Однако я опередил его, загородив путь к двери: — Вот теперь вы действительно ведете себя как круглый дурак. Вопрос только в том: кому вы предпочитаете признаться? Мне или полиции? Он снова испуганно заморгал: — Вы говорили, что уважаете конфиденциальность. — Чушь собачья! Вы отлично знаете, что именно я говорил. Мы предпочитаем ничего не сообщать полиции о вас и кое о ком другом, пока не сможем назвать убийцу. Тем не менее вы уйдете отсюда лишь тогда, когда ответите: или а) на мои вопросы, или б) на вопросы копа, которого мне придется вызвать. Выбор за вами. Вон не стал мерить меня взглядом. Он просто стоял и растерянно моргал, явно не собираясь на меня бросаться. Короче, взвешивал ситуацию, а не расстановку сил. Я дал ему время на размышление. Наконец он, явно чувствуя слабость в ногах, подошел к креслу и сел. Вернувшись на место, я небрежно спросил, вроде как из чистого любопытства: — Так куда она ездила на машине? — Если я расскажу, мне придется рассказать вам все. — Отлично. Выкладывайте. Вон задумался, не зная, с чего начать: — Вы ведь в курсе, что я собирался жениться на Сьюзан? — Если вы именно так ставите вопрос, то да. — Да, я хочу именно так поставить вопрос. Мы знали о той квартире. Мы все знали: мать Сьюзан, Кеннет, Долли и я. Мы знали, что она страстно увлеклась борьбой за гражданские права. Ее мать и Долли считали, что она также страстно увлеклась этим мужчиной, Данбаром Уипплом. В отличие от меня. Я считал и продолжаю считать, что понимал Сьюзан. Вы со мной не согласны, да? Не имело смысла сыпать соль на его раны. — Ну тут я ничем помочь не могу. Я ведь совсем не знал Сьюзан. Единственное, чего я хочу, — это найти убийцу. — А вот я ее знал. Я ее понимал. Мамаша Брук и Долли непрерывно твердили, что мне нужно что-то с этим сделать. Однако я считал, что нужно просто позволить ей перебеситься. Они мне всю плешь проели по поводу той квартиры, скандала и позора, который Сьюзан навлечет на семью. И вот примерно месяц назад Долли заявила, что если я буду сидеть сложа руки, то она сама возьмется за дело. Она ничего не сказала Кеннету, хорошо понимая, что он не одобрит затею, но призналась мне. Долли собиралась как-нибудь вечером, когда Кеннет задержится в лаборатории, попросить мамашу Брук посидеть с ребенком и поехать на ту квартиру, чтобы своими глазами посмотреть, что там происходит. С одной стороны, я не одобрял этой затеи, но с другой — она пришлась мне по вкусу, поскольку я не сомневался, что ничего предосудительного Долли не обнаружит. Ну как, ситуация вам понятна? Мне оставалось только кивнуть. Для взрослого мужчины с нормально работающими мозгами ситуация была ясна как день. О цвете кожи Уиппла я не думал, эта деталь показалась мне несущественной. — Короче, дело обстояло именно так, — подытожил Вон. — В тот вечер, вечер понедельника, во время обеда в клубе мне позвонили. Звонила Долли. Мамаша Брук приболела и не смогла приехать, и Долли попросила меня посидеть с мальчиком. Я, конечно, должен был отказаться, но, так или иначе, я согласился. Я добрался туда в самом начале девятого. Долли тотчас же уехала и… — Погодите-ка. По нашей информации, она взяла машину из гаража примерно без четверти восемь. — Значит, у вас неверная информация. Она ушла из дому примерно в десять минут девятого, а гараж находится всего в четырех кварталах от дома. Боже мой, неужели вы думаете, я мог что-то напутать? Особенно теперь, когда точно знаю, что случилось! Когда я тысячи раз перебирал в памяти события того вечера! — Ну ладно. Вы все точно знаете. — Господь свидетель, все именно так и было! Допустим, у нее ушло десять минут, чтобы добраться до гаража и взять машину, а потом еще десять минут — доехать до Сто двадцать восьмой улицы… — Быть может, все-таки не десять, а все пятнадцать. — Нет. Если ехать прямо по Парк-авеню, а затем свернуть, то вечером это плевое дело. Я дважды ездил туда вчера, чтобы засечь время. Оба раза у меня ушло девять минут, и я не гнал машину. Итак, Долли добралась до места сразу после половины девятого. Вышла из машины и направилась к дому. Поднялась на третий этаж и несколько минут постояла под дверью квартиры, прислушиваясь. Ничего не услышав, постучала в дверь и еще чуть-чуть постояла, прислушиваясь, затем снова постучала, но безрезультатно. Я передаю вам то, что Долли рассказала мне. Она спустилась на первый этаж, вышла на улицу, перешла через дорогу и вскоре увидела, как в дом вошел Данбар Уиппл. Долли хотела… — Она знакома с Уипплом? — Шапочно. Сьюзан пару раз брала Долли на собрания КЗГП. Долли хотела вернуться и снова подняться на третий этаж, но испугалась. Тогда она пошла к машине, которую припарковала вторым рядом за углом, и поехала обратно в гараж, а оттуда — прямиком домой. — И рассказала вам о том, что случилось. — Да. — И какова была ее… э-э-э… реакция? — Она была взволнована. Ей казалось, она сумела что-то доказать, но я так не думал. Я решил, что Сьюзан наверняка не было дома, раз уж она не открыла дверь на стук Долли. В этом доме живет еще одна сотрудница КЗГП. Сьюзан рассказывала мне о той девушке, и Уиппл мог вполне направляться к ней. Мы с Долли даже немного повздорили по этому поводу. И я ушел, решив вернуться в клуб. Я внимательно посмотрел на Вона. Жалкое зрелище. — Мистер Вон, я хочу вас кое о чем спросить. Просто из любопытства. Почему вы буквально горели желанием узнать, на каком основании мы считаем Уиппла невиновным, если прекрасно знали, что он никого не убивал? — Я этого не знал. — Безусловно знали. Всего лишь два варианта. Или, когда появилась Долли, Сьюзан уже была мертва, поскольку она не открыла дверь. Или она все-таки открыла дверь, впустила Долли, и та убила золовку. В обоих случаях в пять минут десятого Сьюзан уже не было в живых. И не нужно меня уверять, будто вы до этого не додумались. — Конечно додумался. Но не был уверен. Люди иногда попросту не отзываются на стук в дверь. — Глупости! Неудивительно, что вы так страдали от угрызений совести. Вы подозреваете, что девушку убила Долли, а вы сидели с ее ребенком, пока она убивала. — Я этого не говорил и не собираюсь говорить. — Вон снова растерянно заморгал. Если бы его ресницы стали крыльями, то к этому времени он успел бы облететь весь земной шар. — Что вы собираетесь делать? Я посмотрел на часы. 10:43. — Ближайшие семнадцать минут ничего. Мистер Вулф спустится из оранжереи в одиннадцать. Я бы посоветовал… Кстати, у меня вопрос. Вы сообщили Долли, что собираетесь все выложить? — Нет. Это было бы трудно. Она попыталась бы меня отговорить. — А вы ей признаетесь, что уже успели все выложить? — Нет. — Хорошо. И не надо. Советую вам хорошенько выспаться. Теперь, когда вы сняли камень с души, то легко осилите двенадцать часов. У нас есть гостевая комната с хорошей кроватью. В вашем состоянии вы запросто угодите под машину. Вон покачал головой: — Нет, я иду домой. Боже, для меня эти слова как музыка! Иду домой. — Он с трудом поднялся на ноги, опершись на спинку кресла. — Не хочу встречаться с Вулфом. Прямо сейчас я его просто не вынесу. А что вы собираетесь делать? — Понятия не имею. Здесь шеф-повар — мистер Вулф, а я лишь прислуживаю за столом. Что касается вашего вранья полиции, забудьте. Они ничего другого и не ожидали. Они привыкли к вранью, а иначе многие из них уже давным-давно сидели бы без работы. Если они проявятся, я вам дам знать. — Я дотронулся до его руки. — Ладно, ступайте. Постарайтесь добраться до дома в целости и невредимости. Парень с трудом держался на ногах. Я подал ему пальто и шляпу, открыл входную дверь и собрался было помочь спуститься с крыльца, но сообразил, что если он не сумеет спуститься без посторонней помощи, то и домой точно не доберется. Оставшись стоять на холодном мартовском ветру, я проводил Вона глазами до Десятой авеню, где можно было поймать такси в центр города. Сбросив с плеч десятитонный груз, бедняга вконец обессилел. Вон свернул за угол, но я остался на крыльце. Хотелось подышать свежим воздухом и попутно решить вопрос: стоило ли задержать Вона, чтобы нарыть что-нибудь еще? Если допустить, что Долли убила Сьюзан, было ли убийство предумышленным? А еще я мог спросить Вона, обладает ли Долли способностью к подражанию и слышал ли он когда-нибудь, чтобы она подражала голосу Сьюзан, например по телефону. Вулф непременно так и сделал бы. Я мог спросить, что конкретно сказала Долли, вернувшись домой. Если она только что совершила убийство, размозжив череп своей золовки полицейской дубинкой, то наверняка могла что-то такое обронить в разговоре. Я успел набрать четыре-пять этих «мог спросить», когда до меня донесся пронзительный вопль Вулфа: — Что ты там делаешь? — Дышу воздухом! — завопил я в ответ, после чего вернулся в дом и проследовал за Вулфом в кабинет. Бесполезно начинать разговор, пока он ставил в вазу ветку Phalaenopsis Aphrodite и просматривал утреннюю почту. Это было бы насилием над личностью. Подозреваю, что Вулф все еще надеется получить письмо от коллекционера из Гондураса или откуда-то еще, где говорится, что ему, этому коллекционеру, удалось вывести синюю орхидею, которую он совершенно бесплатно высылает Вулфу авиапочтой в знак признания его заслуг. Однако с утренней почтой ничего подобного пока не пришло. Отложив письма в сторону, Вулф спросил: — Мистер Магнус? — Придет сегодня днем. Мисс Каллман успела все организовать, пока я завтракал. Взяла, так сказать, себе за труд. Это, возможно, о чем-то говорит, а возможно, и нет. Но у меня есть кое-что поинтереснее. Я знаю, куда Долли Брук ездила на своей машине в тот вечер. — Да неужели? — Да, сэр. Приходил Питер Вон. Мы почти час проговорили. Он только что ушел. Не думаю, что вам нужен дословный пересказ, поэтому я передам все в общих чертах. Что я и сделал. Конечно, не дословно, но не упустив ни единой мелочи. После первых нескольких предложений Вулф закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, весь обратившись в слух. Когда я закончил, объяснив, что отпустил Вона исключительно из человечности, Вулф, посидев так еще с минуту, открыл глаза: — Человечности в тебе ровно столько же, сколько и во мне. Просто ты более восприимчивый, более общительный и более ранимый. — Слова, слова… Ну что, уладим дело? — Нет, у нас есть кое-что более срочное. — Существует ли вероятность того, что мистер Вон дал ложные показания? — Ни малейшей. Он как открытая книга. Без вариантов. — Девушку убила та женщина? — Тут я пас. Опять же без вариантов, но по другой причине. Быть может, я разбираюсь в женщинах лучше, чем Вон. Надеюсь, что так. Хотя в данном случае я пас. Единственный видимый мотив явно хромает. Допустим, она убила золовку, чтобы уберечь семью от скандала, но что тогда это, если не скандал?! Нет, я пас. — Вулф выпрямился. — Убивала она или не убивала, мы в любом случае можем прямо сейчас добиться освобождения мистера Уиппла. В крайнем случае завтра. — Конечно. Пожалуй, миссис Брук придется придерживаться версии, которую она изложила Вону. Никуда не денется. Придется. Как я уже говорил Вону, совершенно очевидно, что, когда там появился Уиппл, Сьюзан Брук уже была мертва. Соединить вас с Кремером? Я ничего не обещал Вону. — Мне это не нравится, — поморщился Вулф. — Неудивительно. Вы утверждали, что единственный способ снять подозрения с Уиппла — найти настоящего убийцу, а миссис Брук, скорее всего, никого не убивала. Мы нашли некий выход для Уиппла, но нельзя быть уверенным, что он задержится на свободе. Долли Брук способна изменить сценарий, заявив, что не входила в здание, а у нас нет никаких доказательств обратного. Нет, мне это тоже не нравится. — Ты сказал, ей придется придерживаться версии, которую она изложила Вону. — Я более ранимый, чем вы. И говорю слишком быстро. Как только я это произнес, то сразу понял, что все не так просто. — Проклятье! — Вулф уперся кулаками в край стола, посмотрел на свою левую руку, но не нашел ничего полезного, затем посмотрел на правую, с тем же успехом, после чего посмотрел на меня. — Как скоро ты сможешь доставить ее ко мне?