– А что это? – спросила Юля испуганно. – Мы даем преднизолон внутривенно в течение трех дней. – И после этого наступает ремиссия? – Да, после этого наступает ремиссия. – То есть там высокие дозы, получается? А нам вначале тоже внутривенно его давали, это то же самое? – Нет, вначале у вас внутривенно был преднизолон, но дозировка была стандартная. При пульс-терапии дозировки намного выше, чем перорально. – Так давайте проведем пульс-терапию, раз она должна помочь. – Именно для этого я вас и позвала. Подпишите, пожалуйста, согласие, – Надежда Максимовна протянула ей бумагу. – И с завтрашнего дня приступим. Когда Юля вышла из кабинета, ей казалось, будто она не шла, а летела. Впервые за последнее время в их жизни произошло что-то отличное от безысходности, бесперспективности, ставшей сутью их дней. Впервые появилась надежда на то, что Катя наконец выйдет в ремиссию. Удивительно было только, почему раньше им не сделали эту процедуру, зачем столько времени дочь мучили зря. Наверное, так нужно. Наверное, таков протокол. О, поскорее бы дочь вернулась домой! Уже ничего не нужно было Юле: ни повышения, ни полного выздоровления, лишь бы девочка просто вышла во временную ремиссию и покинула больницу. Все, о большем она не могла просить. Смешно и горько было вспоминать, как два месяца назад она наивно верила, что Катя быстро выйдет в ремиссию, ее выпишут, и болезнь не вернется никогда. Какая самонадеянность, какая глупость… На следующий день Константин не мог приехать к Тоне в цветочный магазин, ведь у него не было «прикрытия», но он написал ей, что хочет с ней о многом поговорить. Она ответила сухо: «Надеюсь, это что-то новенькое. Ок, завтра так завтра». Когда она подошла с коллегой к остановке, рядом тормозил БМВ Х5. Приоткрылось окно, и на них взглянул невероятно красивый молодой человек с черными смоляными волосами, в темных очках и кожаной куртке. – Девчонки, вас подвезти? – спросил он. Тоня, пихнув локтем колеблющуюся подругу, резво заскочила на переднее сиденье. Подруга нерешительно села сзади. – Куда едете? – Домой, – буркнула подруга. – Это понятно, что домой. В какой район? – поинтересовался молодой человек очень обходительно. – Я в Ленинском районе живу, – ответила Тоня. – Мне ближе всего. – А я в Комсомольском. – Ну тогда, если не возражаете, сначала преодолеем самую большую дистанцию, поедем в Комсомольский, а потом уже тебя, красавица, в Ленинский. От его очаровательной улыбки вечно недовольное лицо Тони тоже расплылось от счастья. По дороге домой они выяснили, что кавалера зовут Евгений и он случайно оказался в районе по делам, не смог не обратить внимания на таких привлекательных девушек. Подруга сзади хмыкнула недоверчиво: она прекрасно понимала, что это не про нее, и обобщающая лесть ей была неприятна. У Евгения, по его словам, был свой бизнес, он владел несколькими автосалонами. Он очень много работал, и у него совсем не было времени где-то познакомиться с девушкой. А тут весеннее настроение, темнеет поздно, и вот в лучах заходящего солнца он увидел Тоню, такую потрясающую, по его словам, что он просто не смог проехать мимо. Когда они отвезли подругу домой, они изменили планы. Было решено отправиться сначала в кино, а затем в ночной клуб. Тоня с большим энтузиазмом поддерживала его рассказы про себя, про бизнес, про его недвижимость. Евгений был не женат, это чувствовалось по его раскрепощенной манере общения, по отсутствию страха быть пойманным или сказать что-то лишнее. Про себя Тоня думала, что он был более легким «вариантом», чем скряга Константин. На следующий день Евгений предложил опять встретиться, сходить в ресторан, и Тоне ничего не оставалось, как отменить свидание с Костей. «Тот всегда подождет», – подумала она. И вот вечером, когда она выходила из магазина, к ней подошел Евгений с большим белым медведем. – Что это? – захохотала она. – Я подумал, что цветы-конфеты будет как-то неоригинально, учитывая, что ты всегда в окружении цветов. – А, понятно, – закивала головой Тоня, – ну, вообще, у нас и медведи подарочные продаются тоже. – Ну вот, тогда мне очень стыдно, – смутился было Евгений, – не смог удивить столь очаровательную девушку. Он оценивающе оглядывал ее: сегодня она была в нарядном платье-мини и на высоченных каблуках. – Надеюсь, хоть мой выбор ресторана тебя удивит. Так и произошло: Евгений повез Тоню не в дешевые кафешки на окраине, где их никто не узнает, а сразу в дорогой ресторан в центре города. Такое заведение ни Тоня, ни ее подруги никогда не могли себе позволить. В конце вечера он предложил заехать к нему на кофе, и Тоня согласилась: как приятно было наконец побывать дома у своего мужчины, не опасаясь его жены. У Кости она бывала крайне редко, когда ему удавалось выпроводить свою семейку к родителям. Он, конечно, обещал ей, что они будут жить в его квартире все лето, пока жена с детьми будут на Канарах. Но что-то она никак не могла дождаться этого знаменательного момента. Тоня вышла из ресторана изрядно захмелевшая, как и Евгений, но он не смутился и поймал такси, бросив машину на парковке ресторана. – Завтра с утра сгоняю за ней, – махнул рукой он. Радостные от предвкушения сладкого вечера, они сели в такси уже в обнимку и, конечно же, не заметили, что все это время за ними следил мужчина в темной машине, припаркованной поодаль. Он осторожно проследовал за такси до самого дома незнакомца. После того как Тоня и Евгений поднялись в роскошную квартиру-студию, Константин еще долго сидел в автомобиле, не шевелясь. Мысли замерли, эмоции замерли, он пытался понять, что с ним происходит и во что он вляпался по своей же воле – но не мог. Еще сегодня утром он планировал, как они проведут целое лето вместе, а сейчас она ушла домой к какому-то незнакомцу: как такое было возможно? Он стал зачем-то звонить Тоне, но та, естественно, не брала трубку. Константин поехал домой, где первым делом пошел в душ и стал изо всех сил оттирать кожу мыльной пеной, словно липкая грязь измены так въелась в его тело, что теперь навсегда останется с ним. На следующий день Константин, уже вопреки голосу разума, с самого утра названивал Тоне, но она упорно не отвечала. Когда же наконец она смилостивилась и взяла трубку, послышался ее недовольный хриплый голос без всякого «привет»: – Ну? – Где ты была вчера? – спросил Костя, нападая на нее. – А тебе какое дело? – огрызнулась она. – Я тебя не спрашиваю, с кем ты спишь по ночам. – Я все знаю. Я все знаю! – закричал он, теряя всякое самоуважение. – Слушай, Костик, отвали, а? Ты мне квартиру купил? Вот когда купишь, тогда и звони, а сейчас иди-ка ты!.. Она бросила трубку и больше не отвечала. Он упорно писал ей сообщения, за которые впоследствии его мучил жгучий стыд: до каких унижений мог дойти ревнивец-мужчина, к тому же собственник, не желавший отдать кому-то то, что, по его мнению, принадлежало ему по праву. Он умолял, требовал, оскорблял, затихал, затем снова возмущался. Последний рабочий день перед отпуском, а он не успел сделать ничего из того, что планировал. Внутри все горело, и его начинало тошнить от любого e-mail’а, от любого вопроса, от любого телефонного звонка, столь навязчивых и неуместных. Вечером, лишь только он пришел домой, он заявил Алине: – У меня столько дел на работе! Видно, придется вам одним лететь. А я попозже приеду… – он не мог уехать теперь, когда Тоня предала его. Он не мог пустить ситуацию на самотек. И хотя Константин сам не понимал, что можно предпринять, ему все равно казалось, что сделать что-то нужно, а улетать опасно. Все было шиворот-навыворот, он не знал, что думать, что чувствовать. И почему-то ему казалось, что если все делать не по уму, а с эмоциями, с надрывом, то это будет правильно. А почему так казалось – он не понимал. – Ты мне одной предлагаешь с детьми лететь? Рейс с пересадкой! Столько чемоданов, столько ручной клади со всеми игрушками, едой для детей, запасными вещами, – Алина уже не контролировала себя, образ Дарьи вспыхнул перед глазами и погас. Ей вдруг стало совершенно все равно, что пять минут ее крика перечеркнут два месяца тяжелого труда, самоконтроля, работы над собой. – Тебе только до себя дело! – закричал грубо Костя. – А обо мне ты хоть раз подумала? Костя купи то, купи это, квартиру купи, разорись. На отпуск сколько я вам выделил денег? Вспоминаешь обо мне только тогда, когда тебе что-то нужно! Ты относишься ко мне как к мешку с деньгами, как к спонсору! – Это неправда, никогда этого не было! – вскрикнула Алина. Его слова сильно ранили ее, но не потому, что они были ложью, а потому что были слишком близки к правде. – Всегда все для тебя делаю! – Да что ты делаешь? Что?! – А что ты хочешь от меня? – Уже – ничего! – отчеканил ледяным голосом Костя и ушел на кухню, где стал пить чай, заглатывая по полкружки залпом и сильно обжигая язык. Федя, посмотрев на эту жуткую сцену семейных разборок и не сказав ни слова, ушел в свою спальню, где уставился в планшет. Марьяна заплакала и стала требовать что-то от матери. Алина пыталась успокоить ее, хотя у нее самой тряслись руки, но ничего не получалось, ведь на все вопросы дочь упорно отвечала: «Не хочу! Нет!» Измучившись за вечер с дочерью, но все же вовремя уложив детей спать, Алина забегала по квартире, собирая вещи, – сначала детские, а затем свои. Для себя она раз и навсегда решила, что не останется больше стеречь мужа. Если он не поедет – значит, вынесет приговор их отношениям, и она уйдет от него после отпуска. Терпеть его несправедливость было больше невмоготу. Если поедет – то, так и быть, она даст ему второй шанс. Упаковав все вещи в два больших чемодана, она повалилась на кровать рядом с мужем и сразу заснула от усталости. Прежде чем Алина провалилась в сон, в ее мыслях всплыл вопрос: «Что же он выберет? Что?» Глава пятая Вечером следующего дня вся семья Кости и Алины наконец добралась до Тенерифе. Любезный таксист-испанец привез их к новому комплексу апартаментов. Они бросили все чемоданы в своей квартире, и Костя с Федей и Марьяной пошли к океану: дети были в первый раз в этом месте. Апартаменты достались им с мебелью и техникой от старых хозяев, и еще в прошлый приезд Алина успела купить самые необходимые на первое время вещи: кухонную утварь, полотенца, постельное белье. Поэтому сейчас она занималась тем, что разбирала чемоданы, пока Костя увел детей, чтобы они не мешали. Здесь, в новом месте, отчаяние сменилось опустошением, и вот она уже не тревожилась более о той, сопернице. Но и радоваться не получалось. Разобрав вещи, она аккуратно достала из тайного кармана в чемодане флакон с «особыми» духами от Дарьи и поставила их в ванной в дальний угол выдвижного ящика. Косте не было никакого дела до ее парфюма, да ему и в голову не придет, что в нем может быть. Ей самой уже не очень-то и хотелось им пользоваться. Но она еще дома решила, что если муж поедет с ними, то у него останется шанс. И вот они были здесь. В это время Константин спускался с детьми по ухоженной пешеходной дороге к океану, глядя на падающие лучи жгучего экваториального солнца. – Ух ты, вон он, вон океан! – закричал радостно Федя, увидев, как за углом одной из гостиниц горизонт расплылся огромной синей лентой с золотистыми нитями волн. – Море! Море! – закричала радостно Марьяна и побежала за братом. – Да не море это, а океан, глупая! – закричал в ответ брат. – Федя, подбирай слова, – крикнул вдогонку Костя. – А чем море отличается от океана? – спросила Марьяна, когда они немного успокоились и перешли на шаг. – Море – оно маленькое, – стал объяснять Федя, – а океан большой, почти как вся наша планета, вся Земля. Папа, а мы правда в Африке? – Не совсем, – засмеялся Костя, – но очень близко, наш остров находится прямо у Африки. – Почему же здесь не жарко? Я думал, в Африке жара и пустыня.