– Не хочу вас расстраивать, но с такой дистанции вы обязаны были попасть. Однако не попали. Бандит шарахнулся и свалился с плеч другого бандита. Другие не лезут, а «нижний» больше не желает голову подставлять. Будут, следовательно, выходить на нас. Но о нашем присутствии они не догадываются, и потому их внимание будет сосредоточено на вашей группе. – Я так думаю, что не только «потому». Их главная задача – уничтожить нашу группу. Но они не поняли еще, что мы уже заложили в дроны-«охотники» программу, которая будет выполнена даже без нашего участия. Те четыре «роя» дронов, что они смогли собрать и задействовать в своей операции, уже обречены на уничтожение. По большому счету, нам можно было бы уже уезжать с места событий в сторону аэропорта. – Но вы же не можете свои квадрокоптеры бросить здесь? – признаться, я испугался такого исхода событий. – В том-то и дело, – согласился со мной генерал Спиридонов. – Просчитай мы ситуацию раньше, мы заложили бы программу возвращения своих машин в аэропорт. Заряда аккумуляторов им должно хватить. Тогда можно было бы и ваш взвод не задействовать, и вашего лейтенанта отправили бы в футбол играть. Он словно бы упрекал меня. – Знать бы, где упасть, можно было бы соломки подстелить, – ответил я старой поговоркой, и она генерала слегка утешила. – Есть и в твоих словах доля правды, – согласился Василий Васильевич, тем более ситуацию не просчитал именно он. – Но ты там, майор, держи положение под контролем. «Бармалеи» если и будут в нашу сторону продвигаться, то ползком, имей это в виду. – У нас, товарищ генерал, высокая позиция. Если они поползут, то будут полностью уничтожены, как и их дроны. На этом мы и завершили разговор. А меня уже осторожно тронул за локоть лейтенант Футракулов и показал на первого из бандитов, что появился на выходе из оврага. По лохматой кучерявой голове я узнал того высокого мужчину, что недавно еще подставлял свои мосластые плечи под чужие грязные берцы. Я посмотрел в бинокль на его плечи – точно, грязные следы обуви там отпечатались. Очень захотелось послать пулю ему в голову, но я удержался и вместо этого включил на КРУСе общевзводную связь. – Внимание всем! Стрелять только по моей команде! – предупредил я строго. – Убрали стволы из бойниц. И не высовываться, не демаскировать себя! Ждать команду! Бандиты выбирались ползком по одному, иногда по двое и сразу распределялись веером, обращенным внешней полукруглой стороной к позиции «охотников за дронами». Ведущим полз тот самый лохматый кучерявый бандит высокого роста. А слева от него полз другой бандит, которого я выделил еще раньше по белому пятну на камуфлированной куртке, расположенному прямо под левой лопаткой. То есть все они подставляли нам незащищенные спины, в которые нам предстояло стрелять с высоты бывшей крепостной стены. Бойцы мою команду выполнили. Это я заметил, когда посмотрел по сторонам. Они сидели на земле, прислонившись спиной к крепостной стене, держа винтовки между коленями. Таким образом, наблюдали за бандитами только двое – я и лейтенант Футракулов. Более того, я еще и счет бандитам вел. Однако, когда насчитал тридцать человек, а у меня во взводе вместе со мной двадцать восемь бойцов, дал команду: – Внимание всем! Разбираем цели слева и справа. Центральный и левый от него – мои, двое правее – лейтенанта Футракулова. Остальные – ваши. Начали счет. – Первый слева – готов. – Первый справа – есть. – Второй слева – на прицеле. – Второй справа – противника ждет смерть. И так далее… Доложили все, каждый по-своему, насколько кому хватало фантазии. – На мысленный счет «три» – огонь! Эта команда была привычной для стрельбы залпом. Считает каждый человек по-своему, и изменяется время от одной десятой доли за секунду до двадцати сотых. Но за три секунды человек не имеет возможности сосчитать от других больше чем на секунду. Тем более что счет в три секунды для снайперов привычный. Именно такой временной промежуток отпускается им на прицеливание в общем бою. Меньше нельзя – снайпер только успеет найти глазами цель, а ведь ему еще и прицелиться следует. Сам я, ведя одновременно отсчет до трех, едва успел просунуться в бойницу вместе со стволом винтовки и найти цель, хотя успел рассмотреть ее ранее. Но бандиты умели ползать, как оказалось, быстрее пешего человека и уже успели удалиться на приличное расстояние. Короче говоря, ползали на уровне среднестатистического бойца спецназа. Но я быстро нашел черным крестом прицельной марки спину ползущего бандита и нажал на спусковой крючок. И тут же услышал настоящий грохот – залп разнокалиберных снайперских винтовок можно было сравнить разве что с артиллерийским выстрелом гаубицы большого калибра. Однако грохот был ожидаемым и не помешал мне передернуть затвор, чуть сдвинуть прицел влево и сразу, как только черный крест нарисовался на белом пятне, снова нажать на спусковой крючок. Кажется, я уложился в две, от силы в две с половиной секунды. Обе цели лежали, уткнув нос в песок, и не дышали, как и остальные бандиты. Однако тут же из конца оврага раздалась длинная пулеметная очередь. Мне она вообще показалась бесконечной. Стреляли по нашим бойницам явно не прицельно. Одна или даже две пули чиркнули по шершавому известняку моей бойницы поверху, из чего я сделал вывод, что пулеметчик бандитов не знал, куда стрелять, а бил наугад. Я попытался одним глазом выглянуть из укрытия, но тут же еще одна пуля ударила в известняк, оставив на нем глубокую отметину, и, срикошетив, упала где-то за моей спиной, на склоне, под которым стояли автобусы, но до них пуля явно не долетала. Еще две пули ударили в мощный зуб бойницы и тоже, должно быть, оставили отметины, но эти срикошетили прямо перед собой. Я сделал еще один вывод: мое движение головой не осталось незамеченным, и в меня стреляли, видимо, из автомата. А поскольку выстрелы от длинной очереди и от короткой звучали одинаково, легко было предположить, что стреляли из ручного пулемета Калашникова или из АК-74. – Как, командир, цел? – раздался в наушнике голос старшего лейтенанта Кривоносова. Он со своим третьим отделением «срочников» занимал левый фланг крепостной стены. Поскольку в третьем отделении была всего одна «дальнобойка», я и поставил это отделение в непосредственной близости от оврага. – Жив. Пули рикошетом мимо прошли… – отозвался я. И тут же раздался выстрел, который я на слух определил как выстрел из DXL-5. То есть из «Опустошителя». И следом за ним прозвучал второй точно такой же выстрел. На левом фланге третьего отделения взвода была только одна дальнобойная снайперская винтовка DXL-5, у командира третьего отделения Кривоносова, с которым я только что общался. – Ну вот, – снова раздался голос старшего лейтенанта. – В пулеметчика, черта лысого, не попал. Только в ствол пулемета, кажется, угодил. Не знаю, куда пуля срикошетила. Зато автоматчику голову напрочь снес. Видел в прицел, как она отлетела. Я ему, похоже, в горло попал. Для такой мощной пули шейный позвонок – не преграда. – Молодец! – ответил я ему. – Вот же черт! – раздался в наушнике голос обычно молчаливого и даже мрачного старшины контрактной службы Владимира Носкова, командира третьего отделения. – Командир, мне только что доложили. У нас первые потери. Младшему сержанту Бортникову рикошетом пуля глаз выбила. – Ранение серьезное? – спросил я. – Сейчас посмотрю… – Носков, видимо, зажал микрофон рукой и с кем-то переговорил. Наконец снял с микрофона руку и сказал: – Товарищ майор, глаз цел. Только сам глаз, как говорит санинструктор, из глазницы вывалился. На нервах висит. Пуля плашмя пониже виска попала. – Что санинструктор говорит? Может он глаз на место вернуть? – Говорит, что никогда с таким ранением не сталкивался. Боится навредить. – Товарищ майор, – наконец вступил в разговор сам санинструктор. – Вертолет надо бы вызвать. В госпитале есть врачи-спецы. Мигом глаз в глазницу вернут. И парень с двумя глазами останется. – Вертолет пока вызвать невозможно. Вдруг у бандитов «Стингер» имеется или что-то подобное. Мы же не знаем. Обходись своими силами. Мне дед рассказывал… В тридцатые годы прошлого века в НКВД отрабатывали специальный удар. Били заключенных пониже виска в район глазницы. Глаз и вываливался. Заключенный пугался, а ему обещали и второй глаз выбить. Уже потом, в камере, другие заключенные бедняге глаз на место ставили. Но это же заключенные, а ты неужели не сможешь! Ты же санинструктор… – Я попробую, – наконец нехотя согласился санинструктор. – Рискну… – добавил он решительно. – Дерзай… – поддержал я его. В это время по стене с бойницами ударил другой пулемет. – Ствол он, что ли, уже сменил? – предположил старший лейтенант Кривоносов, общаясь по внутривзводной связи. – Я же ему первый ствол помял… Быстро же он справился! – Нет, это другой, – успокоил я старшего лейтенанта, снова спрятавшись за зубец бойницы. – Твой еще меняет. Тот, судя по звуку, был калибра «пять, сорок пять», а этот «пять, пятьдесят четыре». Стандарт НАТО. Звук более долгий и звонкий. – Да, – согласился старший лейтенант, звук, похоже, другой… – Ой! – донесся до нас голос в наушниках. – Что случилось? – спросил я. Мне опять ответил старшина Носков. – Санинструктора, кажется, убили… Сейчас гляну… Он, видимо, передвигался ползком или на четвереньках. Об этом говорило тяжелое дыхание старшины. Микрофон находился рядом со ртом, и дыхание слышалось в наушниках отчетливо. – Точно. Убили. Пуля в горло. Шальная, похоже. В бойницу пролетела. Срикошетила слегка, но всю силу не потеряла… Ударила бы плашмя, может, синяком все и закончилось бы. А острием как в масло в горло вошла. Прямо в сонную артерию. Кровищи вытекло – море разливанное. – Понятно, – ответил я. – Возвращайся к отделению. Носков снова засопел в микрофон. – Носков, – снова позвал я. – Слушаю, товарищ майор. – Что там с Бортниковым? Успел санинструктор глаз вправить? – Никак нет, товарищ майор. Не успел. – Кривоносов. Для тебя работа. Действуй! – Минутку, командир. У «бармалеев» свой снайпер имеется. С «Барреттом». Я его уже отследил. Его и пулеметчика. – Отработай… – приказал я. Два громких выстрела раздались один за другим с интервалом, необходимым на передергивание затвора. Пулеметчик заглох, а снайпер противника не успел сделать ни единого выстрела. Старший лейтенант Кривоносов никогда зря не стреляет. Тут же Саша пробежал мимо меня. Я даже почувствовал дуновение ветра, созданного его движением. Обернулся на звук шагов и только увидел его спину, удаляющуюся в сторону правого фланга, к первому отделению, где ждал помощи недоучившегося врача младший сержант контрактной службы Бортников. – Саша, справишься? Как думаешь? – спросил я по внутривзводной связи. Вертолет вызывать не надо? – Мне еще в травмпункте приходилось с такими травмами справляться… – отозвался Кривоносов. – Вот и все, а ты боялся… Как глаз видит? Нормально? Видимо, старший лейтенант уже оказался на месте, и операция уже завершилась успешно. Об этом говорили слова и вопросы Кривоносова, обращенные явно не ко мне. – Мешает что-то. Словно в глаза песку бросили, – услышал я в наушниках голос младшего сержанта. – Это пройдет. Как вернешься, в санчасть сходи, тебе капли закапают, проплачешься, и все в норме будет, – утешил старший лейтенант Бортникова. – И даже профессию менять не придется. Глаз будет на все сто видеть… Кривоносов возвращался к своему отделению так же бегом. Я остановил его движением руки. – Никогда тебя не спрашивал, а тут что-то надумал. Ты почему мединститут не окончил? Саша протянул руку и простым нажатием кнопки на КРУСе отключил у меня внутривзводную связь. И тут же отключил и у себя, чтобы его не слышно было всему взводу. – Любовь, командир. Она одна виновата… Она во всем виновата… – фальшиво пропел он. – Моей любви, как она говорила мне много раз, герой нужен был, я, щенок малолетний, вот и бросил медицинский институт и пошел учиться в девятую роту Рязанского училища ВДВ[23]. А пока я учился, на втором уже курсе, моя любовь вышла замуж за главного бухгалтера крупного по нашим местечковым меркам треста. Так вот все и закончилось. А сложись все иначе, был бы я хирургом, как мой отец. Или патологоанатомом, как мама. – Ладно, – нажатием кнопки на КРУСе я снова включил связь внутри взвода. Саша повторил операцию со своим прибором. – Гони к своим мальчишкам. Они, наверное, уже заждались, волнуются. Саша резко развернулся, но побежать не успел. Снова прозвучала пулеметная очередь. Пули ударились в зубья бойниц. – Вот теперь точно мой друг лысый ствол сменил, – сказал Саша и демонстративно прислушался, подставив к уху раскрытую ладонь. Я повторил его жест. К чему он прислушивался, я понял сразу после того, как прозвучал новый выстрел, теперь однозначно стрелял «Винторез». Во-первых, выстрел был сильно глухим, а «Винторез» благодаря интегрированному глушителю стреляет тише «пневматики». Во-вторых, «Винторез» имеет калибр, «девять миллиметров», и выстрел обладает особым звуком. Это только в общей стрельбе взвода стрельбу из «Винтореза» бывает даже не слышно. – Вот теперь все в порядке. Лысого пулеметчика не стало, – сказал старший лейтенант, и я понял, что Саша, отправляясь в первый взвод, показал кому-то из своих бойцов место, где прячется лысый пулеметчик. И едва тот начал стрелять, как его самого подстрелили.