Но категорийный менеджер должен быть в курсе всего, что происходит на рынке, потому для руководства компании было так важно, чтобы кто-то полетел. Юля уже жалела, что во время последней командировки ей сделали годовую визу, которая еще действовала и позволяла ей без всяких проблем лететь теперь в Европу. Даже элементарно получить справку от терапевта, что она не контактировала с инфекционными больными, Юля не сможет: справка делалась не ранее чем за три дня до госпитализации. Придется в понедельник сначала идти в поликлинику, а затем только ехать в Москву. А еще она будет контактировать с тысячами людей из разных стран, несущих нетипичные для их региона инфекции со всего мира. Она пыталась найти хоть какой-то смысл в происходящем, но не могла: не было логики ни в этой поездке, ни в дурацких справках, требуемых при поступлении в больницу. Отель Юли располагался в пригороде Франкфурта, и каждый день она отправлялась на выставку на такси: так было дешевле, чем брать гостиницу в самом городе вблизи Экспоцентра. Один проворный молодой человек в первый же день познакомился с ней и предложил ездить туда и обратно вместе, чтобы поделить их расходы пополам, а по командировочным отчитаться так, как будто они ездили в одиночку. Юля сначала было заикнулась сказать Максиму, так его звали, что ей компания не нужна, но затем вспомнила, что она разводится с Антоном, а значит, нужно теперь очень сильно экономить: неизвестно, сколько он потребует денег с нее, чтобы продать ей свою долю в квартире. А впереди была еще поездка в Москву с множеством непредвиденных трат. На фоне всего этого безденежья казалось столь странным, что она впустую прожигала деньги компании в этой бестолковой поездке. В первый же день она прошлась по основным залам, где все было как всегда: красивые дизайны, цвета, различные интересные находки в товарах для дома, но все эти товары предназначались для дорогих кухонь, для состоятельных покупателей – совсем не для их ценового сегмента. И если год назад она из чисто профессионального интереса изучала все новые эргономичные товары, позволяющие быстрее справляться с домашними хлопотами, то теперь ей все это опостылело. Да и что могло теперь сравниться по значимости с предстоящим обследованием Кати? Она часто закрывала глаза, мысленно переносясь в будущее, где ее дочери уже помогли. Вечером Юля приехала в гостиницу все с тем же молодым человеком. Она выскочила из машины и хотела побежать в свой номер, но Максим ее окликнул: – Юля, а ты ужинать не собираешься? Давай потратим командировочные? – Нет, честно говоря, не собиралась, я лучше пройдусь по городку, куплю что-то в магазине. Боюсь, командировочных на обед и на ужин в ресторане не хватит. А ты сходи поужинай. – Нет, давай я лучше тогда с тобой прогуляюсь. Во сколько встречаемся? – Давай через полчаса, – ответила Юля нехотя. «Вот же прицепился», – пронеслось у нее в голове. И действительно, через полчаса, попив чаю в номере, Юля спустилась вниз, где Максим уже поджидал ее. С Катей ей поговорить в эти полчаса не удалось, ведь в номере не было Wi-Fi: по какой-то неведомой причине в Германии даже дорогие отели предоставляли доступ к интернету за отдельную плату. – Ты не замужем? – спросил он, прервав молчание. Они шли по вечерним улицам немецкого поселка, где невероятно аккуратные дома с небольшими участками сменяли друг друга. Им встречалось много людей – и иностранцев, и соотечественников. Все они приехали сюда ради выставки. – Замужем, – ответила прохладно Юля, – ты ведь тоже женат. Она бросила недвусмысленный взгляд на его руку с кольцом. Он инстинктивно спрятал ее в карман. Максим был ей весь неприятен: бегающий, блуждающий его взгляд, и эти маленькие, как щелки, глазки под густыми черными бровями вызывали недоверие, беспокойство. Тон его голоса, скользящие глаза – все говорило о том, что ничего в ней не было ему интересно. Он привязался к Юле лишь потому, что командировка длилась всего три полных дня, а значит, ему нужно было использовать любую возможность, чтобы оправдать поездку. Даже если это означало, что придется остановить свой выбор на такой серой мышке, как Юля. Она глядела на него и дивилась лишь одному: как Максим не понимал, что и он не был Ален Делоном, что он, напротив, был ничуть не более примечательным и выразительным, чем она. Сравнение себя самой с этим поверхностным, не очень умным человеком заставило Юлю грустить еще больше. Они завернули за угол большого дома и почти столкнулись с пожилой русской парой, допытывавшей очень респектабельного немца на ломаном английском. – Я не понимаю, что он говорит, Саш, а ты понял? – Конечно нет, ты же у нас по-английски шпрехаешь! – возмутился ее супруг. – Что он говорит? – Да он пытается объяснить, как пройти, но я не понимаю. Блумен Страс твенти-три, хау то гоу? – женщине казалось, что если она будет громко кричать, то они быстрее придут к взаимопониманию. Максим рассмеялся, когда они проходили мимо. – Блумен Страс! – и я бы не понял, будь я на его месте. Юля вдруг остановилась и замерла в нерешительности. – Может, им помочь? С переводом, я имею в виду. Немец хорошо говорит по-английски, нужно просто на русский перевести. – Да ты чего, сами пусть разбираются. Это их проблемы! – Максиму не терпелось пройти дальше. Юля очень не любила выставлять себя этакой палочкой-выручалочкой, потому она часто стеснялась предлагать свою помощь, когда о ней никто не просил. Ей казалось, что в такие моменты на нее будут смотреть так, будто она хочет выделиться на фоне других. Она сделала шаг в сторону Максима, но взгляд ее по-прежнему не мог оторваться от лица немца, уже не юного, но очень моложавого и подтянутого мужчины. Глаза его светились достоинством и порядочностью; она будто никогда раньше не встречала таких людей, и ей нестерпимо захотелось помочь, даже если ее осудят за это другие. Она подошла к ним и перевела все то, что немец говорил. – Идите сейчас прямо, через два перекрестка, на третьем перекрестке поверните налево, и там нужно будет пройти совсем немного – около двухсот метров. Там и будет ваша гостиница. – Ох, спасибо, дорогая, – ответила очень интеллигентная женщина, – а то мы уже полчаса тут плутаем, вышли из гостиницы, вроде бы запомнили, как идем, а обратно пошли – где-то не там свернули, и все! – Спасибо вам преогромнейшее! – сказал ее супруг. – Да не за что, это вы вот человеку скажите, – смутилась Юля, кивая в сторону немца, с интересом слушающего русскую речь. – Thank you very much for your help (Спасибо Вам большое за помощь). – Oh, you are totally welcome (Всегда пожалуйста), – ответил немец, улыбаясь ей. – Where are you from? (Откуда Вы?) – I am from Russia (Я из России), – ответила Юля и из вежливости уточнила и у него: – Do you live here? (Вы здесь живете?) – Yes, I do, I work in Frankfurt. This is a lovely neighbourhood, much better than a big city and close to the city too. This is actually why I chose this place to live. Is it your husband? (Да, здесь. Я работаю во Франкфурте. Это приятный район, намного лучше, чем в самом городе, к тому же близко от него. Поэтому я и остановил свой выбор на нем. Это Ваш муж?) Юля внезапно вспомнила про Максима, все это время со скукой на лице наблюдавшего за ними. – Oh no! (О нет!) – выдохнула Юля, тут же испугавшись своей неучтивости. – We met here at the exhibition (Мы познакомились на выставке). – What is your name? (Как вас зовут?) – You can call me July (Можете называть меня Джули), – ответила она. Теперь было совершенно невежливо не спросить его имени. – What is your name? (А Вас как зовут?) – Johan (Йохан), – ответил немец, – July is a beautiful name (Джули – прекрасное имя). – Really? I always kind of hated it (Правда? Я его всегда терпеть не могла). Юля поморщилась, словно от стыда за свое простоватое имя. – I think in Russian it is Julia (Кажется, по-русски правильно будет Юлия), – задумчиво произнес Йохан. – That’s right! (Совершенно верно!) – удивилась она. Максим прокашлялся, напоминая о себе. Юле пришлось свести диалог на нет, чтобы не быть невежливой по отношению к соотечественнику. – Ok, it was nice meeting you. Have a good night! (Ну ладно, была рада познакомиться. Хорошего вечера!) – Thank you, you too. It was nice meeting you (Спасибо, Вам тоже. Рад встрече). Казалось, Йохан был немного расстроен, что она так быстро ушла. Максим же начал с раздражением рассуждать, когда они ушли достаточно далеко: – Чего он прицепился к тебе? – Просто задал самые общие вопросы, – пожала плечами Юля. – Да, но что он хотел-то от тебя? – не унимался Максим. Она бросила на него изучающий взгляд: неужели несколько минут, которые она уделила другому мужчине, превратили ее из серой мышки в красавицу? Она посмеялась про себя, но больше с горечью, потому что сама в это мало верила. Она также не верила, что немец мог проявить к ней какой-то интерес, скорее это был диалог вежливости, не более. Он был очень привлекательным мужчиной, одет с иголочки, ухоженный, умный. Она на его фоне в сером потрепанном шерстяном пальто, купленном, когда Катя была еще малышкой, с плохо уложенными волосами, которые она вдобавок ко всему еще очень давно не стригла (ведь с болезнью Кати Юля почти нигде не бывала, кроме работы), без какого-то умелого макияжа, выглядела очень блекло. Еще ее смешило всеобщее отсутствие проницательности у мужчин: словно никто не понимал, что ей уже давно совершенно все равно, как она выглядит, что она надевает и тем более как оценивают ее окружающие. Будто вся ее жизнь свелась в одну-единственную крохотную точку, в которой заключалась огромная Вселенная. И эта точка была ее дочерью. – Эти немцы такие все чопорные, так любят порядок, – продолжал Максим, – один мой знакомый рассказывал, что его родителей депортировали из Германии из-за того, что они взяли немного песка из строительной кучи для своих грядок. Это вроде как уголовная статья! Представляешь! За все поборы, налоги, даже налог на сбор дождевой воды. Моему знакомому счетчики на бак прикрутили. Как люди здесь живут, непонятно. Никакой жизни. – Выглядят они намного спокойнее, чем русские. Умиротворенные, вежливые, – не смогла не возразить Юля, которая до сей минуты изо всех сил старалась не вступать с ним в дискуссию, – и уж бедными никак не назовешь. – Это только видимость, – воскликнул Максим. – У нас даже и этой самой видимости нет, – покачала головой Юля. – Да ладно! Москва намного богаче этого Франкфурта выглядит! И зарплаты у нас больше, если учитывать, что налоги меньше. – Не все россияне живут в Москве, знаешь ли. Если ты когда-нибудь доедешь до нашего города, то побываешь в совершенно, – она сделала акцент на последнем слове, – другом мире. Они дошли наконец до магазина, где Юля взяла себе свежеиспеченный хлеб и сыр, и пошли обратно. Максим очень навязчиво уговаривал ее взять напополам бутылку вина и распить в номере, но она сухо отказалась. Однако даже после этого он все равно уговаривал ее зайти к нему в номер, попить чай. Юля не ответила, лишь помотала головой. От его болтливости у нее разболелась голова, и она с трудом заснула этой ночью. Последующие два дня прошли в таком же режиме: Юля слонялась по выставке, насилуя свои глаза, глядела на дорогие продукты, которые были неприменимы в ее работе. Ей казалось, что время остановилось, и эти два дня были вечностью. Усталая после трех дней выставки, она летела ранним субботним рейсом с пересадкой в Москве. Забавно было то, что в понедельник утром они снова поедут в Москву, но уже с Катей. Когда она подошла к стойке регистрации, там было подозрительно мало людей; посмотрев на табло, Юля поняла, что нужно было еще почти час ждать, когда начнется регистрация. Но она не стала отходить, решила остаться в начале очереди. Впереди стояло несколько мужчин, очевидно, возвращавшихся после выставки обратно, как и она. Но тут один из них повернулся и посмотрел прямо на нее, отчего щеки ее зарделись, столь неожиданной оказалась встреча. Это был тот самый Йохан, с которым она случайно познакомилась на улице два дня назад. Он улыбнулся ей, поздоровался, отвернулся, постоял какое-то время, словно в нерешительности, а затем подошел к ней вместе со своим небольшим чемоданчиком. – Такое совпадение, – сказал он по-английски, – вы тоже летите в Москву? – Ну, я только пересадку в Москве сделаю на пару часов, а затем в свой родной город лечу, – Юля почувствовала, что лицо ее вновь стало гореть, словно она была юной школьницей, разговаривающей с мужчиной. – Послушайте, до регистрации еще час, может быть, выпьем кофе, присядем где-нибудь?