— Неужели? — удивился Вулф. — А иначе это оскорбило бы чувства темнокожих женщин. Еще одно гражданское право — оскорбляться. Лично меня оскорбляет, когда меня называют ищейкой или пинкертоном. Поэтому не смейте этого делать. — Посмотрев на часы, я сделал очередной глоток, поставил стакан на большой стол и сказал Вулфу: — Время вышло, если вы, конечно, не хотите растянуть удовольствие. — Не хочу. Вулф вышел из кухни, я следом за ним. Сол держал оборону в прихожей. Он уже выпустил из дому остальных членов труппы и теперь охранял выход на случай, если миссис Брук захочет улизнуть. Вулф кивнул ему на ходу и открыл дверь кабинета. Долли Брук повернула голову и, вскочив на ноги, требовательно спросила: — Кто эти люди? Вулф обошел красное кожаное кресло, сел и уставился на миссис Брук: — Мэм, сядьте, пожалуйста. — Уловки, — сказала она. — Вечные уловки! Кто это был? — Когда вы стоите, мне приходится вытягивать шею. Она примостилась на краешке кресла: — Кто это был? — Возможно, я назову их чуть позже, а возможно, и нет. Они, очевидно, опознали вас как человека, которого где-то видели раньше. Это… — Где? — Позвольте мне закончить. Мистер Гудвин уже рассказал вам об информации, предоставленной мистером Воном, касательно его передвижений в вечер того понедельника. Эта информация является бесценным доказательством невиновности мистера Уиппла, однако есть один недостаток. Вы можете заявить, что все сказанное вами мистеру Вону было чистой воды выдумкой, что вы не входили в тот дом и вообще туда не ездили. Поэтому было крайне важно установить сам факт того, что вы входили в дом, а также примерно определить время, когда вы вошли туда и вышли оттуда. Что мы и сделали. Белый мужчина — Сол Пензер. Он оперативник, которому нет равных в проведении расследований. Афроамериканцы — это уважаемые граждане, которые живут в Гарлеме. Я пока не стану раскрывать имен. Вы узнаете их позже, в зале суда, если дело до этого дойдет. — Вы что… — Конец фразы повис в воздухе. Меня потрясло, как менялось выражение ее лица по мере того, как она начинала осознавать, что ее вывели на чистую воду. — Вы хотите сказать, они меня видели? Вулф поднял руку ладонью вверх: — Мэм, разве я недостаточно ясно выразился? Конечно недостаточно. На его месте я просто ответил бы «да». Лично я предпочитаю откровенное вранье витиеватой лжи, хотя о вкусах не спорят. И не то чтобы Вулф на всякий случай искал для себя лазейку. Нет, он просто оставлял простор для фантазии. Долли Брук посмотрела на меня, но, увидев перед собой честную мужскую физиономию, повернулась к Вулфу и сразу переключилась на другое. — Питер Вон! Этого я ему никогда не прощу! — с чувством произнесла она и, тут же переключившись, проронила: — Мой муж. — И снова переключилась на другой вопрос. — А полиция знает? — Пока еще нет. — Выдвинув ящик стола, Вулф извлек оттуда документ. — Полагаю, со временем им придется узнать, но есть крошечный шанс этого избежать. Арчи? — (Я встал, взял у него документ и остался стоять, поскольку миссис Брук скоро понадобится авторучка.) — Прочтите. Я составил документ как можно более лаконично. Она читала ужасно медленно. Мне казалось, она никогда не закончит первую страницу, но на вторую у нее ушло еще больше времени. Наконец она подняла глаза: — Если вы надеетесь, что я это подпишу, то вы, должно быть, спятили. — Вы что, даже не желаете рассмотреть такую возможность? — Не желаю. — Арчи, соедини меня с мистером Кремером. — Кто такой этот ваш мистер Кремер? — Инспектор полиции. Вернувшись за свой стол, я начал набирать номер. — Не делайте этого! — Миссис Брук пронзительно завизжала. Я, конечно, мог бы использовать и более деликатное слово, но визг — он и в Африке визг. И поскольку я продолжал набирать номер, миссис Брук, выпрыгнув из кресла, подскочила ко мне и дернула за руку, после чего, похоже, сверкнула глазами на Вулфа. Впрочем, этого я утверждать не берусь, так как она повернулась ко мне спиной. — Я не собираюсь с вами пререкаться. — Вулф был непреклонен. — Вы или прямо сейчас подписываете заявление, или остаетесь здесь до прихода мистера Кремера. — Повернув голову, он отрывисто рявкнул: — Сол! — (Дверь распахнулась, на пороге возник Сол.) — Эта женщина не дает Арчи позвонить по телефону. Позаботься о том, чтобы она впредь так не делала. Три бугая и одна несчастная маленькая женщина. Сол приблизился к моему столу. Я снова снял трубку. — Не надо. — Долли Брук дотронулась до моей руки. — Пожалуйста, не надо. Я все подпишу. Документ валялся на полу. Она уронила его, выпрыгивая из кресла. Сол поднял бумагу и вручил миссис Брук. Когда она снова села в кресло, я протянул ей авторучку. Приставной столик возле кресла был специально предназначен для подписания чеков. Впрочем, для подписания заявления он тоже вполне годился. — Все три экземпляра, — приказал Вулф. Я протянул миссис Брук еще два экземпляра, достав их из ящика письменного стола. Она все подписала, и я придирчиво рассмотрел подпись. Размашистая и ползущая вверх. Это что-то такое означало, но я забыл, что именно. Когда я снова убрал все три экземпляра в ящик стола, Сол прошел к креслу, стоявшему возле книжных полок. Долли Брук произнесла умоляющим голосом: — Мой муж ничего не должен знать. И полиция тоже. Вулф пристально посмотрел на нее: — Это будет затруднительно. С вашим заявлением я смогу добиться освобождения мистера Уиппла, однако, для того чтобы окончательно снять с него все обвинения, мне необходимо найти настоящего убийцу. Пожалуй, тут более уместным станет заявление, где будет сказано, что, когда вы постучали в дверь и мисс Брук впустила вас, вы убили ее. Долли Брук вытаращилась на Вулфа: — Вы что, спятили?! — Отнюдь. Так да или нет? Это вы убили ее? — Нет! — Надеюсь, что так. В противном случае, поскольку я придержал ваше заявление, получится, что я скрываю решающую улику. А я пока предпочитаю его придержать. До поры до времени. Вы говорите, полиция ничего не должна знать. Напротив, они должны все узнать, рано или поздно. Однако я постараюсь это отложить до тех пор, пока не найду убийцу. И тогда, возможно, ваши действия в тот вечер останутся без последствий. Я должен… — Так вы им не сообщите? — По крайней мере, не сейчас. У меня к вам вопрос, ответ на который однозначно не останется без последствий. Я хочу, чтобы вы максимально сосредоточились и напрягли память. Если вы действительно не убивали вашу золовку, человек, который ее убил, покинул квартиру и вышел из дома за несколько минут, а быть может, секунд до вашего появления. Не исключено, что прямо в момент вашего появления. Он мог находиться на площадке третьего этажа, когда вы поднимались по лестнице, а затем притаиться этажом выше, оставаясь там до вашего ухода, чтобы покинуть здание сразу после вас. А если ему хватило смелости или глупости, он мог пройти мимо вас по лестнице, когда вы поднимались. Поройтесь в памяти. Кого вы видели, пока находились в здании, и не выходил ли кто-нибудь оттуда, когда вы наблюдали за входом в дом? — Я никого не видела. — Вообще никого? — Да. Ни внутри, ни снаружи. Вулф повернулся ко мне: — Арчи, что скажешь? — Возможно. Учитывая, что она не входила в квартиру, а стояла на площадке, то на все про все ушло двадцать минут. Дело было между половиной девятого и девятью вечера. В это время люди или отдыхают дома, или сидят в кино, или еще где-нибудь. Вполне возможно. — Пф! — Вулф в очередной раз посмотрел на часы. Без двух минут четыре. Он отодвинул кресло, встал и сердито посмотрел на миссис Бук. — Мэм, вы в весьма затруднительном положении. Если это вы убили ее, вы обречены. А если вы невиновны, ваш шанс избежать неприятного и опасного испытания целиком и полностью зависит от моей компетентности, ума и удачи. — Вулф направился к двери, но на пороге резко остановился и развернулся, чтобы сказать: — И от компетентности мистера Гудвина, естественно. — С этими словами он удалился, и вскоре мы услышали дребезжание лифта. Долли Брук смотрела на меня, и по ее глазам я понял, что она снова собирается пустить вход свои женские штучки. Она открыла и закрыла рот. И наконец сказала: — Вы мистер Гудман[4]. — Вы что, спятили? — спросил я и, поймав ее удивленный взгляд, продолжил: — Послушайте, если самое большее, на что вы способны, — переврать мою фамилию, то вы, возможно, и не спятили, хотя явно переутомились. Единственное, что вы можете сейчас сделать, — это уйти и держаться от нас подальше. Поскольку я вас сюда привез, то, по идее, должен и отвезти домой. Впрочем, я жду посетителя. Я провожу вас до такси. Я двинулся к двери, Долли Брук, встав с кресла, поплелась следом. Когда я проходил мимо Сола, он мне подмигнул. Есть у него такая дурная привычка. Глава 11 Как и любой другой человек, включая вас, я нередко делаю поспешные выводы. Все, что мне было известно об Уильяме Магнусе, я узнал от Рэй Каллман: он учился на юридическом факультете Нью-Йоркского университета и организовал там встречу для Сьюзан Брук с целью продвижения идеи гражданских прав, а также ознакомления с деятельностью КЗГП. Поэтому я уже более или менее представлял себе этого парня: серьезный, честный и, конечно, твердый; возможно, недокормленный, но с огнем свободы в глазах; одет или в свитер и мятые штаны, или, если он понимает важность презентабельного внешнего вида, в почти чистую белую рубашку с серым галстуком и темно-серый костюм, слегка поношенный, хотя и без единого пятнышка. Здесь следует заметить, что я лучше умру, чем надену белую рубашку, разве что если этого потребует вечерний дресс-код. Поэтому когда незадолго до пяти вчера в дверь позвонили и я увидел на крыльце импозантного хавбека в двухсотдолларовом пальто из верблюжьей шерсти, то решил, что это явно не Магнус. И оказался не прав. Я пошел открывать дверь. Его рукопожатие оказалось крепким и дружелюбным, но не жестким, а голос — густым и дружелюбным, но не нахальным. Когда я обернулся, повесив его пальто, то увидел сшитую на заказ рубашку в сине-желтую клетку, выглядывающую из-под коричневого твидового пиджака, застегнутого на две пуговицы. Оказавшись в кабинете, посетитель по-хозяйски плюхнулся в красное кожаное кресло. Что несколько усложняло дело, поскольку мой стол находился в двенадцати футах от него. Пришлось сесть за письменный стол Вулфа. — Похоже, вы сели не на свое место? — ухмыльнулся Магнус. — Мое место всегда там, где я нахожусь, — ухмыльнулся я в ответ. — Кто это сказал? — нахмурился он.