– Может, я не так выразилась, конечно. Звучало все правильно. Только мне кажется, что-то Лена тогда не договорила. Для этого нужно что-то большее, чем собственная воля. Нужен эгоизм, большая любовь к себе. У меня этого нет, ты знаешь, что нет. Я себя не то что не люблю, я себя ненавижу порой даже. – Алина усмехнулась. Заметив ее усмешку, Юля начала убеждать ее с большей горячностью. – Это правда, правда. Мне ничего не нужно, кроме здоровья дочери. Ничего не сможет сделать меня счастливой, ничего. А главное, без этого я не смогу испытывать то счастье, о котором она рассуждала. Мне кажется, Лена все-таки очень высоко себя ценит и ставит, поэтому ей это все легко дается. Но тогда… Знаешь, с другой стороны, если не слушать ее, тогда я просто не знаю, как мне справиться со всем этим. Как сохранить здравый ум? Как не свихнуться? Как исцелить Катю? Может быть, все-таки Лена права, а я – нет? Миллион вопросов и ни одного ответа. – Ты справишься, все преодолеешь, а мы будем тебе помогать по мере возможности, – сказала Алина внезапно с жаром, столь несвойственным ей, обычно равнодушной до чужих бед. Но Юля смотрела на подругу с непониманием, словно сквозь пелену собственных мыслей. Даже внезапный приступ чувств подруги не тронул ее. «Мне-то вы поможете, – пронеслось у нее в голове, – а кто поможет Кате? Что поможет Кате?» Официант принес счет, прервав напряженное молчание. Пустые столики теперь тоскливо смотрели на них. Юля подняла глаза на часы на стене: было уже три часа дня, пора возвращаться на работу. Вечером, когда Катя уже позанималась с преподавателем из школы, Юля помогала дочери читать рассказы на английском; она подсказывала все незнакомые слова, и Катя сразу записывала их в словарь, чтобы потом выучить. Это были адаптированные рассказы для юных школьников, поэтому незнакомых слов было не так много. В последнее время она все больше убеждалась, что Катя уже владеет английским на таком уровне, что опережает не только своих сверстников, но и саму программу, которую для нее составляла она же, Юля. Ей даже подумалось, что надо бы проконтролировать, о чем дочь переписывается в чатах и на форумах с иностранными школьниками. Но было уже так поздно, им обеим хотелось спать, и кроме того Юля, как обычно, решила, что Катя ее никогда не подведет, поэтому и проверять ее переписку смысла не было. Катя первой пошла умываться перед сном, а Юля с удовольствием отмечала, насколько худее стала дочь. Теперь уже почти ничто не выдавало ее болезнь. Щеки были еще великоваты, но уже настолько меньше, что человек, не знающий об их проблемах, не заподозрил бы ничего неладного. Теперь Катю просто назвали бы упитанной девочкой. И чем больше она худела, тем одновременно и радостнее, и страшнее становилось Юле: ведь с каждой отмененной таблеткой близился тот час, когда они должны будут узнать правду – подошел ей новый препарат или нет. Пока Катя чистила зубы, зазвонил Юлин телефон. Она взяла трубку – это была Алина. Юля сразу начала нервничать, предчувствуя, что подруга ссорится с мужем. Однако она ошиблась: та звонила с совсем другим вопросом. Загадочно прозвучал голос Алины: – Мне нужно согласовать с тобой даты билетов. – Что? Какие билеты? Ты в театр, что ли, хочешь пойти со мной? – удивилась Юля, ведь они в театр не ходили много лет. – Нет, конечно, – рассмеялась Алина, – на Тенерифе. – А я здесь при чем? – озадачилась Юля. – Я беру билеты вам с Катей. Могу взять на поездку через две недели. – Ты с ума сошла? – воскликнула Юля. – Слушай, у меня нет сейчас времени, давай побыстрее скажи, ты сможешь отпуск взять? И даты скинь по Ватсап. Не волнуйся ты, я за мили возьму, это не так дорого. – Да у меня нет денег даже так, – торопливо заговорила Юля, как по учебнику, – тем более нет денег на аренду квартиры. Я не могу отдать последнее на поездку, сейчас раздел имущества, ты что, это все слишком накладно. – Будете жить в нашей квартире там, ни на что тратиться не нужно. На еду-то у тебя будут деньги? Еда дешевле, чем в России, если что. – Тогда будут, конечно. Но это слишком все как-то неожиданно. – Слушай, ну это лучше, чем принять предложение Йохана. Так ты никому ничем не обязана. Давай, говори скорее, я сейчас засну просто. Уже из последних сил с тобой разговариваю, пока всех уложишь спать тут. Юля совершенно растерялась и начала заикаться в трубку. Из ванной вышла Катя и с удивлением смотрела, как она ковыряет себе шею, лицо. Катя теперь не отходила ни на шаг от нее, волнуясь тоже, что кто-то звонит на ночь глядя и трепет нервы матери. Каждый раз она боялась, что этот кто-то – отец. Юля закрыла глаза на мгновение, представив себе их доктора. Та ужаснулась от одной мысли о Катиной поездке на море. «Это слишком рискованно, просто немыслимо, – сказала тогда доктор. – Совершенно неизвестно, как ребенок отреагирует на отмену преднизолона, в этот момент нельзя ее никуда везти». – Я не могу так сразу ответ дать, – ответила Юля, – нужно думать. И слишком щедрая помощь, я вряд ли смогу ее принять. Даже за мили, это все равно деньги. – Юля, послушай, ты же знаешь, какая я собственница, представь себе, как мне сложно допустить, что кто-то может жить в моей квартире, трогать мои вещи, беспорядок наводить в моем жилище, портить мою кухонную столешницу, в конце концов! Но я сама предлагаю вам жить у меня! О чем это говорит? – Что ты очень хороший друг, – ответила, немного задыхаясь, Юля. – Нет, это говорит о том, что я очень хочу, чтобы твоя дочь выздоровела. Очень. Я помогу. Хоть так, но помогу. Юля положила трубку и закрыла лицо руками; она ведь не рассказала всю правду Алине о том, что врачи не отпускали их никуда. Но та продолжала требовать даты, и Юля деревянными пальцами сбросила ей примерные числа следующего месяца. Внезапно решение само пришло к ней и освободило ее от волнений: она подумает о последствиях своего вечернего импульсивного поступка завтра. Алинин жест словно снимал с нее ответственность. А в это время на другом конце города Алина, получив сообщение от подруги, быстро забронировала билеты, благо их паспортные данные у нее были еще с давнишней совместной поездки в Турцию. Костя в этот момент умылся и пошел спать, избегая встречаться взглядом с женой; теперь Алина знала, в чем было дело: каждый день он боялся, что правда вскроется, что Тоня найдет ее и все расскажет. Все запутывалось сильнее и сильнее. Западня захлопывалась. Убедившись, что Костя вышел из комнаты, Алина открыла свой телефон и вновь и вновь стала читать короткое письмо от Дарьи: «Если ты не хочешь, чтобы Константин узнал о твоем маленьком расследовании, ты должна мне тройной оклад». Ведь предупреждали ее все о том, что помощь от консультанта может обернуться совсем другой, темной стороной медали, и теперь выходило, что подруги с самого начала были правы, а она совершила большую ошибку, доверившись этой Дарье. Алина не представляла, как ей выйти теперь сухой из воды. Но она точно знала, что такие деньги не получится незаметно взять со счета, и тем более знала, что шантажистка на этом не остановится. Две недели перед поездкой пролетели как один миг, за который Юля успела уговорить перенести ей отпуск, что должно было быть несложно, ведь был не сезон: никто не уезжал никуда, кроме нее. Однако ее начальница все равно была недовольна. – Мы только взяли нового человека в качестве руководителя вашей группы, и вы, вместо того, чтобы обучать его, собираетесь уехать отдыхать? Как это безответственно. Однако через два дня она все равно подписала заявление Юли. Затем та стала копировать паспорта, получать справки и выписки, а главное, попросила Антона сделать разрешение на выезд Кати – сразу на десять лет, до совершеннолетия. Он тоже был очень недоволен, даже возмущен, и не постеснялся высказать все бывшей жене: – В отпуск собралась? На какие такие шиши? Нет чтобы мне помочь, знаешь, как мне сложно ребенка поднимать, на него одни расходы! И потом, если кому и нужен отдых, так это мне, это у меня грудной ребенок, из-за которого ночью не поспишь, а затем утром на работу, где никто не спросит, почему я не выспался. – Твоему ребенку очень повезло, – ответила Юля очень серьезным голосом, – что у него такой отец, который ночами с ним не спит, заботится о нем. – Но в конце она не выдержала и улыбнулась. – Смеешься, значит? И вообще, почему я должен был давать тебе разрешение? – Юля инстинктивно прижала разрешение к груди, словно боясь, что он передумает и отберет его. – Да еще на десять лет! Вдруг ты возьмешь и увезешь мою дочь за границу навсегда? Где мне потом ее искать? Выйдешь замуж за иностранца. – Да, иностранцы прямо выстроились в очередь, так и ждут, когда же я выйду за них замуж, – Юля засмеялась как можно более искренне. Антон оглядел Юлю – уже совсем не юную, совсем не такую хорошенькую, какой она была когда-то; с тонкими, заметными морщинами, которые уже нельзя было скрыть, с грубеющей кожей лица, беспощадно выдававшей возраст. Есть женщины, которые начинают стареть очень поздно, и до сорока-сорока пяти лет выглядят моложаво, но Юля к ним не относилась, несмотря на ее по-девичьи стройную фигуру. По глазам его было видно, что он сам тут же решил, что сказал нелепую вещь, ведь у Юли вряд ли когда-то будут даже самые незавидные ухажеры. Ему стало вдруг немного жалко ее: ведь она осталась старой и одинокой, а он, напротив, жил с молодой красавицей и вновь стал отцом. А затем, за два дня до отъезда, была последняя встреча, но тоже очень важная. После работы Юля заскочила к Алине, чтобы взять ключи от их квартиры на Тенерифе, а также точный адрес. – Зайдешь на чай? – спросила Алина. Юля, хоть и торопилась, постеснялась отказаться. Она прошла в неизменно чистую кухню-гостиную. Дети были в детской: Марьяна играла, а Федя делал уроки. Костя еще был на работе. Алина рассказывала ей, какие магазины будут поблизости, где лучше покупать продукты, а где фрукты и овощи. Пляж был и так практически перед самым домом, не увидеть и не найти его было просто невозможно… Алина рассказывала все это таким отрешенным голосом, будто что-то скрывала. Юле то и дело казалось, что Алина передумала и уже сама не рада, что пускает их жить в свои апартаменты, но не знает, как сказать ей об этом. – Алина, скажи, – все-таки решилась Юля, – ты точно не против, что мы остановимся у вас в квартире? Может, ты передумала? Ничего страшного, мы найдем жилье, снимем что-то подешевле. – Что ты! – горячо сказала Алина. – Вообще даже не думай об этом. Езжайте, как к себе домой. – Мы будем очень аккуратными, я Катю уже предупредила, что будем убираться каждый день. – Юля, я тебя умоляю, – отрезала Алина, – я вообще об этом не думаю. – Хорошо. Когда Юля выходила, она все-таки не могла отделаться от ощущения, что Алину что-то очень сильно беспокоит. Она не к месту улыбалась, с запозданием отвечала на ее вопросы и, казалось, все время думала о чем-то своем. – У тебя все в порядке? – не выдержала Юля. Когда подруга кивнула, она продолжила расспросы: – А со здоровьем все в порядке? Ну а дети как? – Да все хорошо, и у детей тоже, – но Алинин голос дрогнул, когда она упомянула детей. – Точно с детьми все в порядке? – Да точно. Не зная, как еще выпытать у Алины правду, Юля поехала домой. «Не хочет портить настроение перед поездкой, – пронеслось у нее в голове, когда она ехала в машине. – Хоть бы Костя не начал чудить опять», – вздохнула она. Глава десятая В последний день перед вылетом Юля проснулась рано утром и нервно пила кофе, глядя в окно. Стрелки на часах, казалось, замерли, и каждая минута превратилась в вечность. Так странно было следить за медленным течением времени, которого обычно всегда не хватает и оно летит, как ракета, без единой остановки! Юля позвонила матери. Та уже встала. Юля попросила ее прийти к ним. Начало было положено, изменить и переиграть что-то было нельзя. Женщина с облегчением вздохнула, а затем достала чемодан с балкона и стала складывать в него вещи дочери. Через полтора часа дверь отворилась, и в квартиру вошла Людмила Петровна. Катя подскочила к ней, весело улыбаясь. Ей не терпелось все рассказать бабушке, но мать строго-настрого запретила, поэтому Катя лишь многозначительно улыбалась. Людмила Петровна вошла в зал и увидела Юлю, бегающую вокруг чемодана. – Ты в командировку собралась опять? – удивилась она. – Нет, мам, мы с Катей улетаем завтра, – сказала Юля без ужимок. Она сама удивилась, как смогла сказать всю правду без единого слова подготовки. – Ка-а-ак?! – Людмила Петровна схватилась за сердце и упала в кресло. Катя тут же подскочила к ней, заботливо расспрашивая, что с ней. – Мама, мы едем на Тенерифе, поживем в квартире Алины, помнишь, я рассказывала, они там купили апартаменты? Там очень хороший климат, не холодный, не жаркий, самое то для ребенка. – Какие Тенерифы?! – вскричала Людмила Петровна не своим голосом. – Да ты с ума сошла?! Нет, ты просто свихнулась, совсем страх потеряла! Я не могу, да как так можно, что за безответственность? Что за вздор вообще? Ты хочешь девчонку совсем загубить? Ну, хочется тебе отдохнуть – оставь Катю мне, я поживу с ней! Езжай, но ребенка-то не трогай! – Мама, мы едем ради Кати, а не ради меня, – наконец Юле удалось вставить слово, – мне этот отдых вообще не сдался. – Ах, для Кати! – воскликнула Людмила Петровна ехидно. – Для Кати, значит! И скажи, ради бога, что хорошего в этих Тенерифах для Кати, а?