простить меня. – Марк, не стоит… – Еще как стоит, – он напряженно трет переносицу и тяжело вздыхает. – Ты говорила, что я хочу только ребенка. Но, Ари, правда заключается в том, что с самого начала я хотел тебя. Сопротивлялся этому желанию, но хотел уже очень давно. Прости меня, что я не нашел в себе смелости признаться тебе в этом раньше. Тогда ничего бы этого не случилось… – Марк, – по моим щекам теперь бегут слезы. Сомневаться в искренности его слов я не могу – вижу, как непросто ему дается признание, ощущаю, как дрожит его голос. Марк берет мою ладонь и подносит ее к своим губам, целуя по очереди костяшки всех пальцев. – Люблю тебя, Ари, знаешь? – произносит он тихо. – Теперь да, – шепчу я. – И я, Марк. И я люблю тебя очень. Глава 27 Мне требуется несколько дней, чтобы более или менее окрепнуть и встать на ноги. И хотя меня все еще одолевают приступы слабости, я уже не чувствую себя настолько беспомощной как в первые сутки после операции. Тело медленно, но верно возвращается к своему первоначальному состоянию, которое было до беременности. Пусть в настоящий момент фигура меня и волнует в самое меньшей степени – есть кое-что гораздо важнее. Удивительно, но я больше не чувствую себя той маленькой наивной Арианой, которой я была до всего произошедшего. Многое изменилось – и не только в моей жизни, но и в сознании. Несмотря на то, что я мнила себя взрослой, в полной мере ей я не являлась. – Тук-тук, – в дверном проеме показывается голова моего брата. – Не спишь? – Привет! Нет, проходи, – улыбаюсь я. – Рада видеть тебя в отличном настроении. – Как и я тебя, – Стас так нежно обнимает меня, по-отечески, что на моих глазах непроизвольно выступают слезы. – Решила затопить палату? – отшучивается брат, присаживаясь на стул рядом с кушеткой. – Нет, просто… – пытаюсь подобрать подходящее слово, но ничего не приходит в голову. – Ари, я все понял, – такая редкая, но открытая улыбка возникает на губах Стаса. – Расскажи лучше о своем самочувствии. – Мне намного лучше. Правда, когда я только поднимаюсь с кровати, кажется, будто меня переехал грузовик раз пять. Не меньше, – тихо смеюсь я. – Это не навсегда, Ари, – он берет меня за руку, прижимая к своим губам. – Я волновался за тебя. Стас редко говорит о своих чувствах, но эти четыре слова, вырвавшиеся из уст брата, означают не просто волнение младшую сестру. Их смысл более глубокий. Бесконечная любовь и болезненный страх потерять – вот главная суть. Стас был намного старше, когда умер наш отец, и тогда ему пришлось очень несладко. Помимо того, что он переживал горе внутри себя, мой брат активно помогал маме выйти из состояния глубокой депрессии. И если бы несколько дней назад со мной что-то случилось, то сердце моего брата могло окончательно очерстветь, а оно у него большое и доброе. Просто ему нужно время, чтобы раскрыться. – Кстати, я уже начала вставать, – радостно говорю я. – Пока, конечно, хожу только по палате, но некоторые успехи есть. – Не переусердствуй, родная. Больше отдыхай, еще успеешь набегаться, – мягко произносит брат. – Стас, я так хочу поскорее увидеть сына, – на глазах снова выступают непрошеные слезы. – Мне мало фотографий и видео. И все эти трубки мешают мне его как следует разглядеть. Стас ничего не отвечает, он просто прижимает меня к себе, давая мне возможность выплакаться на его мужском плече. Совсем как в детстве. И мне становится легче. А спустя пять минут я заливисто смеюсь над несмешной шуткой, которую только что сочинил мой брат. – Не быть тебе юмористом, – похлопываю его по плечу. – Не очень-то и хотелось, – в шутливой форме отвечает он. Около часа мы со Стасом проводим вместе, делясь друг с другом заботами и переживаниями. Как же мне этого не хватало. В последние полгода я брата и не видела, не говоря уже о беседах по душам. Поэтому сейчас есть отличная возможность оторваться по полной. – Как ваши отношения с Марком? – осторожно интересуюсь я. – Хочешь знать, не врезал ли я ему еще раз? – весело усмехается брат. – Нет, больше не приходилось. Но если он обидит тебя, то я не посмотрю на нашу дружбу. Я за ним наблюдаю. – Не обидит, Стас, – я делаю секундную паузу, а затем добавляю: – Он любит меня. – Да, я знаю, – серьезно произносит Стас, крепко сжимая мою руку. – Как бы то ни было, я рад, Ари, что именно он будет с тобой рядом. Он сумеет вас сберечь. В дверь снова раздается стук, а затем на пороге возникает тема нашего разговора – мой будущий супруг. Марк с ослепительной улыбкой входит в палату, держа в руках букет белых роз. – Добрый день! – здоровается он. – Ариана, Стас. Зимин кладет цветы на небольшой столик и пожимает руку моему брату. Потом мягко качается губами моей щеки. Затем по-хозяйски берет вазу и, присвистывая, направляется в уборную. – Думаю, мне пора, – подмигивает Стас. – Да, Стас, я тоже так думаю, – слышится веселый голос Марка. – Мне бы хотелось остаться наедине со своей невестой. – Тогда я предоставлю тебе такую возможность, – брат целует меня в щеку и встает со стула. – Береги себя. – Стас, я заскочу сегодня вечером. Есть некоторые вопросы, не терпящие отлагательств, – серьезно произносит Зимин, опуская цветы в воду. – Помнишь то предложение Миллера? Я нашел финансирование. – Хорошо, до встречи. Стас выходит из палаты, оставляя нас с Марком наедине. Мой будущий муж присаживается на место, где только что сидел мой брат, и хитро улыбается. – Ари, я так соскучился по тебе, – хрипло выдает мужчина. От его признания мое тело покрывается мурашками – так непривычно, но так трепетно. – И я, – признаюсь. Зимин сам тянется ко мне и, опустив руку на мою щеку, нежно целует в губы. От ласкового, но в то же время жаркого поцелуя я проваливаюсь в пучину счастья и наслаждения. Мне так хорошо. Любить и быть любимой – это великое счастье, от которого хочется сворачивать крутые горы и пересекать безграничные океаны. У меня нет ни единого сомнения в этом человеке, и я точно знаю, что с ним буду счастлива. – Ари, – выдыхает мне в губы и медленно отстраняется. – Да, – немного разочарованно откликаюсь. По правде говоря, я рассчитывала на более продолжительный поцелуй.