Зазвонил телефон. Я снял трубку: — Резиденция Ниро Вулфа… — Арчи, это Сол. У меня кое-что для вас есть. Аппетитный кусок. — Что ж, весьма кстати. У нас гости. Оставайся на линии. — Конечно. Я нажал на кнопку телефона, затем обошел кругом все кресла, оказавшись всего в восьми дюймах от плеча мисс Тайгер, и удалился на кухню, где снял трубку телефона на столе, за которым обычно завтракаю. — Гудвин у аппарата. — Ты говоришь точь-в-точь как лейтенант Роуклифф. — А вот и нет. Я ведь не заикаюсь. Ну? — Это обошлось в двадцать баксов. У некоторых служащих гаража мания величия. В семье Брук два автомобиля. Два «херона»: седан и универсал. Мистер Брук пользуется универсалом. Каждый день ездит на нем в свою лабораторию в Бруклине. В понедельник, второго марта, он поставил автомобиль в гараж около полуночи. Миссис Брук в тот день брала седан где-то между семью и восемью вечера. По мнению служителя, примерно без четверти восемь. И поставила машину обратно час-полтора спустя. — Сол, я тебя обожаю, но только не за покерным столом. Как думаешь, служитель ей скажет? — Нет. Он будет отрицать сам факт разговора со мной. Пришлось поклясться, что я не выдам его и мне просто нужна информация. Понятно? — Угу. Он, случайно, не мог все выдумать, чтобы отработать твою двадцатку? — За кого ты меня держишь?! — Ладно, беру назад свои слова. Ты, конечно, узнал цвет седана и регистрационный номер. А как миссис Брук была одета? — Он не заметил. В разговоре с Солом не стоило задавать глупых вопросов, например: уехала и приехала ли она в одиночестве? — Хорошо, — согласился я. — Быть может, она никого и не убивала, тем не менее она треклятая врунья. Вулф уже заканчивает совещание продолжительностью в три бутылки пива со смешанной аудиторией. Среди них шоколадная девушка, золотисто-шоколадная, с которой тебе лучше не встречаться, если не хочешь потерять покой. Боюсь показаться невежливым, но мне пора возвращаться. Ты сейчас где? — В телефонной будке. На углу Шестьдесят четвертой улицы и Лексингтон-авеню. — И где тебя можно будет найти? — Дома, в постели. Сейчас почти полночь. — Если мы не позвоним тебе сегодня, то утром обязательно. Не уходи далеко. Хорошо? Сол обещал так и сделать. Я положил трубку и минуту сидел, тупо уставившись на телефонный аппарат. Вулф терпеть не может подобных вещей, впрочем, я и сам от себя не в восторге. Пытаться найти кого-то, кто видел автомобиль миссис Брук в тот вечер в Гарлеме, — работа для целой армии оперативников. А попытка припереть миссис Брук к стенке, не называя источника информации, — пустая трата времени и сил. Итак, я встал, произнес вслух слово не для печати и, выйдя в прихожую, обнаружил, что вечеринка закончилась. Двое направлялись к выходу, остальные уже высыпали из кабинета. Все, кроме Пола Уиппла, задержавшегося переговорить с Вулфом. Я помог посетителям одеться, выбрав для начала пальто Мод Джордан и тем самым дав возможность кому-то еще поухаживать за мисс Тайгер. Не хотелось создавать ложного впечатления, будто я у нее на побегушках. Наконец из кабинета вышел Пол Уиппл. Я уже держал наготове его пальто. Он ушел последним. Когда я вернулся в кабинет, то застал Вулфа за чтением «Священника и хористки». Что было в порядке вещей. Он всегда составлял мне компанию, пока я наводил порядок в кабинете после нашествия посетителей. Предоставить мне в одиночестве разгребать весь этот бардак означало низвести меня до уровня прислуги, что для Вулфа было недопустимо. При моем появлении он сразу же встрепенулся, в его глазах я прочел немой вопрос. — Звонил Сол, — кивнул я. — У миссис Брук девичья память. В понедельник, второго марта, примерно в девятнадцать сорок пять, она взяла из гаража автомобиль и поставила его на место лишь час спустя или даже позже. Сол отдал двадцать баксов служащему гаража и обещал не раскрывать источника информации. С миссис Брук никого не было. — Что б ей пусто было! — рявкнул Вулф. — Да, сэр. Я сказал Солу, что мы позвоним сегодня чуть позже или завтра утром. Инструкции будут? — Пора ложиться спать. Пригласи Сола на завтра в одиннадцать. Если мисс Каллман не позвонит до десяти утра, позвони ей сам. — Хорошо. Вы хотите видеть Магнуса? — Нет. С ним встретишься ты. Это означало, что Вулф брал на себя лишь сложные случаи. Он снова поднял книгу, я начал собирать стаканы. Стакан мисс Тайгер так и остался полным на две трети. Пить, как она, — значит впустую переводить хороший джин, тем более «Фоллансби». Глава 9 Проблема с враньем Долли Брук стала для нас форменной засадой. Даже если бы мы уговорили служащего гаража сыграть нам на руку и он выложил факты прямо в лицо миссис Брук, она всегда могла бы объяснить, что он ошибся и она брала автомобиль в другой день, или сказать, что уезжала по сугубо личным делам, о которых предпочитает не распространяться. А если миссис Брук действительно ездила на Сто двадцать восьмую улицу с целью убить золовку и мы поймаем дамочку на вранье, это позволит лишь продемонстрировать ей остроту нашего ума, и более ничего. Вам наверняка хотелось бы узнать, как Ниро Вулф решил проблему, но тут я ничем помочь не могу, поскольку он ее вообще никак не решал. За него это сделала фортуна. Во вторник утром, без пяти десять, фортуна позвонила в дверь старого особняка из бурого песчаника. Впрочем, начнем с Уильяма Магнуса. Рэй Каллман позвонила во время завтрака. Я как раз доедал четвертую креольскую домашнюю свиную колбаску и третий креольский фриттер. Мисс Каллман нашла номер телефона Магнуса в записной книжке у себя дома и позвонила ему с утра пораньше, до начала занятий, которые заканчивались в половине пятого вечера. Следовательно, мы могли встретиться не раньше пяти. Приканчивая колбаски и фриттеры, я думал о том, что мисс Каллман явно выходит за рамки обычного чувства долга, ведь она всего лишь обещала дать номер телефона и адрес Магнуса. Случается, хотя и нечасто, что даже такая малюсенькая деталь может иметь значение. Может, она хотела проинструктировать Магнуса? А если да, то почему? Все эти вопросы так и остались висеть в воздухе, когда я отправился в кабинет сортировать утреннюю почту. Фортуна позвонила в дверь в 9:55, хотя я еще не знал, что это она; не знал я этого и тогда, когда увидел на крыльце Вона. Питер Вон был всего-навсего долговязым, тощим субъектом, свято верившим, что Сьюзан Брук была готова выйти за него замуж, после того как избавится от своего заскока. В качестве кандидата на скамью подсудимых Вон котировался не выше чем сто к одному. Однако когда я открыл дверь и присмотрелся повнимательнее, то обнаружил, что Вона явно что-то грызет изнутри. Его костлявое лицо стало еще более изможденным; он с трудом разжал зубы и выразил желание поговорить именно со мной, тем более что Вулф наверняка занят. То ли парень пытался меня умаслить, то ли у него имелись на то свои резоны. Я отвел его в кабинет и усадил в кресло лицом к себе. Сев, он снова стиснул зубы и ладонями потер глаза, красные и опухшие. — Я уже четыре ночи не спал, — сказал он. — По вам и видно, — кивнул я. Он приходил к нам со своими несостоявшимися родственниками ровно четыре дня назад. Будь я Ниро Вулфом, то наверняка поинтересовался бы, не хочет ли Вон перекусить. Но я был самим собой, а потому просто спросил: — Может, налить вам чего-нибудь выпить? Или кофе? — Нет, спасибо. — Он беспомощно посмотрел на меня слезящимися глазами. — У меня есть пара знакомых, которые наслышаны о вас. Именно поэтому я сказал, что предпочитаю поговорить не с Вулфом, а с вами. Они говорили, что вы человек упертый, но искренний и прямой, гораздо более человечный, чем Вулф. — Я стараюсь. Вон меня не слышал. Он изо всех сил пытался сконцентрироваться на том, что собирался сказать, и уже не слышал других. — Я оказался в чертовски сложном положении, — начал он. — По уши влип. Но сперва хочу заявить, что абсолютно ничего не должен Кеннету и Долли Брук. И они мне ничего не должны. Мы познакомились через Сьюзан около трех лет назад. И я продолжал общаться с ними исключительно из-за нее. Поэтому мне не кажется… Погодите. Я не сказал, что это сугубо конфиденциально. Именно так. — Если это связано с убийством, то ничего не выйдет, — покачал я головой. — Не хочу портить реноме искреннего и прямого человека. Давайте поставим вопрос иначе: сказанное вами будет разглашено лишь в том случае, если информация понадобится для поимки убийцы. Все остальное я сохраню в секрете. Вам понятно? — Да. — У него запульсировала жилка на шее. — Я полагаю… Ладно. Признаюсь, сейчас я забочусь лишь о себе. Я солгал полиции. — Если бы мне платили по десять центов за каждое мое вранье полиции, то сейчас я бы уже плавал на собственной яхте по Карибскому морю. Так что конкретно вам не кажется? — Что? — Вы сказали: «Поэтому мне не кажется…» — и остановились. — Я не совсем понимаю… Ах да. Поэтому мне не кажется, что я обязан сохранять лояльность. Да, я должен позаботиться и о себе, однако проблема в том, что у меня есть совесть. Старомодное слово, и я не слишком религиозен, просто не знаю, как еще это назвать. Потому-то я и не мог спать. Но вот чего мне не вынести… Помните, когда мы были здесь в пятницу вечером, мы безуспешно пытались заставить Вулфа объяснить нам, почему он считает того человека невиновным. Я хочу, чтобы вы сказали мне почему. Конфиденциально. Мне одному. Начало довольно многообещающее. Мы могли бы так или иначе использовать то, что грызло его изнутри, а шансы, что Вон не замешан в убийстве, по меньшей мере удваивались. И я решил попытаться: — Я бы с удовольствием вам все рассказал, чтобы вы наконец смогли спать спокойно. Впрочем, если я это сделаю, люди больше не смогут считать меня искренним и прямым. Данбар Уиппл — клиент Ниро Вулфа, на которого я работаю. Посудите сами. Вы наверняка читали об этом в «Газетт». Ниро Вулф никогда не берет себе в клиенты подозреваемого в убийстве при наличии хотя бы намека на его виновность. Вулф знает, что Уиппл невиновен. Я тоже знаю. Единственный способ доказать это — поймать настоящего убийцу. Вот и все, что я могу сообщить, чтобы успокоить вашу совесть. Вон постарался придать твердость взгляду: — Мне этого не вынести. И я больше не намерен терпеть. Невиновный будет осужден за убийство лишь потому, что у меня не хватило пороху… — Он закрыл глаза и принялся раскачиваться из стороны в сторону. — Послушайте, — сказал я. — Давайте вернемся к делу. О чем вы солгали полиции? — О том, что делал тем вечером. Вулфу я тоже солгал. Я не провел в клубе весь вечер. А ушел оттуда сразу после обеда и отсутствовал более двух часов. Я открыл было рот, чтобы спросить: «И куда вы отправились?» — но сдержался, толком не понимая, что именно меня остановило. Никогда не знаешь, как возникает озарение, а если знаешь, то это уже не озарение. Я взял три секунды на размышления и, одобрив новую мысль, произнес: — Ну конечно. Вы отправились к Долли Брук посидеть с ребенком, пока она ходила за машиной, чтобы кое-куда съездить. Вон моментально перестал моргать: — Откуда, ради всего святого… — Настоящий детектив именно так и распутывает дело, — ухмыльнулся я. — Я знаю, что миссис Брук где-то без четверти восемь взяла в гараже машину и вернулась примерно через полтора часа. Сомневаюсь, что она рискнула оставить восьмилетнего сына одного дома. Между тем, когда вы пришли сюда, вы напирали на то, что ничего им не должны и отнюдь не обязаны сохранять лояльность, после чего признались, что солгали полиции о своем времяпрепровождении тем вечером. Вот я и распутываю клубок лжи. — Я поднял руку ладонью вверх. — Все просто. Теперь, когда вы проговорились, давайте внесем ясность. Куда она ездила на машине? Он продолжал смотреть на меня немигающим взглядом: — Итак, вы все знали. Мне не было нужды… Я круглый дурак. Как вы обнаружили? — Конфиденциальная информация. Мы уважаем конфиденциальность, в том числе и вашу. Так куда… — А вы уже это знали, когда мы были здесь? В пятницу? — Нет. Мы узнали вчера вечером. Так куда она ездила на машине? — Мне не стоило приходить. — Вон поднялся, ноги его почти не держали. — Получается, вы уже все знали. — Он направился к выходу.