Часть 9 из 38 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Костя, ты помнишь, мы искали с тобой апартаменты на Тенерифе? Я нашла идеальный вариант как раз в том поселке, что мы хотели. И цена снижена. До этого полгода висела сто восемьдесят тысяч, а сейчас уже за сто тридцать продают.
– Сто тридцать! – воскликнул Константин невольно. Глаза его загорелись. Но он тут же осекся. – Но готовы ли мы к таким инвестициям?
– А почему нет? – пожала невинно плечами Алина. – Разве что-то изменилось? Тогда мы и за эту сумму готовы были купить. Ты лучше посмотри на фотографии квартиры и ее описание. Первая линия моря, новый дом, построен всего четыре года назад.
Она вручила Косте планшет, и он смотрел на профиль квартиры на сайте, как завороженный.
– Сможем приезжать туда с детьми на каникулы, на Новый год. Можем и сейчас поехать. Ты нас отвезешь, а мы пробудем там три месяца.
– Так долго? – поразился Константин. – На все лето, что ли?
– А почему бы и нет? Летом Феде не надо ходить в школу, уж лучше пусть дети дышат свежим воздухом и купаются, чем здесь заводскими отходами травятся. И потом, в любые каникулы можно туда рвануть – там всегда тепло, всегда можно купаться.
– Это верно, – задумчиво произнес Константин и немного лукаво на нее посмотрел. Она видела, как он мысленно уже выпроваживал их на все лето из дома. Ей хотелось вцепиться ему в горло за одни только эти его мысли и за этот противный лживый взгляд. За одну только мечту пожить со своей пассией в их квартире, в ее квартире. Но вместо этого она подошла к кухонной столешнице, налила себе немного воды и постаралась отстраниться. В животе журчало от волнения, ненависти и обиды за себя. Если из них двоих именно он не тупел и оставался умницей, работягой, постоянно учился, то почему она оказалась выше его нравственно? Почему он изменил ей, а не она ему?
– Квартира очень хорошая, – рассуждал Константин, – и по документам пишут, что все в порядке. Новая, ремонт отличный.
– А главное, какой комплекс! С площадкой, со взрослым и детским бассейном.
– Да, комплекс прекрасный. И расположение самое то, – согласился Константин.
– И агентство с безукоризненной репутацией, – вторила ему Алина.
– И нам не придется брать кредит, такая сумма у нас уже есть.
Алина знала, почему полгода назад Костя загорелся покупкой апартаментов, даже кредит собирался брать, а затем, спустя месяц, резко остыл. Все совпадало по срокам. Сможет ли она убедить его на этот раз?
– Главное, никому не говорить, – сказала она нарочито серьезно, – слишком большие деньги. Да и люди такие завистливые. Кому ни скажешь, все умрут от черной зависти, даже лучшие подруги и друзья, что уже говорить о других. Все вокруг такие бедные, вся страна в нищете, никто не простит нам роскоши. Невиданной и неслыханной. Никто.
Он должен был понять, что нельзя говорить той. Та будет в бешенстве. Та, Алина уже знала, жила в старой хрущевке с родителями и двумя собаками. Она подавится ядовитой слюной, когда Алина все провернет. «Тратьте как можно больше денег, особенно на совместное будущее, на детей, – вновь услышала она слова Дарьи. – Для любовницы это хуже, чем красная тряпка для быка. Узнав об этом, она не сможет не закатить скандал вашему мужу, и тогда он начнет понимать, за что его «любят».
Константин закусил губу, глянув на нее. Его взгляд перебегал с нее на планшет; он терзался доводами «за» и «против». Очевидно, что он боялся упустить столь выгодное предложение. И он боялся хранить деньги на рублевых счетах, еще памятуя о не так давно прошедшей инфляции, которая и без того наполовину обесценила их собственность в России и их накопления. К тому же было бы крайне удобно отправлять Алину с детьми в теплые края на столь длительный срок.
Но он также думал о той, другой, и о том, что если дело дойдет до развода, то ему выгоднее хранить деньги на счетах, чтобы в нужный момент «спрятать» их. С одной стороны, у Константина не было явного желания оставить жену и детей без копейки в случае развода, он был не таким человеком. С другой стороны, он терялся, когда думал об этом, не представляя, как строить жизнь дальше в случае чего. Поэтому деньги на счетах были бы для него не лишними. Он хитро сощурил глаза, обдумывая разные варианты событий.
После этого Константин стал снова читать отзывы и о поселке, и об агентстве. Вновь освежил в памяти процедуру покупки недвижимости в Испании. В последующие дни Алина при нем мечтала, как она с детьми будет жить на Канарах, чтобы внушить ему мысль о том, что пути к отступлению нет. В пятницу он даже решился наконец позвонить в агентство, о чем ей радостно сказал вечером.
– Для вас все самое лучшее, – сказал он, улыбаясь немного натянуто, – свежий морской воздух и солнышко.
Алина улыбнулась ему как можно нежнее, а сама подумала: «Да уж, оставлю я вас здесь одних». Однако процесс пошел, давняя мечта супруга заставляла его, словно по инерции, поступать в первую очередь как глава семьи.
В субботу, когда Константин опять уехал «на фитнес», к Алине приехала в гости Марина. Она ожидала увидеть разбитую горем женщину, а вместо этого встретила веселую и жизнерадостную подругу, лишь немного нервозную, неусидчивую, будто даже подпрыгивающую слегка при ходьбе.
– Ну как, ты закатила скандал мужу? – спросила Марина с порога. Дети были в детской и не должны были их слышать.
– Нет, и не буду, – ответила Алина, пока они проходили в кухню-гостиную, – слушай, я тебя позвала не просто чай попить – для этого, конечно, тоже, – просто мне очень, очень нужна твоя помощь.
– Помощь? Моя? – не поверила Марина.
– Консультант говорит, что мне нужно установить связь с окружением этой девицы.
– Кстати, о твоем консультанте! – засмеялась Марина. – Ты с ней еще общаешься? Мне Женька чего только не написала про нее! Говорит, что это все шарлатаны, мошенники, разводят людей на деньги, даже истории разные в пример понакидала, возьми, почитай.
– Женька все никак не успокоится? – нервно засмеялась подруга.
Прочитав про женщину, с которой мошенники снимали заклинания порчи, Алина так заливисто засмеялась, а вместе с ней и Марина, что они долго не могли остановиться.
– Хорошо, я буду начеку, – сказала она, – если консультант предложит мне снять с меня заклятие вуду.
– Да бог с ней, – засмеялась Марина, – дурака учить – что мертвого лечить!
Затем Алина наконец поведала подруге, в чем заключалась ее роль в деле сохранения семьи. Консультант сказала ей, чтобы детектив узнал, как она пересекается с общими знакомыми любовницы Кости. И он все выяснил. Теперь ей было известно, что Марина работала в одной фирме с матерью той девицы с глуповатым лицом. Они, конечно, не состояли в близких отношениях, но иногда общались по душам, особенно под спиртное на корпоративном вечере или чьем-то дне рождения.
Задача Марины состояла в том, чтобы сблизиться с той женщиной и дать ей понять, что она якобы не ладит с Алиной и в глубине души завидует ей. Вместе они будут желать ей зла и мечтать о том, как Костик сбежит от нее к дочери той женщины. От неожиданности Марина замолчала.
– Ты правда думаешь, что это возможно? – спросила она с сомнением.
– А почему бы и нет? Они в таком положении, за любую соломинку ухватятся. Я еще Костику скажу, что поругалась с тобой немного, глядишь, он той и передаст.
Марина хотя и понимала, в какой сложной игре ей нужно будет участвовать, согласилась скрепя сердце. Все-таки Алина была ее подругой, и она хотела помочь ей, она желала ей счастья.
Ей предстояли тяжелые будни на работе: помимо рабочего процесса, она должна будет разведывать все о планах врага, а потом еще и подливать масла в огонь, провоцировать его пассию. И все-таки с каким наслаждением она станет «доносить» матери о том, что «проклятый» Костя делает дорогие подарки жене, что он вывозит ее с детьми отдыхать.
Да, Марина была верным другом, потому желала сопернице поражения так же сильно, как и сама Алина.
Катя была в больнице уже четвертую неделю. Юля каждый день приезжала к ней вечером в надежде, что врач, которая часто задерживалась на работе до семи-восьми часов, сообщит ей о положительной динамике, а лучше всего – скажет, что Катю скоро можно выписать. Но та как будто неохотно общалась с ней, ссылаясь на огромное количество историй болезни и извечную необходимость выписывать лекарства на завтра для всех пациентов.
Юле иногда казалось, будто Надежда Максимовна намеренно не хотела с ней разговаривать, потому что сама она ей была неприятна. Она упрямо отказывалась верить в то, что врач избегала ее лишь потому, что все было нехорошо, совсем нехорошо, и потому обсуждать Катю с родителями пациента не имело смысла. За это время Юля смогла понять только одно: Катя реагировала на лечение не так, как нужно было, белок в моче уходил, но слишком медленно.
Альбумин пришлось переливать дольше, чем планировалось, – не несколько дней, а почти три недели. Причем если сначала Катя отказывалась от еды и была очень вялой, не вставала с постели, то затем к ней вернулся аппетит, да какой! Она теперь была вечно голодной. Юля возила дочке огромные сумки с продуктами, ведь той совершенно не хватало больничной еды.
Очень быстро дочь начала прибавлять в весе, теперь это были уже не отеки, а самый настоящий лишний вес. Но врач говорила, что это нормально при том, сколько Катя ест. А ела она, по словам доктора, из-за преднизолона: он усиливал аппетит.
Но Юля как-то между делом на работе открыла в интернете инструкцию к этому препарату и тут же искренне пожалела, что прочла ее. Из нее она узнала, что длительный его прием снижает метаболизм, а значит, не только обжорство делало Катю такой полной. И все-таки даже снижение метаболизма было самым безвредным побочным действием препарата.
Юля в ужасе прочла про его действие на слизистую желудка, про катаракту, неврологию, остеопороз и многое другое. И, как говорила врач, все это были реальные побочные действия, а не вымышленные, написанные «на всякий случай», и они развивались со временем почти у всех пациентов. Она бы не поверила в эти побочные действия, как обычно не верят люди, когда читают любые инструкции. Но поскольку некоторые из побочных эффектов уже проявились у Кати, женщина не питала иллюзий. Преднизолон и его отравляющее действие на организм были реальностью, а дозировка Кати – сумасшедшей. Дочь ела 20 раз в день! 20! Все остальные побочные эффекты были лишь вопросом времени.
Но сегодня был особенный день. Юлю вызвала сама врач. Женщина отпросилась с работы пораньше, чтобы успеть приехать к пяти часам. Однако встреча не стала радостной. Усталое лицо Надежды Максимовны показалось ей мрачным.
– Я вас позвала, – начала она, отчеканивая каждое слово, будто разговаривала с не самым умным собеседником, – чтобы сказать, что ваш ребенок очень медленно поправляется. Как правило, дети реагируют на лечение намного быстрее.
– Насколько быстрее? – замерла Юля.
– Через три недели полной дозировки у детей уже белка в моче либо нет, либо почти нет.
– А у нас два грамма – это много?
– Это, так скажем, – подбирала слова врач, – прилично. Радует то, что теперь мы наконец отказались от переливания альбумина, организм сам стал лучше компенсировать потери. Надеюсь, к альбумину мы больше не вернемся. Однако все остальное пока не так хорошо. В связи с этим я хочу вам напомнить про диету. От вашей диеты теперь все зависит: не только вес ребенка, но и состояние почек. Чем более правильной пищей Катя питается, тем легче почкам. Вы ведь не даете мяса?
– Нет конечно, как вы и сказали.
– Это хорошо. Не кормите ее ничем вредным для почек: сократите потребление высокобелковой пищи, молочных продуктов. Никаких консервов, консервантов, печенья, хлеба, конфет, шоколада, никаких чипсов, бананов, ничего жареного, копченого, соленого.
– Что же ей тогда есть? От бессолевой диеты, еще и без мяса, она и так с ума сходит.
– Варите супы. Давайте кефир.
– Я так и делаю. Но Катя не может есть только эти пустые супы, у нее страшный жор. Она меня скоро саму съест уже.
– А вы что думаете, вы одна такая? – Надежда Максимовна стала отвечать уже раздраженно. Брови на ее морщинистом лице сдвинулись, и Юля поймала себя на мысли о том, что врач вряд ли была умной женщиной. Она могла иметь клинический опыт, но уже с трудом соображала и не воспринимала новую информацию. Юля тут же оттолкнула эту мысль. Все же нужно было верить ей, больше у нее было никого. – Все родители почему-то придумывают, чем кормить детей, а вы не можете? Ничего страшного, что так много ограничений. От этого зависит ход вашего заболевания. Пока что я вижу, что из-за вашего неправильного питания вы никак не можете выйти в ремиссию. Это не шутки все. Если так и дальше пойдет, нам придется увеличить дозировку преднизолона, а Катя и так принимает максимальную дозировку – 60 миллиграммов на поверхность тела. И потом, вы что, хотите, чтобы она в слона превратилась? Вы знаете, как толстеют дети от преднизолона? Вам еще столько времени его принимать!
Из всего этого Юля сделала вывод, что она одна была во всем виновата: ее слабость не позволяла ей ограничить Катю в питании в прошедшие недели, и вот теперь из-за этого почки дочери не могли справиться с болезнью. Она тогда не подозревала, что диета не влияла на скорость выхода в ремиссию и что врач напрасно винила ее. Потому Юля уехала домой совсем расстроенная, опустошенная, стала искать в интернете рецепты диетических блюд, наткнулась на заменители пшеничной муки: рисовую, кукурузную, амарантовую. Зачитавшись рецептами, она стала спрашивать на форуме, где в их городе можно было найти столь редкие продукты. Оказалось, что они продавались на другом конце города, в универмаге рядом с Мариной.
Совершенно внезапно она вспомнила про подругу, а также про Женю и Алину. Они, как и все другие люди, за последние недели словно исчезли для нее. Она открыла Ватсап и стала читать их последние сообщения. Какую же ерунду ей писала Алина – весь этот бред про борьбу с любовницей. Марина интересовалась, куда она пропала. С того дня, как Катя заболела, она полностью игнорировала их сообщения, не отвечала на звонки, не перезванивала. Юля как отдельный человек, как личность со своими желаниями и потребностью в общении, растворилась в воздухе, уступив место существу, оболочке, цель которой была – выполнять свой долг.
На работе она изо всех сил старалась не казаться равнодушной и пыталась убедить себя в том, что все, что она делала изо дня в день, было хоть сколько-то важным, имело хоть какой-то смысл. Юля чувствовала себя ущербной и на работе из-за диагноза дочери: у других коллег дети здоровые, а у нее одной – нет. Все люди счастливы и волнуются лишь из-за пустяков, а она одна – нет.
Антон периодически ездил в больницу вместо нее, все время интересовался состоянием дочери, но тем не менее помогал мало. Не вставал в пять утра, чтобы помочь ей приготовить огромную кастрюлю супа для Кати, запечь овощи и печенье из безглютеновой муки, не отвозил пакеты рано утром в больницу. Даже не прочел статьи в интернете, не изучил эту болезнь. А у Юли совсем не было времени прочитать самой. Вернее сказать, она начала читать, но испугалась страшных прогнозов и не смогла заставить себя читать дальше, а потом и возможности больше не было.
Но вот Юля взяла себя в руки и немеющими пальцами буквально нацарапала – настолько тяжело давались слова – сообщение Марине:
– Катя в больнице уже три недели. Мотаюсь к ней каждый день, готовлю очень много еды для нее рано утром. Сил нет. Катя выглядит очень плохо.
– Что случилось???
– Гломерулонефрит, острая форма, – только и смогла из себя выдавить Юля.
Минут через десять ей позвонила Марина. Юля понимала, что в эти десять минут подруга уже успела прочитать основную информацию по этому диагнозу и не будет задавать глупых вопросов. Она не стала сбрасывать звонок. Дрожащим голосом она ответила и поведала Марине о том, как это случилось.
– Я буду тебе помогать! – заявила уверенно подруга.
Зная себялюбивый характер подруги, Юля не понимала, верить ей или нет. Но, как это ни странно, с того самого момента та действительно стала помогать. Марина стала подменять ее в больнице, даже отпрашивалась с работы ради этого. Покупала нужную муку и привозила ей. Юля с удивлением видела, что Маринин пыл не исчез спустя несколько дней и что она готова была помогать столько, сколько понадобится. Даже Женя приезжала пару раз, оставив мальчишек на мужа.
Жизнь еще не налаживалась, нет, до этого было далеко. Но Юля с удивлением поняла, что она была способна общаться с людьми из прежней жизни, что их еще связывали нити дружбы, привязанности, преданности. Не все оборвала болезнь.