Из леса в сторону дороги мы свернули вовремя, чтобы подойти к месту боя сбоку. Подходить перпендикулярно за спину автоматчикам было попросту опасно. Вертолетная автоматическая пушка не имеет прибора определения «свой-чужой» и вполне в состоянии расстрелять и нас на выходе из леса к дороге. Мы выбежали на асфальт, сильно нагревшийся к этому времени. Сбылись мои худшие опасения – место посадки вертолета оказалось неудачным. Старый и много раз битый «Ауди А-6» вез нескольких «бармалеев». Двое лежали по одну сторону от машины, распростертыми на дороге. Думаю, они ничего не почувствовали бы даже, если бы их переехала фура. Я легко вычислил, что противников у нас осталось только двое – по другую сторону «Ауди», откуда мы и появились. «Бармалеи» были вооружены автоматами АК-47. Я без лишних разговоров положил руку на пистолет-пулемет Андрея, который залег в кювете рядом со мной. – Нам надо хотя бы одного живым взять. Не стреляй пока. А то моя винтовка раненых не оставляет… Я прицелился из винтовки и нажал на спусковой крючок. Выстрел в голову «бармалею» на дороге оказался точным. Его голова раскололась, как арбуз, сразу на несколько частей – это я отчетливо видел в прицел. А сам я тут же отставил свою винтовку в сторону и взял пистолет-пулемет из рук Андрея, молча согласившегося передать право стрельбы специалисту. В непривычный прицел я прицеливался долго, никак не меньше шести секунд – мне мешала иная прицельная марка. Но зато дал точную очередь в колено бандиту. Выпустил три пули, и все они угодили в ногу одна рядом с другой. Бандит хотел было вскочить на обе ноги, но раненая его не держала, и он рухнул за машину, рядом с безголовым теплом товарища. Пулемет вертолета смолк. То ли патроны кончились, то ли экипаж увидел нашу поддержку и решил дать и нам возможность поучаствовать в коротком, но кровопролитном бою. Я встал в полный рост, вышел на асфальт дороги, держа в одной руке пистолет-пулемет инженера Андрея, в другой – свою винтовку, и оглянулся. Андрей шел следом за мной, как в строю, разве что шаг не чеканил. – За сумкой своей вернись, – предложил я. – Что? – не сразу понял он, но потом посмотрел на свои не занятые ничем руки, вспомнил о сумке и, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, заспешил назад. Прапорщик Андрей с автоматом АК-74У в одной руке спешил в нашу сторону, хотя, может быть, и просто в сторону машины, из которой обстреляли вертолет. Рядом с машиной мы с ним и встретились. Мрачный вид механика не предвещал ничего хорошего. – Что произошло? – спросил я. – Есть потери? Андрей только плечами передернул: – Я со вторым пилотом внутри был. А Михаил Васильевич вышел наружу. Его первой же очередью и «сняли». Сейчас старлей пытается его перевязать. – Какой старлей? – сначала не понял я, почему-то подумав о старшем лейтенанте Кривоносове, но тут же вспомнил второго пилота, что щеголял по вертолету в солдатском бушлате без погон, и потому я не знал его звания. – Ну, второй пилот наш, – пояснил он, и оказалось, что я правильно решил, что именно он и есть старший лейтенант. Мы с прапорщиком обошли автомобиль с разных сторон, и раненый бандит оказался между нами. – Ты хорошего человека подстрелил… – сказал ему прапорщик Андрей и наставил на парня свой автомат. Тот испуганно залепетал что-то на своем языке. Я снова пожалел, что со мной нет лейтенанта Футракулова, способного перевести речь «бармалея». Но оказалось, что прапорщик владеет арабским языком. Он перевел бандиту сначала свою фразу, потом перевел мне его ответ: – Говорит, что только в воздух стрелял. – Спроси, куда они ехали? Прапорщик спросил, дождался ответа и перевел его мне: – На свадьбу вон к тому, – он кивнул в сторону безголового. – В Ливан… Что будем с ним делать? – Врет, что в воздух стрелял. Я видел, как он прицеливался, – решил я судьбу бандита, а прапорщик выстрелил ему в голову из своего «тупорылого» автомата. – Не пачкать же вертолет его грязной кровью! У нас там крови хорошего человека море. Плохо кровь с кровью мешать… Вернулся инженер Андрей, держа свою сумку в руках. С непониманием посмотрел на убитого бандита. – Вы же говорили, товарищ майор, что он вам живым нужен. – Это я его, – признался бортмеханик Андрей. – А товарищ майор уже допросил его. Успел, как говорится… – Только вот… командира нашего эти вот ублюдки убили… – последовал кивок в сторону трупов бандитов. Я протянул инженеру Андрею его пистолет-пулемет. Он оружие не просто взял, он схватил его и по сторонам посмотрел, словно готов был тут же пустить его в ход, будто искал глазами противника. – А я не успел нашему генералу ничего про брата рассказать… – расстроенно сказал белобровый инженер. – Он был бы рад встрече. – Так майор умер? – спросил я. – Товарищ старший лейтенант даже перевязку, вон, заканчивать не стал, – кивнул бортмеханик в сторону вертолета. Посмотрел туда же и я. Второй пилот в бушлате без погон сидел между телом своего командира и вертолетом, держа в руках размотанный бинт, и не производил больше никаких действий. Перевязку делать он бросил. Она была погибшему больше не нужна. * * * Когда мы вернулись в палаточный городок в Хмеймиме, инженер Андрей прошел за мной в мою палатку. Я понял, что он желает поговорить со мной, и даже догадался о чем. Я сел на свою кровать, начал чистить свою винтовку. – Товарищ майор… – протяжно и почти плаксиво протянул Андрей. – Я вижу, что ты поговорить со мной желаешь, и даже понимаю о чем. Вернее, желаешь попросить меня. Говори… – Да, – согласился белобровый Андрей. – Товарищ майор, не могли бы вы сами сообщить Василию Васильевичу о судьбе его брата. Генерал знал, что он в Сирии, и специально сюда в командировку напросился. И здесь справки наводил. – А сам что, не можешь? – Так вы же с младшим братом разговаривали… Он вам все рассказывал. Для инженера Андрея это было главным аргументом, но я понимал, что Андрей просто слишком хорошо относится к своему научному руководителю и не хочет его расстраивать. Только объяснить это простыми словами не может. Все ищет какие-то обходные пути, чтобы сказанное выглядело убедительнее. Но так поступают большинство людей – вместо самого простого объяснения пытаются что-то придумать. И обвинять инженера я не намеревался, сам уже давно смирившись с мыслью, что передавать генералу Спиридонову скорбную вещь придется мне. Я ободряюще улыбнулся Андрею, так и держащему в руке свою спортивную сумку с приборами, вытащил мобильник и позвонил генералу. – Сумку можешь поставить на пол. Никто здесь твои приборы не заберет. Андрей послушно опустил сумку на пол. – Геннадий Викторович, – почти радостно ответил на мой звонок Василий Васильевич. Видимо, он уже «загнал» номер моего телефона в «адресную книгу» своего мобильника. – Долго жить будешь. Только что с подполковником Ягужинским тебя вспоминали. – Надеюсь, что без мата… – отозвался я. – Не переживай. Без мата. Только предполагали, что ты вот-вот вернуться должен. Как там мой Андрюша? Как себя показал? – Как грамотный специалист. Все, что требовалось измерил, данные записал. Место выбрал. Я согласился. – Что-то ты, я слышу, мрачным тоном говоришь… – Вы, товарищ генерал, сейчас в кабинете Ягужинского? Дождитесь меня, я все расскажу… – Есть что рассказывать? – Так точно, товарищ генерал. Есть… Я только винтовку свою дочищу… А Андрей в свою палатку пошел. Могу его окликнуть, если нужен. Далеко отойти не успел. – Не надо. Я его все равно увижу. Ты же надолго меня занимать не намерен? А то у меня еще дела есть, семейные… Глава четырнадцатая Я собрал винтовочный ЗИП, поставил на место ствол, а саму винтовку водрузил в «оружейную горку», расположенную в центре палатки, в ногах у моей кровати, и неторопливо двинулся в сторону здания аэропорта. Мне тоже было не слишком приятно передавать генералу Спиридонову данные о его младшем брате, но кто-то ведь должен передать ему это сообщение. А я привык, как командир взвода, брать ответственность на себя. Так, в первом отделении в нынешней операции погибли трое бойцов первого отделения. И мне еще предстоит объяснять, за что они погибли, двум женам «контрактников» и одной матери с отцом, поскольку их сын еще не успел жениться. Невеста, правда, у него была, и с ней разговор предстоял особый. Как поведет себя генерал при получении вести о брате? Генерал сидел в привычной вольной позе, забросив ногу на ногу, но уже не на привычном, готовом вот-вот развалиться стуле. Видимо, подполковник Ягужинский на состояние стула тоже, как и я, обратил внимание и взамен его принес откуда-то стул металлический. Этот тоже скрипел, но не особенно и, мне показалось, не грозился развалиться под тучным телом генерал-лейтенанта Спиридонова. – Быстро же ты свою винтовку дочистил… – сказал генерал. Подполковник Ягужинский, как мне показалось, с минувшего вечера не поменял свою позу. Все так же стоял, уперев кулаки в карту, расстеленную на столе. Но, как только после короткого стука и приглашения я вошел в кабинет, Ягужинский выпрямился и сложил руки за спиной. – А мы тебя приготовились ждать еще минут пятнадцать… – добавил подполковник и посмотрел на часы. – Так что у нас времени в запасе много, и мы готовы тебя выслушать. – Ты сам-то готов свои соображения высказать? – спросил Василий Васильевич. – Так точно, товарищ генерал-лейтенант!