Я видел многих людей, сидевших в красном кожаном кресле с опущенной головой, понимая, как сложно включить мозги под пристальным взглядом Вулфа. Увидев на полу очки, Уиппл поднял их, снова достал носовой платок и начал протирать стекла, очень медленно. — Я ни к чему вас не принуждаю, — произнес Вулф. Уиппл поднял голову: — Вам и не нужно. Я думал о своей жене. Если бы она знала, что сын уже завтра может вернуться домой… Но ей необязательно об этом знать. — Он пожал плечами и снова надел очки. — Я ничего ей не скажу. И все же, ваша информация… А что, если она выйдет за пределы вашего кабинета? Вы сможете ею воспользоваться, если… — Я смогу ею воспользоваться в любое время. У меня есть заявление, подписанное женщиной, которую ваши друзья видели здесь сегодня днем. — Они будут замешаны? — Нет. — А я знаю эту женщину? — Сомневаюсь. Я не назову ее имени. — Я… я собираюсь задать вопрос. — Вы уже задали три вопроса. Я могу ответить. — Вам известно… Я хочу сказать, считаете ли вы, будто вам известно, кто убил ту девушку? — Нет. Не имею ни малейшего понятия. У меня даже нет плана. Однако я взял на себя обязательство и собираюсь его выполнить, хотя в данный момент плохо себе представляю, когда и как. Интересно, бывало ли такое, что ответы на мучившие вас вопросы приходили к вам в голову тогда, когда вы чистили зубы? — И не однажды. — Я собираюсь почистить зубы буквально через пару часов. И ни в коем случае не этой электрической штукой. Страх получить электротравму наверняка заблокирует все умственные процессы. Скажите, вас как антрополога не волнует угроза, исходящая от автоматизации? — Как антрополога? Нет. — А как человека? — Ну… да. — Вашему сыну двадцать один год. Вы понимаете, что, спасая его от одной напасти, мы неизбежно подвергаем его другой? Очень ловко. Оказавшись лицом к лицу с отцом, переживающим за сына, который сидит в тюрьме по обвинению в убийстве, Вулф решил вопрос менее чем за пятнадцать минут и тонко свернул разговор на автоматизацию. И в результате получил нового слушателя, поскольку разобрался со мной еще за обедом. Очень ловко. Глава 12 Мне следовало догадаться. В среду утром, завтракая на кухне кукурузными маффинами и запеченными яйцами с хересом и шнитт-луком, я устремил взгляд на лежавшую на подставке «Таймс», но при этом напряженно прислушивался, не звонит ли Вулф по внутреннему телефону с просьбой подняться к нему в комнату, чтобы получить инструкции на день. Мне следовало догадаться. Реплика Вулфа насчет озарения во время чистки зубов была всего-навсего уловкой, чтобы вернуться к теме автоматизации. Я не стану утверждать, будто во время чистки зубов у него не бывает минут озарения, но если и так, то лишь в том случае, когда у нас появлялось нечто реально срочное. В данном случае никакой срочности не наблюдалось. Какого черта! Данбар Уиппл был целым и невредимым, к тому же получал трехразовое питание, хотя, если бы Вулф получал такое питание, дело наверняка стало бы срочным. Та среда оказалась самым неудовлетворительным днем, выражаясь профессиональным языком, на моей памяти. В том, что Вулф отлынивал от дела, не было ничего нового, однако прежде я получал удовольствие, пихая его под зад. Что, как я уже говорил, являлось одной из моих главных обязанностей. Но сейчас меня это не радовало. Я мог официально заявить, что в данном случае никто не мог ничего сделать, а в тот день и подавно. Единственное действие, а точнее, слово, имевшее отношение к делу, прозвучало около пяти часов вечера, когда Вулф возился в оранжерее со своими орхидеями. Услышав телефонный звонок, я со вздохом: «Ну вот, опять автоматизация» — снял трубку: — Кабинет Ниро Вулфа. Арчи Гудвин у аппарата. — Это Питер Вон. Я звоню сейчас, так как знаю, что Вулфа в данный момент нет на месте. Я его не выношу. — Я тоже. По крайней мере, сегодня. Вы уже проснулись и оделись? — Конечно. Я проспал семнадцать часов. Мне хотелось бы знать, вы ее видели? — Да. И мистер Вулф тоже. Она провела у нас целый час вчера днем. Расслабьтесь. Она подтвердила все, что вы нам сказали. Вы, естественно, хотите знать, дали ли мы ход ее показаниям. Нет, не дали. Мы решили их приберечь. Впрочем, если вы собрались заглянуть к ней на чашечку чая, я вам этого категорически не советую. Она наверняка подольет вам в чай уксуса, а может, и того хуже. Кстати, совсем забыл вас вчера спросить: вы, случайно, не слышали, чтобы она подражала другим людям? Имитировала голоса? — Слышал. И неоднократно. У нее это хорошо получается. Видите ли, в свое время она выступала на сцене. — Ой, да неужели? — Да. Долли Дрейк. Не звезда, конечно. Ничего подобного. Полагаю, она оставила сцену, когда вышла замуж за Кеннета. Впрочем, тогда я еще не был с ними знаком. Но с чего вдруг? Почему вы спрашиваете? — Проверяю одну мелкую деталь. Рутина. А она смогла бы, например, имитировать голос Сьюзан? — Конечно, я сам слышал. Она спародировала речь Сьюзан в защиту гражданских прав. Мне это, само собой, не понравилось, но у Долли здорово получилось. Кстати, есть кое-что, о чем я не собирался вам говорить, но сейчас думаю, что стоит. Не исключено, что позже я сообщу вам нечто важное. Мы можем встретиться у вас сегодня вечером? — Да. Но я уже на месте. Выкладывайте. — Ну я… Нет, я не должен. Мне бы не хотелось, чтобы… Нет. Быть может, это плод моей фантазии, однако я собираюсь выяснить. Возможно, я позвоню вам сегодня вечером. — Как вы собираетесь это выяснить? — Ой, да просто задам пару вопросов. Зря я сболтнул. Быть может, это ерунда. Хочу сказать, я чертовски благодарен вам с Вулфом за то, что не сообщили полиции. Я уверен, что не сообщили. Иначе они бы уже пришли по мою душу. Я чертовски благодарен! Вон повесил трубку, и я тоже был ему благодарен. У меня появилась пища для размышлений. Интересно, имелся ли хоть какой-нибудь шанс, что он даст нам зацепку, а если да, то какую именно? Быть может, что-то насчет Долли Брук, поскольку они с Кеннетом были его единственным связующим звеном с убитой. Однако это явно не касалось способности Долли имитировать голоса, поскольку Вона удивил мой вопрос. Впрочем, ничего нельзя было исключать. Он мог спросить, почему меня это интересует, чтобы проверить, не знаю ли я, случайно, того, о чем он пока только подозревает. Мне следовало срочно ему позвонить. Что я и сделал, позвонив сперва в офис фирмы «Херон Манхэттен, инк.». Мне ответили, что сегодня он на работу не приходил. Затем позвонил к нему домой, но он только что вышел, не сказав куда. Когда Вулф спустился из оранжереи, я доложил о разговоре с Воном. Вулф выслушал меня с открытыми глазами. Это свидетельствовало о том, что в моем рассказе не было ничего требовавшего особой концентрации. Очевидно, по какой-то причине, слишком тонкой для среднего ума, а возможно, чтобы избежать еще одной встречи с Долли Брук, он решил, что она не убийца. Когда я заметил, что нам не помешало бы найти Вона и вытащить из него информацию, Вулф, презрительно фыркнув, ответил, что Вон — форменный осел, раз уж ему не хватило сообразительности избавиться от иллюзий насчет мисс Брук. Что ж, достойное окончание дня. У меня хватило сообразительности подняться к себе в комнату, позвонить Люси Вэлдон[5] и пригласить ее на ужин в «Рустерман». Она предложила пообедать у нее дома. Иногда я приветствую подобные приглашения, и сейчас был именно такой случай. У нее дома было уютно и спокойно, и мы могли смеяться сколько душе угодно. Мне сейчас определенно был нужен человек, с кем можно было бы вдоволь посмеяться. Если Вон позвонит, Вулф скажет, где меня искать. Раздевшись, я залез под душ. Утренний туман в голове обычно потихоньку рассеивается после стакана апельсинового сока, бесследно исчезая после второй чашки кофе. Поэтому я, как правило, вхожу в кабинет около половины десятого полностью готовый к новому рабочему дню. Однако даже в заведенном порядке бывают исключения, и утро четверга стало именно таковым. Во-первых, когда я вошел в кабинет, на часах было уже не половина десятого, а половина одиннадцатого. Во-вторых, я вернулся домой в три утра, так что мне удалось поспать не положенные восемь часов, а всего лишь шесть. В-третьих, мне не к чему быть готовым. Если Питер Вон и звонил, то не сообщил ничего важного, поскольку, вернувшись домой, я не нашел на письменном столе записки. Очевидно, никаких перемен сегодня не предвидится. У меня даже появилось желание сходить за зубной щеткой Вулфа и положить ее поверх утренней почты, но это только все испортило бы. Пожалуй, мне стоило пойти прогуляться, чтобы избежать встречи с Вулфом, когда он спустится из оранжереи. Что ж, неплохая идея. Мои часы показывали 10:52. Я сходил на кухню предупредить Фрица и, вернувшись в прихожую, уже собирался снять с вешалки пальто, как вдруг на одностороннюю стеклянную панель входной двери легла большая тень, и я обернулся. За дверью стоял инспектор Кремер. Хорошо. Все лучше, чем ничего, даже если он каким-то образом прознал про Долли Брук и теперь собирался привлечь нас за воспрепятствование правосудию. Я распахнул дверь как раз в тот момент, когда он потянулся к кнопке звонка, и сказал: — Приветствую. А я вот тут стою. Жду вас. Без комментариев. Он не только был не в духе, но и, похоже, не имел желания говорить. Инспектор снял пальто и, положив его на скамейку, бросил туда же шляпу, после чего проследовал в кабинет, посмотрел на часы и остался стоять лицом к двери в прихожую. От моего письменного стола открывался отличный вид на его широкие грузные плечи и обширный зад. Я добрых три минуты любовался впечатляющим зрелищем, пока от этого занятия меня не оторвал Вулф, который вошел в кабинет и, наградив инспектора злобным взглядом, направился к своему письменному столу. Когда Кремер развернулся и протопал к красному кожаному креслу, Вулф перевел злобный взгляд на меня. — Не успел вам позвонить. Он только что пришел, — объяснил я. Поставив в вазу ветку Vanda suavis, Вулф сел и принялся неторопливо просматривать почту. — Не торопитесь, — ледяным тоном произнес Кремер. — Я тоже не тороплюсь. У нас весь день впереди. Вы подробно доложите мне, кто что говорил в этой комнате, включая вас с Гудвином, насчет убийства Сьюзан Брук. Начните с Питера Вона. Сколько раз он приходил сюда, когда именно и что рассказывал? Итак, дело было в Долли Брук. Ее заявление, все три копии, лежало в сейфе. Сейф надежнее запертого ящика письменного стола. Вулф отодвинул в сторону почту и развернулся. — Это ни в какие ворота не лезет, — заметил он даже не возмущенно, а просто констатируя факт. — Ваш убийца сидит за решеткой. И я действовал и продолжаю действовать в его интересах, согласно инструкциям его официального адвоката. Вы ведь наверняка не рассчитываете получить здесь информацию, позволяющую избавить его от меня? Даже если бы она у меня и была, я не собираюсь вам ее раскрывать. Ни в какие ворота не лезет. Может, я ошибаюсь насчет своего правового статуса? Мне пригласить сюда мистера Остера? Это звучало впечатляюще, но явно не впечатлило инспектора. — Я знаю о вашем правовом статусе, — по-прежнему ледяным тоном заметил он. — Однако вы не работаете на Питера Вона и Остер не является его адвокатом. Меня интересует, когда и где вы с Гудвином видели Вона и что он говорил. Вулф покачал головой: — Чушь! Вы явно не в себе. И это тоже ни в какие ворота не лезет. Мы встречались с мистером Воном, действуя исключительно в качестве официальных представителей мистера Уиппла и его адвоката. А вы здесь в качестве официального противника мистера Уиппла. — Нет. — Нет? — удивленно поднял брови Вулф. — Я здесь в качестве главы отдела расследования убийств Южного Манхэттена. Но не по поводу убийства Сьюзан Брук. А по поводу убийства Питера Вона. Если он хотел произвести на нас впечатление, ему это удалось. Моя голова дернулась влево, в сторону Вулфа, а его — вправо, в мою сторону. Судя по его взгляду, можно было решить, что это я убил Вона, а судя по моему, что это сделал он, поэтому Кремер был явно озадачен. Вулф посмотрел прямо на инспектора: — Полагаю, это не чушь и не дурацкая шутка. Подробности? — Три часа назад один прохожий заглянул в окно автомобиля, припаркованного на Второй авеню возле Тридцать второй улицы, а потом рассказал патрульному о том, что увидел, и патрульный пошел посмотреть. На полу у переднего сиденья лежало тело человека, согнувшегося пополам; голова и плечи находились на уровне пола. Убит выстрелом в упор, пуля прошла на четыре дюйма ниже правой подмышки, между ребрами и прямо в сердце. Если смерть оказалась мгновенной, в чем не приходится сомневаться, убийство было совершено между девятью вечера и полуночью. Труп опознан. Питер Вон. Автомобиль принадлежит фирме его отца «Херон Манхэттен, инк.». Оружие не обнаружено. Да, я знаю о вашем правовом статусе. «Теперь ему не придется отвечать за то, что лгал полиции», — подумал я. Похоже, никакой другой умной мысли у меня в тот момент не возникло. Вулф закрыл глаза, затем открыл: — Данбар Уиппл был в тюрьме с девяти вечера до полуночи? — Вам чертовски хорошо известно, что да. — А когда его освободят? — И не мечтайте. — Да уж, действительно неловко. Вам известна хроника убийств. Допустим, Питера Вона убил другой человек. Кроме того, допустим, что нет никакой видимой связи между его смертью и смертью Сьюзан Брук. Впрочем, вы, как и я, в это не верите. Вы не имеете права держать Данбара Уиппла в тюрьме. Проклятье! Это сделает…