— А я что, калека? — вежливо поинтересовался я. — У тебя будет другое задание. Мистер Остер и мистер Уиппл. Итак, записывай. Для завтрашнего номера газеты. Одной будет достаточно. Скажем, «Газетт». В одну колонку, скажем, в два дюйма. Заголовок «Таксисту», крупным шрифтом, полужирным. Затем стандартным шрифтом: «который вез привлекательную, хорошо одетую женщину лет тридцати от Шестидесятых улиц до Сто двадцать восьмой улицы рано вечером в понедельник, запятая, второго марта. В ваших интересах связаться со мной». Внизу дай мою фамилию, наш адрес и номер телефона. Замечания будут? — Только одно. Нужно писать не «Шестидесятых», а «Восточных Шестидесятых улиц». — Исправь. — Она может обнаружить объявление. Это имеет значение? — Нет. Если она действительно чего-то боится, то чем больше будет нервничать, тем лучше. Твой блокнот. Вопросы для мистера Остера и мистера Уиппла. Нам здесь не нужна целая армия. Только те, кто… — Пожалуй, начну с объявления. — Я снял трубку и принялся набирать номер. Глава 8 Это был паршивый уик-энд. С самого начала все пошло не слишком хорошо. Впрочем, и не слишком плохо. Хотя об этом можно говорить только в том случае, если ты лег спать и тебе не пришлось вставать. Субботнюю встречу с Остером и Уипплом пришлось отменить, так как Остера вызвали в Вашингтон на переговоры в Министерство юстиции. Его ждали обратно лишь в воскресенье вечером. Сол Пензер был лучшим оперативником, когда-либо переступавшим порог нашего дома. Но даже Сол зашел в тупик, выяснив, что человек, дежуривший в понедельник вечером в гараже, где Кеннет Брук держал два семейных «херона», уехал куда-то на уик-энд, и никто не знал куда. В субботу, в четыре часа дня, меня пригласили в офис окружного прокурора обсудить избранные отрывки из врученного Кремеру отчета. И помощник окружного прокурора Мэндел, предпочитавший смотреть на меня по другую сторону решетки, так долго меня мурыжил, что в результате я на два часа опоздал на танцевальную вечеринку с друзьями в клубе «Фламинго». Лон Коэн звонил один раз в субботу и дважды в воскресенье. Какой-то мозговитый журналист, возможно и сам Лон, увидев объявление, вспомнил, что женатый брат Сьюзан Брук жил в районе Восточных Шестидесятых улиц, а со Сто двадцать восьмой улицей вообще все было ясно, и теперь Лон хотел узнать, что происходит. В субботу я от него отбрыкался, но в воскресенье он позвонил уже дважды, узнать, нашелся ли таксист. Не нашелся. Ни слуху ни духу. Одним словом, паршивый уик-энд. С Остером я наконец встретился в понедельник днем, в офисе Комитета по защите гражданских прав, занимавшем целый этаж здания на Тридцать девятой улице неподалеку от Лексингтон-авеню. Помещение не особо роскошное, но и не совсем убогое. К своему удивлению, я обнаружил, что телефонистка, она же администратор на ресепшен — средних лет женщина, с сединой в волосах, двойным подбородком и длинным тонким носом, не слишком уместным на пухлом лице, — была белой, даже на тон светлее, чем я. Уже позже я узнал, что из тридцати четырех работников офиса пятеро были белыми, а из этих пятерых четверо работали волонтерами, то есть, по определению Долли Брук, занимались добрыми делами. Кабинет Остера оказался совсем маленьким, с одним окном, однако после нескольких дежурных фраз адвокат отвел меня в угловой кабинет исполнительного директора Томаса Хенчи. Эта комната выглядела гораздо представительнее: вдоль стен, все свободное пространство которых занимали несколько десятков фотографий, выстроились стеллажи и книжные шкафы. Мне, так же как, вероятно, и вам, довелось пару раз видеть Хенчи по телевизору: широкие плечи, пухлые, но не отвисшие щеки, короткая шея. Кожа цвета крепкого кофе с чайной ложечкой сливок. Хенчи поднялся мне навстречу, чтобы обменяться со мной рукопожатием, к чему я отнесся несколько настороженно. Мужчины с короткими шеями способны играючи раздавить тебе пальцы. Когда я чуть более часа спустя покинул здание комитета, программа на вечер была легко и без обид согласована. Я объяснил, что Вулф пригласил для беседы весь персонал отнюдь не в буквальном смысле. Он хотел видеть лишь тех, кто контактировал со Сьюзан Брук, или с Данбаром Уипплом, или с обоими сразу, а потому могли предоставить полезную информацию; выбор кандидатов мы оставляли за Остером и Хенчи, но после обсуждения со мной. Это было приемлемо, и мы продолжили обсуждение. Когда я уходил, у меня в кармане лежал список, который я, вернувшись домой, напечатал для Вулфа. ТОМАС ХЕНЧИ, примерно 50 лет, исполнительный директор. Он был любезен, но не слишком сердечен. Понимает, что эта история вредит КЗГП, и для него все это крайне неприятно. Возможно, считает, что Сьюзан убил Уиппл. ХАРОЛЬД Р. ОСТЕР, юрисконсульт. Он наверняка сказал Хенчи, что общий сбор в кабинете у Вулфа был его идеей, и я решил не дезавуировать это заявление. АДАМ ЮИНГ, примерно 40 лет, отвечает за связи с общественностью, тесно общался по работе с Уипплом. Умный и очень серьезный. Думает, будто все знает, и, возможно, так оно и есть. Заносчивый. Кожа цвета светлой карамели. КАСС ФЕЙСОН, 45 лет, ответственный за сбор средств. Сьюзан Брук работала под его началом. Я с ним познакомился. Чернее черного. МИСС РЭЙ КАЛЛМАН, примерно одного возраста со Сьюзан, белая. Помогала Сьюзан организовывать встречи и благотворительные вечера. Сьюзан привлекала ее к работе и платила из своего кармана, но мисс Рэй Каллман пока осталась работать. Лично я с ней не встречался, но у меня создалось впечатление, что она не одобряла увлечения Сьюзан Данбаром. В подробности я пока не вдавался, но впечатление создалось именно такое. МИСС БЕТ ТАЙГЕР, цветная, 21 год, стенографистка. Секретарша была только у Хенчи, поскольку людей не хватало, но мисс Тайгер также записывала и под диктовку Данбара. Еще одно впечатление, возникшее после замечания Хенчи: она была готова не только писать под диктовку Данбара, но и на более тесное взаимодействие. Лично я с ней не встречался. МИСС МОД ДЖОРДАН, белая, лет 50 с хвостиком, телефонистка и администратор. Попала в мой список исключительно потому, что именно она приняла в тот день звонок от Сьюзан и положила на стол Данбара записку, где говорилось, что Сьюзан вернется в ту квартиру не раньше девяти часов. Мисс Джордан — волонтер, помешана на гражданских правах, очередная любительница добрых дел, определенно небедная, поскольку работает бесплатно и, по утверждению Хенчи, пожертвовала пятьсот долларов для детей застреленного белым расистом Медгара Эверса. Я видел, как мисс Джордан входила и выходила. Старая дева, синий чулок; такие непременно должны быть на чем-то помешаны, в данном случае — на гражданских правах и, возможно, на несправедливостях. Мое личное впечатление, основанное на глубоком знании женщин моложе девяноста. Все они знали о той квартире. Хенчи, Юинг, Фейсон и Каллман знали, где она находилась. Остер утверждал, что не знает. Джордан знала номер телефона. Про мисс Тайгер ничего сказать не могу. Спустившись в шесть вчера из оранжереи, Вулф дважды прочитал список, нахмурившись, убрал его в ящик стола и взялся за книгу. На сей раз это было не сочинение Роуза о Шекспире, а книга «Священник и хористка» за авторством известного юриста Кюнстлера. Я в свое время прочел книгу и посоветовал ее Вулфу. За обедом мы с Вулфом обсудили это произведение и сошлись на том, что Полицейское управление Нью-Йорка и офис окружного прокурора впервые так сильно облажались. Вечер с самого начала не задался. В том случае, если на послеобеденную встречу с Вулфом к нам приходят четверо посетителей или больше, я обычно вкатываю в кабинет мини-бар на колесиках. И действительно, когда прибыл первый посетитель, бар, как всегда, стоял у книжных полок, слева от сейфа. Однако двадцать минут спустя, когда приглашенные собрались и расселись по местам, а в кабинет вошел Вулф, я никому еще ничего не налил. Что ни в какие ворота не лезло. В девять вечера по крайней мере двое-трое из восьми человек, мучимые жаждой или разбитые и измочаленные, желают чего-нибудь выпить, но на сей раз все дружно отказались. И причина заключалась явно не в том, что я недостаточно услужливо вел себя с представителями низшей расы. Во-первых, двое из них были белыми, а во-вторых, когда я хочу продемонстрировать свое превосходство, что случается довольно часто, мне требуется более веская причина, нежели цвет кожи. Собравшиеся разбились на группы, причем по принципу не цвета кожи, а пола. Вулф велел мне посадить Уиппла, нашего клиента, в красное кожаное кресло, а поскольку он приехал раньше Остера, столкновения удалось избежать. Итак, в первом ряду желтых кресел сидел Остер, рядом с ним Хенчи, затем Юинг, связи с общественностью, и, наконец, Фейсон, сбор средств. Задний ряд занимали Рэй Каллман, Мод Джордан и Бет Тайгер. Каллман, накрасившая пухлые губы ярче, чем следовало, радовала глаз приятными округлостями, хотя еще пара лет — и она наверняка расплывется. Тайгер относилась к той категории женщин, которых невозможно описать детально. Скажу только, что кожа у нее была цвета массивной антикварной золотой чаши, которую Вулф хранил в своей комнате и категорически запрещал чистить. И если бы Тайгер играла Клеопатру вместо той — как бишь ее? — актрисы, я ни за что не пропустил бы одноименного фильма. Я весь вечер не мог отвести от нее глаз, хотя должен был наблюдать за выражениями лиц и жестами остальных. Но мисс Тайгер сидела ближе всех ко мне в заднем ряду, точнее, справа от меня. Похоже, я здорово оплошал при рассадке. В десять минут десятого я позвонил по внутреннему телефону на кухню сообщить Вулфу, что все в сборе. Через минуту он вошел в кабинет, обогнул красное кожаное кресло и остался стоять возле своего письменного стола, ожидая, когда я представлю собравшихся. Поприветствовав своим фирменным кивком, на одну восьмую дюйма, каждого из них, он повернулся ко мне: — Арчи, а что там с напитками? — Я предлагал, но все отказались. — Однако… Мне пива, пожалуйста. — Когда я встал с места, Вулф повернулся к нашему клиенту. — Мистер Уиппл, в тот вечер в павильоне «Апшур» вы, если мне не изменяет память, пили имбирный эль. Уиппл вытаращил на Вулфа глаза: — Вы даже это помните? — Естественно. Но позавчера вы пили мартини. Может, все-таки имбирный эль? Я пью пиво и приглашаю вас присоединиться. На ваш вкус. — Хорошо, с удовольствием. Скотч с содовой. — Мистер Хенчи? Исполнительный директор отказался: — Не хочу напрасно терять время. — Ах, оставьте, сэр! Неужели ваше время настолько ценно? Лично мое — нет. А раз уж вы настолько цените свое, тем приятнее будет урвать пару минут. Хенчи улыбнулся одними глазами. — Хорошая мысль, — согласился он. — Бурбон со льдом. После того как Хенчи купился на предложение Вулфа, за остальными дело не стало. Рэй Каллман предложила помочь, что сразу уменьшило напрасную потерю времени. Воздержалась только Мод Джордан, и, когда остальные получили свои напитки, она, чтобы поддержать компанию, попросила стакан воды. Я налил себе джина с тоником — именно то, что пила мисс Тайгер. У меня крайне развито чувство товарищества. Вулф поставил полупустой бокал на стол и обвел глазами присутствующих слева направо: — Насколько вам известно, я исхожу из предпосылки, что Данбар Уиппл не виновен в убийстве Сьюзан Брук. Это не подлежит обсуждению. Если только кто-нибудь из присутствующих не захочет опровергнуть мое мнение. Итак, есть желающие? — (Кто-то покачал головой, кто-то сказал «нет».) — Тогда давайте все окончательно проясним. Те, кто согласен со мной, поднимите, пожалуйста, руку. Подняв руку, мисс Тайгер покосилась на соседей. Явно проверяя. Касс Фейсон и Рэй Каллман слегка помедлили. Хенчи чуть приподнял руку, под углом сорок пять градусов. — Но мы здесь не жюри присяжных, а вы не судья, — заметил Адам Юинг. — Мистер Юинг, моя задача состоит в том, чтобы это дело не дошло до суда присяжных. — Вулф снова обвел глазами присутствующих слева направо. — Конечно, каждого из вас, за исключением мистера Остера, уже допросили в полиции. Для нашей общей цели — снять с мистера Уиппла все обвинения — предпочтительнее была бы общая дискуссия, но, чтобы избежать сумятицы, я буду спрашивать каждого по отдельности. Внимание: если услышите утверждение, с которым вы не согласны или которое подвергаете сомнению, прошу вас сказать мне об этом сразу. Не бойтесь меня перебивать. Крайне важно не оставлять любые расхождения без внимания. Понятно? — (Вопросов ни у кого не возникло.) — Очень хорошо. По словам мистера Гудвина, вам всем было известно о той квартире, и, полагаю, вы знали, где она находится. За исключением мистера Остера. Какие-либо замечания? — Да, я знала. — Бет Тайгер. — А я нет. — Мод Джордан. — Я знала номер телефона, знала, что квартира в Гарлеме, но не знала точного адреса. — Тем не менее будем считать, что вы, мисс Джордан, его знали. Узнать адрес по номеру телефона не составляет большого труда. Мистер Остер, на самом деле я даже вас не могу исключить. Версия, что один из вас отправился туда и убил мисс Брук, кажется неправдоподобной, но не такой уж немыслимой. Я, естественно, держу это в уме, хотя и где-то очень далеко. Во время допроса в полиции каждого из вас спрашивали, чем вы занимались и где были тем вечером, однако я не стану этого делать. Если что-либо укажет на одного из вас, там видно будет. Алиби крайне редко бывает безупречным. Что я… — Минуточку! — перебил Вулфа Хенчи. — Когда вы спрашивали, согласны ли мы с тем, что Уиппл не убивал Сьюзан, я поднял руку. Если вы спросите, считаю ли я, что никто из находящихся здесь не убивал Сьюзан, я снова подниму руку. — Он стукнул кулаком по колену. — Если вы хотите снять с Уиппла обвинения, флаг вам в руки. Но у вас не получится повесить убийство на одного из нас! — Мистер Хенчи, я не собираюсь ни на кого «вешать» убийство. Я хочу найти человека, который «повесил» его на себя неделю назад. И пожалуй, начну с вас, мисс Джордан. — С меня? — Она удивленно разинула рот. — Да. Крайне важный момент — телефонный звонок мисс Брук и записка, которую мистер Уиппл нашел у себя на столе незадолго до шести вечера. Это вы оставили у него на столе ту записку? — Да. Я все рассказала полиции. — Безусловно. Вы приняли звонок от мисс Брук? — Да. Я сидела на коммутаторе. — В котором часу позвонила мисс Брук? — В четверть шестого. Я так и записала: семнадцать часов пятнадцать минут. — Что она сказала? — Она хотела поговорить с мистером Уипплом, однако я ответила, что он на совещании, и тогда она попросила передать ему, что сможет быть там не раньше девяти вечера, а может, и позже. — Вы можете точно воспроизвести слова мисс Брук? Мисс Джордан нахмурилась, отчего ее длинный тонкий нос стал еще длиннее: — Я уже пыталась. Во время допроса в полиции. Когда я произнесла: «Комитет по защите гражданских прав», она сказала: «Мод, это Сьюзан. Будьте добры, соедините меня с мистером Уипплом». Я ответила: «Он на совещании в кабинете мистера Хенчи. Приехали люди из Чикаго и Филадельфии», и она сказала: «Не могли бы вы передать ему, что я смогу быть там не раньше девяти вечера, а может, и позже». Я сказала: «Я ухожу в пять тридцать. Можно оставить на его столе записку?» На что она ответила: «Да, конечно» — и повесила трубку. Убедившись, что я все запротоколировал, Вулф вернулся к мисс Джордан: — Что касается следующего вопроса, очень жаль, что вас допросили в полиции, но тут уж ничего не попишешь. Возможно, это засело у вас в голове, но, так или иначе, я должен спросить. Насколько вы уверены, что звонила именно мисс Брук? — Это была она, — кивнула мисс Джордан. — В полиции хотели знать, смогу ли я засвидетельствовать это в суде под присягой, и я ответила, что клясться не буду, потому что не видела ее. Но если кто-то ловко имитировал ее голос, то мне, чтобы в это поверить, нужно послушать его еще раз.