– У кого «Корды», стрелять по БМП. Стараться попадать сверху в башню. Еще и боковая броня вашу пулю плохо держит. Ищите место, где пуле есть за что зацепиться. Сварочный шов, заклепку, на худой конец болт. БМП-1 вообще имеет среди других боевых машин пехоты самую слабую броню. Потому эту бронемашину и перестали производить. Ее основное достоинство – это то, что БМП является плавающей. Но для Сирии с ее ограниченностью водных ресурсов это не особенно и важно. Отдав команду, я перевел прицел на кузов грузовика. В кузов я выстрелил, почти не прицеливаясь, потому что видел перед собой только спины выпрыгивающих «бармалеев». Пуля била так мощно, что попросту выбрасывала убитых вперед, на головы тех, что уже покинули грузовик. Я передернул затвор и успел послать вторую пулю так же быстро, как предыдущую. Однако после второго выстрела кузов уже оказался пустым, а встречные автоматные очереди раздавались чаще всего из-под машины и из-за кузова и попросту не могли достать бойцов взвода из-за дистанции. Древесина бортов же, за которые прятались стрелки, при этом сильно отличалась по плотности и твердости от брони той же боевой машины пехоты, что наводила на лес свою семидесятитрехмиллиметровую пушку, но поднять ее на нужную высоту не имела возможности[35] и, таким образом, могла стрелять только на уровне дороги. Нам такие выстрелы пушки повредить не могли, поскольку мы находились значительно выше. Тем временем я, сделав несколько выстрелов в боевиков прямо через борт грузовика, перевел прицел на идущие следом машины. Решил оставить первую машину вместе с остатками «бармалеев» третьему отделению, которое как раз начало активно уничтожать их, уже сдвинувшихся вперед, в надежде на скоростную атаку и на то, что эта атака испугает снайперов. А сам я посмотрел на оставшиеся грузовики. «Бармалеи» уже успели покинуть кузова, тем не менее держались тесной группой, что дало мне возможность сделать пару выстрелов не прицельно, а именно в группу – благо дистанция позволяла. Мою стрельбу поддержали другие обладатели дальнобойных винтовок. Боевики начали нести потери еще до того, как получили команду идти в атаку. А когда они все же опомнились и поняли, что их может спасти только прямая быстрая атака, в воздухе над нами раздался гул беспилотников. Большие дроны летели высоко и широко над лесом и давали команды своим меньшим собратьям, которые стремились не отдаляться от дороги и легко ныряли под нижние ветви кедров, казалось бы, так надежно прикрывающие дорогу от взгляда сверху. Но автодорожные службы и водители многотонных фур потрудились на славу, спилив у деревьев нижние ветви, которые могли бы помешать и проезду самих фур, и пролету боевых беспилотников. Предназначенные для уничтожения целых «роев» дронов противника, они оказались просто необходимыми в простой бомбардировке осколочными зарядами. Те же самые осколки, что ранее уничтожали дроны противника, теперь сыпались на головы «бармалеям», сея смерть и смятение в их рядах. Я сам увидел, как один из малых дронов легко поднырнул под ветку разлапистого кедра, а когда под ним оказался уже пустой кузов второго по счету грузовика автоколонны, короткая пушка дрона отстрелила осколки себе за спину. Кузов разнесло в щепки, особенно пострадали борта и люди, которые за ними прятались. Сам беспилотник, резко рванувший после первого выстрела, вдруг так же резко затормозил в воздухе и стал круто подниматься вверх. И только поднявшись над землей примерно на уровень третьего этажа, он произвел очередной выстрел из своей пушки. На сей раз осколки разлетелись шире, следовательно, и зона поражения «бармалеев» увеличилась и большее количество бандитов получило свою долю заряда. Бандиты на оставшихся грузовиках должны были видеть это и были просто обязаны в соответствии с тактикой боя рассредоточиться в лесу. И тогда нам будет сложнее на них охотиться. Хотя, за счет организованности взвода, и охота возможна. Думая об этом, я перевел прицел дальше и увидел, что атака дрона на грузовик, которую я наблюдал собственными глазами, была отнюдь не первой. Другие дроны уже пролетели дальше над дорогой и атаковали два оставшихся грузовика и людей рядом с ними. При этом четвертый по счету грузовик был атакован сразу двумя беспилотниками генерала Спиридонова, а последний, пятый по счету, сразу тремя дронами. Два летели по краям чуть впереди, а третий, центральный, заметно отставал. Два крайних сделали по выстрелу из пушки, заставив часть «бармалеев» спрятаться под машину, но тут подлетел третий, центральный, и выстрелил осколками прямо в кузов. Борта разлетелись в щепки. Не стало и деревянного днища. Не слабо досталось и тем, кто пытался найти под кузовом спасение. А кто забрался под двигатель и под кабину, пострадали тоже, но уже по другой причине. Водитель грузовика, оставшийся в живых, завел машину и прямо по телам мертвых и раненых попытался развернуться на дороге и сбежать с поля боя. Но и ему не удалось далеко уехать. Четвертый малый дрон догнал его и выстрелил из пушки в двигатель и в кабину. Двигатель попросту развалился на запчасти. Разумеется, погиб и водитель. Сразу три беспилотника зависли над БМП-1 и изрешетили бронемашину сверху, где у нее самая слабая броня. Прицельным огнем взвода и усилиями беспилотников были уничтожены три пятых от общего количества «бармалеев». Однако оставшиеся две пятых все еще представляли опасность. Бандиты разделились на две неравные группы. Одна из них, большая, пошла в атаку на нашу позицию. Меньшая же попыталась скрыться в лесу. – Третье отделение, временно прекратить стрельбу! Подпустите бандитов ближе к нам, потом дайте им залп в спину, – потребовал я. – Только нас не заденьте. Стрельба строго прицельная. – Прекратить беглый обстрел… – раздался в наушниках высокий голос младшего сержанта Обломова. Значит, отделение, даже в отсутствие командира, не отступило под бандитским натиском, не испугалось встречи с противником. Это радовало. В первом и втором отделениях я был более уверен. Опытные «контрактники» без приказа никогда не отступят, будут драться до конца даже в рукопашном бою с превосходящими силами противника. – Первое и второе отделения, продолжать беглый обстрел… – приказал я. – Третье отделение, разобрать цели. – Крайний слева – мой. – Крайний справа – мой… Раздался дружный залп из винтовок третьего отделения. Группа бандитов стала наполовину меньше, если учесть, что в группу стреляли и раньше и она несла потери. Каждый выстрел снайпера если и был несмертельным, то уж бандита из строя вывел точно. А дальше начался круговой расстрел «бармалеев». С группой было покончено быстро. – Взвод! За мной! – дал я команду. – Преследовать тех, кто подались в лес. Их шестнадцать человек, я сосчитал… Глава шестнадцатая Я предвидел, что бандиты пожелают вернуться на свою территорию, потому первую часть пути и бежал довольно быстро. Отставшего бандита мы нашли по следам крови, обильно намочившей траву. Ему, оказавшемуся рядом с машиной, осколком пробило бедро. По обилию крови я сразу понял, что у «бармалея» пробита бедренная артерия. Обычно такие раненые без квалифицированной медицинской помощи не живут дольше десяти минут. А квалифицированная медицинская помощь включает в себя обязательную операцию. Даже если мы его дотащим живым до вертолета, в полете он и умрет, и некому будет сделать ему операцию, и условий для этого не будет, как не будет и операционных инструментов, не будет элементарной нити и иглы, чтобы зашить артерию. И потому я, не дожидаясь момента, когда раненый придет в себя и наставит на меня свой автомат, приложил дульный тормоз-компенсатор к его груди в месте, где должно находиться сердце, и нажал на спусковой крючок. – Извини, все равно ты не жилец на этом свете. Кому-то мой поступок может показаться и жестоким, хотя в действительности он был только жестом милосердия. В ранениях я понимал больше, нежели в простудных заболеваниях. Мы двинулись дальше, уже не бегом, а пешком, и вскоре встретили еще одного отставшего. Этот был не ранен, но у молодого бандита, видимо, жестокая «ломка». Он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, и смотрел на мир полными страдания глазами конченого наркомана. Я взял его за руку и посмотрел сгиб локтя. – У него на вене живого места нет, – сказал я. – Такого даже пристрелить – рука не поднимется. Пусть остается. Пусть других «бармалеев» вовлекает в наркоманию. Мы двинулись дальше. Через пять минут лейтенант Футракулов придержал меня за локоть. – Не оборачивайся, командир. – Где? – сразу понял я Тахира. – В кустах малины. Мы только что мимо прошли. Там три человека. Мы с тобой на прицеле. Собираются стрелять в спину. Хорошо, что существует взводная система связи. Слова лейтенанта услышали бойцы. – Всем на собственный счет «три» – лечь. Я мысленно сосчитал до трех и не лег, а попросту упал на землю. И тут же в ствол дерева за тем местом, где только что находилась моя грудь, ударили несколько пуль. Ударили мощно, даже брызги от коры не полетели – значит, стреляли с близкого расстояния, но очередь была еле слышимой, затвор автомата щелкал громче. Похоже, бандит использовал глушитель. Старшина Носков бросил в кусты гранату «РГД-5». Взрыв громыхнул, как ему и положено, через три с половиной секунды. Осколки этой гранаты разлетаются на 15–20 метров, мы с Тахиром находились как раз примерно на этой дистанции, и один из осколков по навесной траектории попал мне в верхнюю часть шлема, срикошетил и отлетел в сторону, не повредив и не поцарапав даже противоосколочные очки. Старшина, а за ним и четверо бойцов его отделения выстрелили по кустам. В ответ оттуда не раздалось ни звука. Я подошел и раздвинул кусты. К моему удивлению, ветка под правой рукой упала. Маскировка. Значит, здесь были не раненые и не наркоманы. Скорее всего, сами «бармалеи» в этом месте загодя готовили засаду. Готовили специально на случай преследования. И было это не раньше чем неделю назад, иначе примятая трава не смогла бы подняться и выпрямиться за час. То есть они ожидали засаду на свою колонну и, должно быть, на другие колонны тоже и заранее готовились к отступлению. Однако отступление отступлению рознь. Можно просто бежать с поля боя, можно отступать планомерно, выставляя засады и нанося противнику максимальный урон. А можно умышленным отступлением заманить противника в ловко расставленную ловушку. Уж что-что, а устраивать ловушки «бармалеи» большие мастера. Я даже в России об этом слышал. И угодить в какую-либо западню и потерять там взвод, своих близких товарищей, а возможно, и самому погибнуть, я не хотел. Наступил момент, когда очень даже пригодился бы любой беспилотник генерала Спиридонова, снабженный тепловизионной камерой. Беспилотник помог бы нам определить место засады, если она все же существует, с максимальной точностью. Определить, подкрасться к засаде незамеченными и атаковать… К сожалению, мы не сообразили обговорить с Василием Васильевичем конкретное и строго лимитированное время работы «глушилки». Я подумал, что «глушилка», по сути дела, теперь уже не нужна, но никто не догадался выключить ее. А до полного истощения ее аккумулятора оставалось еще больше часа. Не могли же мы потерять целый час, дожидаясь выгодного момента для дальнейшего выполнения задания. А если засады нет, тогда группа преследуемых бандитов успеет оторваться от нас слишком далеко и, возможно, даже сумеет добраться до своей казармы, откуда выбить ее будет совсем нереально. Что в этой ситуации можно предпринять? Я вытащил из кармана телефон и растерянно посмотрел на список номеров. Выручил меня лейтенант Футракулов, вернее, именно он навел на мысль. – Что, командир, подполковнику звонить надумал? – спросил Тахир. «А чем черт не шутит!» – решил я. Из четырех проведенных взводом операций я еще ни разу не просил у Ягужинского помощи. Даже поддержку авиации присылали по просьбе генерала Спиридонова, а я со своими снайперами оказывался в стороне. И я позвонил подполковнику. К моему удивлению, связь работала, и тот сразу ответил: – Что, Геннадий Викторович, тоже в положеньице попал? – Исходя из ваших слов, товарищ подполковник, еще кто-то в затруднительном положении? – Конечно, – ответил Ягужинский. – Все группы, на каждой из дорог. Но я так понимаю, что и ты желал бы поддержку с воздуха получить? Так я для твоего взвода специально держу в резерве пару «Ночных охотников». У меня их слезно выпрашивают, но я их пока никому не отдаю. – Отправляйте туда, где просят. А мне связь с генералом нужна. – Должна быть связь. Он мне только что вот, прямо перед тобой звонил. Подожди, я ему со стационарного аппарата позвоню. – Жду, товарищ подполковник. Последовал короткий разговор с генералом, потом подполковник сообщил: – Звони генералу со своего мобильника. Он ждет твоего сообщения. А насчет «Ночных охотников»… Это ты серьезно? – У нас здесь такой лес, что любая бомбардировка с воздуха бесполезна. Если с вертолета что-то и увидят, то любая ракета взорвется в кроне дерева. Потому мне и нужен генерал с его беспилотниками. Только для разведки. А дальше мы уж сами справимся. – Ну-ну, не буду спрашивать, что именно задумал, все равно, вернувшись, доложишь. Действуй! Я поблагодарил подполковника и позвонил генералу. – Слушаю тебя, Геннадий Викторович. – Здравия желаю, товарищ генерал. Как у вас обстоят дела? – Все беспилотники вернулись. Задачу выполнили. А у тебя что? – У меня группа бандитов – одиннадцать человек – углубилась в лес. Сначала их было шестнадцать, пятерых мы ликвидировали. Опасаюсь попасть в засаду. Мне нужен дрон с мощным тепловизором, чтобы определил место засады и общее количество «бармалеев». – И оператор с ноутбуком управления и слежения потребуется. Я сейчас засекаю твои координаты – жди на месте, никуда не сдвигайся. Сейчас пришлю тебе Андрея с дроном и твоего старшего лейтенанта. Как его бишь – Кривоносов, что ли… Саня, короче… – Старшего лейтенанта лучше с ребенком оставить. Он все же медик. – Ребенок здоров. Ему помощь не требуется. А тебе лишний опытный ствол не помешает. – Это точно, товарищ генерал, не помешает. Жду… Инженер Андрей появился через десять минут. Выглядел запыхавшимся от быстрого бега. В руках держал ноутбук. По его пятам, чуть ли не наступая инженеру на пятки, прибежал старший лейтенант Кривоносов. Этот не задыхался, дышал свободно, полной грудью. Сказывались спецназовские тренировки и бег с товарищем на спине. На руках старший лейтенант нес беспилотник из тех, что в генеральской бригаде называли малыми. – Я вообще-то хотел большой взять, – задыхаясь, объяснил Андрей, – но дед настоял на этом. – Как он это обосновал? – поинтересовался я, пропуская мимо ушей слово «дед», посчитав, что инженеры могут между собой так звать генерала. Я почему-то считал, что чем крупнее машина, тем большего результата от нее следует ожидать. На большую машину, думалось мне, можно поставить более сильную технику. – Здесь тепловизор самый мощный, – объяснил Андрей. Это меня вполне устраивало. Мощный тепловизор – это то, что нам было не просто нужно, а необходимо для успешных действий. Андрей нашел на горном склоне, которым мы шли, относительно ровную площадку, установил тепловизор, щелкнул на корпусе тумблером – отчего загудели, вращаясь, все четыре пропеллера, и потребовал: – Карту местности! Передо мной сидел на корточках уже не тот слегка неуверенный в себе и своих действиях молодой человек, что еще совсем недавно советовался со мной, где ему лучше ставить «глушилку» сигналов сотовой связи, а специалист своего дела, все знающий и все понимающий. Более того, понимающий поставленную ему задачу не хуже меня, а может быть, даже лучше. Я вытащил из планшета сложенную карту, раскрыл ее и расстелил прямо на траве. Андрей с помощью своего телефона сфотографировал карту и переправил ее в память квадрокоптера. Аппарат взлетел, сделал над нами небольшой круг, во время которого Андрей проверял работу дрона, и, совершая челночные движения, начал отдаляться. Вскоре он скрылся за кронами деревьев. – Сюда смотрите, товарищ майор, – потребовал оператор, поворачивая в мою сторону монитор ноутбука. Я приблизился к Андрею, присел на корточки за его спиной и уставился в монитор. Вид на лес сверху, с относительно небольшой высоты, был мне мало привычен. Даже при полете на вертолете местность выглядит не так… Наконец справа показалась дорога, и я сумел сориентироваться. Только тогда понял и сумел совместить район поиска с картой. А инженер Андрей продолжал давить на клавиши клавиатуры, управляя беспилотником.