– Тогда показывай на карте место, а потом доложишь остальное. Нам диспетчер доложил, что у вас снова не обошлось без происшествий? – аккуратно поинтересовался подполковник. – У нас было два происшествия, две нестандартные ситуации, и я доложу о них по порядку. – Главное, не с завершения дела начинай, – посоветовал Спиридонов. – Об аварийной посадке в Хмеймиме я потом доложу… – пообещал я. – Это следствие второго нестандартного случая, и его сложно рассматривать отдельно от общей ситуации. Но сначала – к делу. Вот здесь мы и определили место, – ткнул я пальцем в карту. – А почему именно здесь? – переспросил подполковник Ягужинский, обводя указанное на карте место красным карандашом. – Я, конечно, понимаю, что два специалиста выбирали наиболее удобное для своей работы место. Но вопрос на языке вертится. Здесь обозначена грунтовая дорога, следовательно, много пыли и прицеливание вызовет затруднение. У взвода же мало винтовок с тепловизионным прицелом, для которого что ночная темнота, что пыль, что дым – все равно. А дальше дорога идет асфальтированная – на ней пыли меньше, к тому же начинается довольно крутой и затяжной подъем, значит, грузовики с «бармалеями» скорость сбросят. И выше по дороге есть еще один подъем, где дорога тоже заасфальтирована. Так почему не там? Почему не на асфальте? – Все просто, – стал я объяснять. – Где асфальт, там дорога на подушке из песка и щебня, следовательно, выше. И даже водители «большегрузов» с собой бензопилы возят – нижние ветви кедров спиливают, чтобы тент и его каркас не снимать. Это дело хлопотное и долгое. Быстрее ветку спилить. – А буки? – спросил Ягужинский. – У буков ветви стремятся вверх, потому дорогу не перекрывают. А высота асфальта как раз не позволяет дронам пролететь, и тем более не позволит провести бомбардировку грузовиков. – Ладно, соглашусь, – резюмировал подполковник. – А что с «Байрактаром»? – поинтересовался генерал. – Я точно не могу сказать, куда он летел. Может быть, в Хмеймим, может быть, туда же, куда и мы. Разведку проводил и смотрел, нет ли нашей разведки. То есть целенаправленно искал нас. Но мы в любом случае не могли его пропустить просто так. – Хмеймим несколькими РЛС охраняется, – сообщил Ягужинский. – Можно было бы и не рисковать. – А вдруг они проспят… – высказал я предположение и тут же добавил, желая оправдать собственные действия: – Но я же про охранные РЛС ничего даже не слышал. Вы же, товарищ подполковник, меня ни разу не предупредили. Иначе я стал бы с «Байрактаром» связываться только в том случае, если бы убедился, что он летит нашим курсом. Нас то есть ищет… – А Андрюша что же? – спросил Спиридонов. – Андрей потребовал открыть ему посадочный люк и прямой наводкой пытался перехватить управление – согласно карте, до ближайшего аэродрома, откуда «Байрактар» мог бы взлететь, сто восемьдесят километров, и он надеялся на свой сигнал – «Байрактаром» же можно только на расстоянии в сто пятьдесят километров управлять. Но его сигнал оказался слишком слабым. Не справился… Генерал покачал головой: – Почти наверняка дроном управляли из автомобиля. – Точно, товарищ генерал. Андрей тоже так сказал. Вертолет сильно болтало, и я не смог сбить беспилотник с одного выстрела. Первым только бензобак пробил, а вторая пуля, видимо, в каркас корпуса попала, и потому полетели искры. Короче, «Байрактар» загорелся и упал, вызвав взрыв своих сдетонировавших ракет. А мы прильнули к иллюминаторам, стали искать автомобиль управления дроном. Нашли его быстро и тоже уничтожили – командир экипажа его определил, он же ракету в него послал. Дальше двинулись к месту назначения. Вот только место для посадки вертолета пришлось долго искать. Но нашли. Не самое лучшее, но все же. – А чем место тебе не понравилось? – проворчал подполковник. – Слишком близко от дороги. А там разные машины ездят. Дорога может одинаково привести как в Тартус, так и в Латакию, и точно так же в Идлиб. И потому бандиты могут оказаться в любой из проходящих мимо машин. – Резонное предположение, – заметил генерал. – И что дальше? – Дальше мы с Андреем пошли осматривать дорогу, чтобы определить, можно ли на ней провести операцию. Экипаж оставили караулить вертолет. Задержались только рядом с двумя фурами. Именно в этот момент мы услышали выстрелы. Сначала автоматные, а потом уже ответные из скорострельной пушки – мы с Андреем побежали на помощь. На дорогу вышли сбоку, недалеко от машины. Два «бармалея» прятались за ней и стреляли, не жалея патронов, по вертолету, словно не понимали, что машина надежно бронирована. Двое других были убиты и лежали на дороге по другую сторону от машины. Как потом выяснилось, «бармалеи» ехали в Ливан на свадьбу одного из них, но, увидев вблизи российский вертолет и командира экипажа рядом с ним, не удержались, чтобы не атаковать. Командира экипажа уложили сразу. Однако уехать не смогли. Автоматическая пушка первой же очередью в клочья разнесла капот их «Ауди» вместе с двигателем и передним колесом и уложила двоих из нападавших. Подоспели мы с Андреем. Я убил жениха и прострелил ногу оставшемуся бандиту и двинулся к автомобилю одновременно с прапорщиком Андреем, который покинул вертолет вместе со старшим лейтенантом – вторым пилотом. Старший лейтенант попытался перевязать своего командира, но, убедившись, что тот мертв, бросил это занятие. – А ты? – спросил подполковник Ягужинский. – А я еще допросил «однорукого» «бармалея» перед тем, как бортмеханик его пристрелил, чтобы не мучился. Тот сам попросил его пристрелить. Но я не торопил события. Сначала допросил. Бандит неплохо говорил по-русски. Выходец с Северного Кавказа. Балкарец по национальности. Дома мать, отец, жена, трое детей… – А этот откуда там взялся? – поинтересовался Спиридонов. Я положил на карту перед Ягужинским документы балкарца и объяснил генералу: – Я же сказал, что двое первых валялись перед машиной. Одному снарядом вертолетной пушки грудь разворотило, второму руку по самое плечо оторвало. Все одно, покойник. Крови потерял много. Тащить его с собой смысла не было. А тут еще и вертолет оказался поврежденным. – А что с «вертушкой»? – А кто ж его знает… Автоматная пуля вроде бы мелкая, а шасси повредила. Как прилетели, только тогда это и обнаружили. При взлете все в порядке было, шасси целое. А как на посадку пошли, бортмеханик и заметил, что мы при полете шасси потеряли. Короче говоря, мы на корпус садились. На траву. Переднее шасси не выпустилось. Летное поле почти перепахали. Удивительно, как только оставшаяся ракета не взорвалась! Второй пилот впервые такую посадку проводил. И к тому же без подстраховки первого. А первого в кресло посадили, ремнем пристегнули. Так и долетел. Только теперь кресло менять придется. Оно все в крови. – Как фамилия командира экипажа? – Генерал вытащил из кармана гражданского пиджака блокнот и авторучку, желая записать. – К награде его надо представить. – Спиридонов. Майор Спиридонов… Ваш, товарищ генерал, однофамилец. Но у вас фамилия распространенная. А зовут его Михаил Васильевич. Я все ждал, наблюдая за генералом, когда задрожит его рука, сжимающая авторучку. Но рука даже не дрогнула. Видимо, воля у Василия Васильевича была железная. – Он все мечтал со старшим братом встретиться и прощения у него попросить… – сказал я тихо. – Но вот не получилось… И только после этих моих слов рука генерала не задрожала, а ходуном заходила над страницей блокнота. – Откуда вы-то это можете знать, – неожиданно генерал прекратил свое уже привычное «тыканье», но вежливее и корректнее от этого не стал. Его фраза прозвучала почти грубо, с заметным раздражением. – Мы с ним как раз по этому поводу разговаривали перед вылетом, – сообщил я. – А он вам не сказал, кто его брат? – Нет, к сожалению, не сказал. Или постеснялся, или брату не желал навредить чем-то… – Почему «к сожалению»? – Потому что и сообщить некому, – нашел я подходящее случаю объяснение случайно сорвавшемуся с языка слову. – А причину ссоры не объяснил? – Никак нет, товарищ генерал. – Именно это ты собирался мне сообщить? – Так точно. Именно это. – А чего ради? – с подозрением спросил генерал Спиридонов. Я понял, что он сам чувствовал себя неуютно из-за той бытовой ссоры с братом и выставлять ее на общее суждение не хотел. Я промолчал, не ответив на вопрос. – Ну ладно. Вы тут обговаривайте с подполковником все мероприятия на завтра, а я пойду, – Василий Васильевич поднялся со стула, поправил брючный ремень на животе. – Мне еще нужно данные Андрея проверить – все ли он правильно рассчитал. А потом еще кое-какие дела следует сделать. Завтра в девять утра попрошу прибыть на погрузку. Автобусы подъедут к палаткам… Тебя, товарищ подполковник, я у себя жду. Предварительно позвони. Я или в гостинице буду, или у инженеров в палатке. Но ты же на машине, быстро меня найдешь. – Ты ему, майор, про его брата рассказал? – спросил Ягужинский, едва в коридоре стихли удаляющиеся тяжелые шаги генерала. Обманывать я уже устал. Устал выкручиваться. – Так точно, товарищ подполковник. Про его родного младшего брата. – Генерал прав. Надо бы к награде майора представить и к очередному званию. Как ни суди, а погиб он при выполнении боевого задания. И сбитый «Байрактар» можно ему же приписать. Ты, надеюсь, не будешь возражать. Тебя и без этого «Байрактара» отметят… Обещаю… – Не буду, товарищ подполковник, – ответил я. – А майор Спиридонов еще и машину управления беспилотником уничтожил. Ракетой. – А из-за чего ссора-то у братьев произошла? – словно бы между делом поинтересовался Ягужинский, но я успел заметить искру любопытства в его глазах. Это мне не понравилось. Не то чтобы я подполковнику не доверял или считал его болтуном, который разнесет новость по всем инстанциям. Просто это дело не касалось напрямую меня, следовательно, подполковника Ягужинского оно не касалось тем более. Чужие секреты я хранить умел, хотя большого секрета в причине ссоры двух братьев я и не видел. – Не в курсе. Михаил Васильевич тоже, как и наш генерал, первому попавшемуся человеку доверяться не захотел. Не рассказывал. Не знаю уж, поверил мне подполковник Ягужинский или нет. Скорее всего, поверил. Я, помнится, сам удивился, что майор Спиридонов начал делиться сведениями о личной жизни. Но потом понял, что ему просто необходимо было кому-то постороннему излить душу. Вот тут я и подвернулся. Глава пятнадцатая Три автобуса прибыли на десять минут раньше назначенного времени. Взвод уже был готов к выезду на летное поле аэропорта Хмеймим. Бойцы сидели на своих кроватях, поставив на пол перед собой округлые рюкзаки, и держали в руках винтовки. Я заранее предупредил всех, что будем работать в лесной зоне, следовательно, в старой форме «Леший», которую привезли с собой из России. И пусть она была более тяжелой, чем новая, более громоздкой, в рюкзаках у всех была именно она. Может быть, именно потому генерал Спиридонов и постарался, заказал на взвод два автобуса, хотя я вполне допускаю и вариант, при котором инженеры из генеральской бригады после прошлой операции высказали мысль, что взвод снайперов доставляет им неудобство, и потому Василий Васильевич решил снова везти свою бригаду на отдельном автобусе. Но в этот раз ехать было недалеко – всего-то на летное поле, расположенное перед зданием аэропорта Хмеймим, где нас уже дожидались вертолеты. Два из них были выделены на мой взвод, один на бригаду инженеров. Пока шла перегрузка коробок с квадрокоптерами, ко мне подскочил инженер Андрей. – Товарищ майор, товарищ майор, ну как? Вы сообщили генералу про гибель его брата? – Я же тебе обещал… А если я что-то обещаю, то обычно свои обещания выполняю. А я сам тебя хотел спросить, как вчера вечером генерал себя вел? Свой вопрос я задал не из любопытства, а на случай, если Василий Васильевич решит взять командование операцией на себя. Его дурное настроение, а хорошим оно и быть, в принципе, не может, в состоянии в итоге сказаться на общем результате операции. А это совсем не то, что нужно и самому генералу, и мне. – Как-то странно он себя вел. Очень задумчив был. – А обычно? – Вообще-то он всегда в собственные мысли погружен, но в этот раз особенно, и по нескольку раз меня по результатам измерений переспрашивал, словно забывал, что уже только что спрашивал. Вы все, товарищ майор, ему рассказали? – Кроме того, из-за чего у них с братом ссора произошла. Я, дескать, не в курсе, мне Михаил Васильевич ничего не рассказывал. И я ему не как о брате поведал, а только как об однофамильце. А дальше пусть сам додумывает, что к чему… Имя-отчество я назвал. Наведет справки, уточнит. – Понятно, товарищ майор. Спасибо вам. – Не за что.