Прошло то время, когда я нервничала перед выходом на подиум, но сегодня я нервно потираю руки, которые становятся липкими от пота, и делаю глубокий вдох и выдох, заставляя свое сердце биться чуточку медленнее. Вот только как бы я ни старалась, никакие убеждения не помогают мне собрать все свои мысли воедино. Я волнуюсь, что мне совершенно не свойственно. «Будь ты проклят, Зимин!» Рыженькая Виттория – главная звезда последнего модного сезона, первой ступает на подиум. Когда она доходит до конца «языка», я вздергиваю подбородок и иду за ней следом. Взгляд, устремленный вдаль, отработанная полуулыбка на лице, шаг, еще шаг, поворот. Я запрещаю себе смотреть на Зимина, но когда возвращаюсь обратно, ловлю его очертания в первом ряду. И хотя выражения его лица я не вижу, силу его сумрачного взгляда ощущаю каждой клеточкой своего тела. Попав за кулисы, мчу к своему рейлу, чтобы переодеться в красное платье. Я вся дрожу, тело покрылось испариной, но отказаться от второго выхода я не могу – это будет самоубийством для моей карьеры. Кроме того, это будет означать, что Зимин снова одержит надо мною верх, а капитулировать перед ним мне не позволяет гордость. Платье, хотя и длинное, но впечатление производит еще более откровенное, чем предыдущее мини. Откровенный красный цвет привлекает к нему взгляды, полупрозрачная ткань не скрывает, а наоборот подчеркивает фигуру, а драпировка на груди и глубокий вырез не оставляют простора для фантазии. Зимин смотрит? Пусть смотрит, чего лишается! А мне до него дела нет. Сделаю свою работу, на афтерпати не останусь. Пусть будет так, как он хочет – будто мы друг для друга даже не существуем. Вздернув подбородок выше обычного, выхожу на подиум и, плавно покачивая бёдрами, двигаюсь по дорожке, концентрируясь на невидимой точке на противоположной стене в зале. По залу проносится легкий гул одобрения. Вспышки фотоаппаратов, направленные на меня, слепят глаза. Полминуты, которые длится мой выход, кажутся мне вечностью. И все потому, что я знаю, что Марк смотрит… На бэкстэйдже, я жду финального группового прохода, а потом быстро переодеваюсь в обычную одежду, стягиваю волосы в хвост на затылке. Хочу ускользнуть, пока вокруг суета и никто не обращает на меня внимание. Но Сильвио возникает передо мной, не позволяя исполнить задуманное: – Ты была ослепительна, милочка! – восклицает он, прикасаясь щекой к моей щеке. – Это красное платье… просто magnifique. – Спасибо, что устроил для меня этот показ после фэйла со съемками из-за проблем с ногой, – говорю торопливо. – Но я пойду. – А как же вечеринка? – разочарованно спрашивает Сильвио. – Без меня. – Ну, нет. Так не пойдет. Ты такая неуловимая в последнее время, – негодует мой агент. – Давай тогда хотя бы обсудим твой график на Неделю моды. В Нью-Йорк ты точно не поедешь? – Точно. У меня университет, ты знаешь, – напоминаю сухо. – Ладно. Тогда давай Милан и Париж отработаем на максимум. Со следующей недели начнутся кастинги. На пару показов тебя уже забукировали, но я, если честно, хотел бы для тебя эксклюзив у Prada. – Мне не важно, Сильвио, как скажешь. – Ну как не важно, Ари? – восклицает он потрясено. – Это же твоя карьера! Успокаивающе обнимаю своего агента, чтобы поскорее уйти, но тот словно нарочно бомбардируем меня вопросами. В итоге, за кулисами мы остаемся самыми последними. – Сильвио, тебе пора на вечеринку, – напоминаю я, когда он пускается в пространные обсуждения о том, какой типаж сейчас хотят клиенты. Словно очнувшись, он оглядывается по сторонам. – О! Пора, пора, – подтверждает он. – Ладно, Ари! Я побежал. Уверена, что не хочешь пойти? – Уверена. Созвонимся завтра, ладно? Когда Сильвио уходит, я хватаю со стола бутылку воды и залпом осушаю половину. А потом беру в руку сумку, радуясь возможности, наконец, отправиться домой, но застываю в нерешительности, когда ощущаю знакомый аромат парфюма и слышу тихие шаги. – Уходишь? – голос Зимина, мягкий и тягучий, раздается из-за спины. – А тебе не все равно? – говорю как можно равнодушнее, упорно делая вид, что занята изучением содержимого своей сумки. – Ариана… – Марк вздыхает. Теплые пальцы касаются моего локтя, а я внезапно срываюсь. Самоконтроль летит к чертям, на глазах выступают слезы обиды и унижения. – Что тебе еще от меня нужно, Марк? – почти кричу я, разворачиваясь к нему лицом. – Ты сказал, что больше не хочешь оставаться со мной наедине. Мы наедине. Уходи! – Ариана, – мягко повторяет он. – Иди ты к черту! – выдыхаю я и с размаху бью его ладонью по груди. – Оставь меня в покое! – Оставил бы… – теперь он тоже злится. Зеленые глаза вспыхивают дьявольским пламенем. Грудь, обтянутая тонкой хлопковой рубашкой, тяжело вздымается. – … Если бы мог. Одно движение. Горячее столкновение. И губы Марка с жадностью впиваются в мои, оставляя невысказанными мой протест и мою обиду. Чувствую себя в отчаянии, понимая, что совершенно бессильна перед этим сильным мужчиной, но в то же время понимаю, что ради этих темных, сладких, глубинных эмоций, которые будит во мне Зимин, я готова на все. Беззвучно застонав, льну к его телу, обхватываю руками крепкие плечи. Пол под ногами шатается и, когда язык Марка, проникает в мой рот, я лечу в пропасть. Глава 7 – Что ты делаешь? – спрашиваю на судорожном вдохе, когда Марк отстраняется, чтобы дать кислороду проникнуть в легкие. – Спроси что-нибудь попроще, – глухо отзывается Зимин, тяжело дыша, гипнотизируя меня взглядом потемневших от возбуждения глаз. – Тогда зачем ты это делаешь? – сиплю просто из упрямства, чувствуя как от безумного поцелуя покалывает губы, а тело наполняется вязким томлением. – Ты сказал… – Помолчи, Ариана! – одергивает меня Марк, вновь приближая лицо так близко, что соприкасаются кончики наших носов. – Потом ты снова обвинишь меня… – не успеваю договорить, потому что он глухо ругается и стискивает мою талию своими ладонями так сильно, что на миг у меня перехватывает дыхание. – Вот зачем ты появилась сегодня, а? – выталкивает яростно. – В этих своих платьях, которые ничего не скрывают. Позволила всем смотреть на тебя, желать тебя… – Тебе тоже? – Мне твое позволение не нужно! – отрезает он яростно, будто сама мысль о том, что я могу запретить ему смотреть на себя кажется ему абсурдной. – Ты и так… Моя. Именно это слово просится в конец его фразы, но Марк, конечно, его не произносит. Только свирепо смотрит мне в глаза, словно желает испепелить, стереть с лица земли, сделать так, чтобы исчезла и его не нервировала. Я не знаю, не понимаю кто делает это новое движение навстречу, только чувствую, что наши губы снова соприкасаются. Яростно, дико, сталкиваясь зубами, воюя языками, воруя друг у друга дыхание. Этот поцелуй – с отчетливым привкусом отчаяния. Не моего – это Марк на грани. То, что он хотел меня, для меня с недавних пор не секрет. Но сейчас кажется, что он, наконец, смирился и сдался настолько, что позволил себе меня хотеть. – Тебя ждут на афтерпати, – шепчу я, ощущая как щетина Марка царапает чувствительную кожу, когда он покрывает поцелуями мою шею. – Подождут, – отзывается резко, а потом вдруг отстраняется, обхватывает ладонями мое лицо и, глядя в глаза, с нажимом произносит: – Со мной пойдешь? – Я не собиралась на вечеринку, – лепечу я. – Я тебя зову не на вечеринку, – многозначительно рычит Марк, и я вдруг по выражению его лица, на котором борются противоречивые эмоции, все понимаю. Он действительно сдался. Он… – Я живу недалеко. – Пойду. С ним я пойду куда угодно. Неужели он еще этого не понял? До квартиры Марка мы идем пешком. Я раньше там не бывала, но знала по рассказам Стаса, что Зимин живет недалеко от Думо на последнем этаже старинного особняка. Я бессчетное количество раз мечтала однажды напроситься в гости, но всерьез никогда не верила, что этот момент настанет, а теперь Марк сам ведет меня к себе… Не потому что я вынудила его – он сам так хочет. В квартире он не зажигает свет, а когда я несмело тянусь к выключателю, накрывает горячей ладонью мою руку. – Ари, – говорит тихо, но очень напряженно. – Завтра вечером я улетаю в Москву. Поездка давно запланирована, там дела, которые без меня не сдвинутся с мертвой точки. Между нами… Черт, я не знаю, что происходит и почему это происходит, но… – Марк замолкает, громко чертыхается, словно эти признания даются ему с большим трудом. – Если ты ждешь от меня чего-то… – Тссс, – я прикладываю подушечку своего указательного пальца к его мягким губам. – Не надо. Он выдыхает с какой-то обреченностью, касается языком моего пальца, легонько прикусывает его. – Подумай хорошо, мелкая, – в его голосе звучит явное предостережение, на которое мне откровенно наплевать. – Если думаешь, что в процессе захочешь уйти – то беги сейчас. Это твой единственный шанс. Или потом не держи меня. На этот раз я точно знаю, что делаю первое движение навстречу. Кладу ладони на щеки Марка, чувствуя как щетина щекочет и покалывает кожу, накрываю его губы своими. И он не отталкивает, не отступает – он принимает меня и жадно и горячо целует в ответ. Какой странной бывает жизнь. Зимин и я знаем друг друга вечность. Но именно сейчас между нами происходит что-то особенное. Химия. Притяжение. Страсть. Как ни назови – все подходит, но в полной мере не отражает картину. Это потрясающее ощущение полного единения, жадность каждого касания, желание раствориться… Я может быть наивная и влюбленная, но не дура: если бы Марк не чувствовал того же, он бы никогда не предал свои глупые убеждения, которые так долго заставляли его держаться от меня подальше. Не прерывая поцелуй, я кладу руки Марку на грудь, вожу пальцами по стальному торсу, наслаждаясь ощущением того, как сокращаются горячие мышцы под моими прикосновениями. В какой-то момент Зимин не выдерживает – перехватывает мою руку. – Выпить хочешь? – спрашивает сипло. – Хочу. Он переплетает наши пальцы и увлекает меня за собой в просторную светлую кухню. Все происходит, как во сне. Стук с которым стаканы опускаются на мраморную столешницу. Звук льдинок о стекло. Всплеск жидкости. Марк подает мне стакан, наполовину заполненный янтарной жидкостью, и я осушаю его, даже не спросив что там. На глазах выступают слезы. В горле вспыхивает пожар, который медленно опускается в желудок и оттуда волнами расходится по всему телу. Марк тоже пьет. Залпом. И наливает себе еще. Мы с ним сталкиваемся взглядами. Глаза в глаза. Происходит мощнейший выброс адреналина. И пока я пытаюсь сообразить, как вести себя дальше, он подхватывает меня под ягодицы и усаживает на каменную столешницу. И снова поцелуй. Снова его руки на талии, скользят по ногам, обхватывают щиколотки, разводят бедра в стороны. Язык Зимина, горячий и пьянящий, в это же время хозяйничает у меня во рту, погружая нас обоих в водоворот наслаждения. Даже в самых смелых мечтах я не могла в полной мере вообразить себе чувственность того, что происходит сейчас. Я буквально задыхаюсь от урагана чувств, который бушует во мне, наполняя до краев безудержной страстью.