Юля горько разрыдалась и сползла по стенка на пол подъезда. Ей было так больно от того, что ничего не закончилось. Он по-прежнему нужен ей. Ее по-прежнему тянет к нему. Несмотря на то, что она нашла в себе силы начать жизнь заново и полюбить другого. Сережа кинулся было поднять, но она закричала снова, останавливая его: — Не подходи! Нет! Не трогай меня! Никогда! Не трогай меня! Я ненавижу тебя! Уходи... пожалуйста, — последние слова она уже шептала. — Юль, — Сережа присел на корточки в отдалении не приближаясь, и не нервируя девушку, — прости. Я был не прав. Я много думал. Ты, действительно, самая лучшая девушка, которую я встречал на своем пути. И я скучал. Честно. Я очень скучал по тебе. И не звонил, потому что боялся, что ты не захочешь со мной разговаривать. — И ты был прав, не захочу, — истерика закончилась так же быстро, как началась. И теперь она просто сидела, закрыв лицо руками. — Юль, — он осторожно убрал ее руки, — но ведь ты меня все еще любишь... я знаю... ведь сейчас ты... мы могли бы начать все с начала. Поедешь со мной в Москву? — Это ничего не значит, — она замотала головой, — ничего не значит. Я люблю другого. По-настоящему... Не тебя... — Ты его не любишь, — упрямо гнул свое Сережа, — ведь ты только что хотела быть со мной. — С тобой я хотела быть все четыре месяца, — она говорила тихим шепотом. Голос пропал, слишком горькими были ее истинные чувства. — Я ведь ждала... Даже, когда знала, что ты со мной сделал, я тебя ждала. Думала, ты приедешь, все объяснишь... Соврешь, в конце-концов, так, чтобы я поверила. И я бы поверила, Сережа. Всему, что ты скажешь. Любой сказке.. — она судорожно вздохнула. И продолжила, — но не сейчас. Он другой. Он честный. Он мне не врет. Никогда. И я люблю его за это. За его уважение ко мне. За его искренность. За его веру в меня... Да, это совсем не то, что было между нами, но эта любовь намного чище. И я не хочу ее терять. И мне так плохо от того, что я сейчас ее запачкала... — Юля вытерла слезы и встала, — уходи. Я очень тебя прошу. Уходи и не приходи ко мне никогда. Сережа тоже встал и хотел было сделать шаг навстречу, но она отшатнулась от него. И он замер. Остановился. И молча смотрел, как девушка, которая вдруг оказалась так дорога и так недоступна, уходит. Она подняла ключи и открыла дверь. Пакет с продуктами остался лежать на полу в подъезде. И ей уже не хотелось никакого праздника. — Юля, — Сережа схватил ее за плечо, останавливая ее на мгновение, только чтобы сказать то, что идет от сердца, — я люблю тебя. И я буду тебя ждать. — Нет, не стоит, — помотала она головой, вошла в квартиру и закрыла дверь, защелкнув замок. Сил не было, она просто сползла на пол, прижимаясь спиной к стене. И так и осталась сидеть. А Сережа, стукнув кулаком по стене, сбивая в кровь костяшки, чтобы перебить боль в душе Немного постоял, слизывая кровь с разбитого кулака и пошел вниз. Медленно считая ступени и проклиная себя за то, что не позвонил ей сразу, как только понял, как она ему дорога. За то, что не верил своим чувствам. За то, что ждал, когда тоска по этой девчонке, с которой он поступил так некрасиво, уйдет. За то, что так и не смог избавиться от мук совести за свой поступок. За то, что упустил. Сколько времени она просидела на полу, Юля не знала. Если бы не звонок от Светы, которая беспокоилась из-за ее отсутствия, то она так бы и сидела на полу в коридоре до самого утра. — Свет, я не приду, — соврать оказалось неожиданно легко, — мы решили встретить новый год на работе. Я не могу уйти... Подруга ей не поверила и, обиженно что-то буркнув, повесила трубку. Юля вздохнула, врать Свете было совсем неправильно. К тому же они с Глебом готовились... Но большая стрелка уже приближалась к двенадцати, и Юля все равно бы не успела добраться до ним до нового года. На душе было больно и пусто. Словно в груди у нее образовался бездонный колодец. Холодный и гулкий. И каждый удар сердца отзывался эхом, дробясь и доставляя почти физическую боль. Юля через силу включила телевизор, где счастливые и радостные люди готовились встретить самую волшебную ночь в году. Ночь, когда сбываются все желания, когда случаются чудеса и все становятся счастливы. Все... Но не она. Желудок заурчал, напоминая, что в последний раз сегодня она ела еще утром. Работы с передачей дел было много, потому пообедать она просто не успела. И не стала потом перекусывать, надеясь полакомиться вкусненьким у Светы за праздничным столом. Дома праздничных деликатесов не осталось, они валялись в на площадке, но выходить за дверь Юля побоялась. Умом понимала, что Сережи там уже нет, но страх был сильнее разума. К счастью, в морозилке нашлась пачка пельменей, а в шкафу под подоконником бутылка вина, оставшаяся после последних посиделок со Светой. Она вяло жевала пельмени, прихлебывая вино прямо из бутылки. Еще никогда в жизни праздник не был таким горьким... Вдруг снова зазвонил телефон. Сергей Алексеевич! — Алло, — прошептала Юля, не веря, что это на самом деле он. — Привет, — напряженный голос брюнета на том конце провода резанул по сердцу. И Юля всхлипнула и зашептала в трубку: — Сережа... Я так соскучилась... — С наступающим, недотрога, — Сережа после ее слов повеселел, и она слышала, что он теперь улыбался. — С наступающим, приставучий брюнет, — ответила она. Все, что случилось с ней в подъезде вдруг потеряло всякую значимость. Она знала, это было еще одной ее ошибкой. Но ошибки не должны были снова помешать ей быть с тем, кого она любит. — Ты не против встретить новый год вместе? По телефону? Раз уж мы так далеко друг от друга? — Я только за, — согласилась она, думая, что праздник все же удался. И хорошо, что она не поехала к Светке, потому что этот человек на том конце провода — единственный с кем бы ей хотелось быть именно сейчас. Глава 45 Они проболтали несколько часов, рассказывая друг другу про все, что придет на ум. Про вкусы и интересы, про детство, про мечты и планы, про прошлые ошибки и заблуждения. Только одну тему обходили стороной — слепота брюнета. В начале разговора Юля пыталась выяснить, что говорят врачи, но Сережа проигнорировал вопрос и перевел разговор на другое. И она больше не спрашивала. И еще Юля скрыла, что приходил Сергей Николаевич. Она мучилась, но не смогла признаться, что до сих пор теряет голову от наглого и бесстыжего блондина. Она оправдывала себя тем, что для Сережи это будет слишком сильный удар, он может подумать, что она с ним из жалости, но в глубине души знала. Она боится, что он не простит. А потерять еще и его она не готова. Первая их «свидание» закончилось только под утро, когда недовольный и слегка пьяный врач, вколол брюнету снотворное, чтобы тот заснул. Они едва успели попрощаться. На следующий день, после обеда Юля уехала домой, к родителям. Счастливая и еще более влюбленная в приставучего брюнета. Она без умолку твердила родителям, какой Сережа хороший, не сообразив, что для них оба Сережи стали одним лицом. Ведь о подлости блондина, разрыве с ним, своей детской обиде на всех мужчин и трагедии, к которой все это привело, она им не рассказала. Зачем нервировать, думала она, зачем им такие грустные подробности. Юля наслаждалась спокойной и размеренной жизнью в деревне. Только сейчас, когда прожила такие напряженные месяцы, она поняла прелесть тихой и немного однообразной жизни. Она подолгу каталась на лыжах по лесу, и думала, что надо непременно привезти сюда Сережу, потому что здесь, на свежем воздухе, ему понравится. Даже если зрение не вернется. Потому что, она закрыла глаза и вдохнула полной грудью, лес можно не видеть, но невозможно не чувствовать. Свежий воздух, пахнущий льдом и хвоей, скрип снега, шебуршание клестов в ельнике, вкус и запах морозного дня на языке... И это зимой. А летом ему здесь точно понравится. Новогодние каникулы подходили к концу, и Юля с нетерпением ждала возвращения в город. Она соскучилась по Сереже. Они созванивались каждый день, для чего она, собственно, и встала на лыжи, чтоб добраться до горушки, где ловила связь. Но эти короткие разговоры все рано не могли вытеснить из сердца тоску по брюнету. К концу длинных выходных он вернулся из Москвы в область. Он почти оправился после аварии, только зрение все никак не возвращалось. Врачи разводили руками и говорили, что медицина здесь бессильна. Зрение может вернуться в любой момент само собой, без всякой помощи. А может и не вернуться. Сережа, говорил, что совсем не переживает по этому поводу, но иногда Юле слышалась фальшь в таких словах. В предпоследний день она вернулась домой несколько позже обычного, хотелось объехать все любимые и полюбившиеся стежки-дорожки. Уже слегка стемнело, и сердце тревожно екнуло, когда она увидела братишку, маячившего у крайних домой. — Юль, — заорал он на весь поселок, — давай быстрее! Там твой жених приехал! Сердце скакнуло в горло и застучало от волнения. Она рассмеялась, чувствуя жар в груди. И не сказал же ничего. Обживаюсь, говорил, привыкаю. А сам приехал. Долетела она до дома в считанные мгновение. Сняла лыжи, мельком, отметив огромный внедорожник у ворот, и вбежала в дом. — Сережа, привет! — радостно закричала она и осеклась, с трудом удержав на лице улыбку. За нарытым столом рядом со смущенным отцом и заботливо щебечущей матери сидел совсем другой Сережа. Сергей Николаевич. Подлый блондин-предатель. Наглый и беспринципный человек. — Привет, Юленька, — он поднялся и обнял Юлю, панически соображающую, что же теперь делать. Как сказать близким, что этот тип не ее Сережа? Маме категорически нельзя нервничать... А Сергей Николаевич, словно почувствовав ее нерешительность, прямо на глазах всей семьи, бесцеремонно впился в ее губы своим фирменным, выбивающим почву из-под ног поцелуем. И прошептал: — Ты все равно будешь моя. Я не отдам тебя этому калеке. Трясущимися, резко ослабевшими руками она попыталась оттолкнуть ее, но он еще сильнее прижал ее к себе и обжег ухо дыханием: — Не стоит нервировать маму, Юля, рассказывая о нашей ссоре. Ты же помнишь, у нее слабое сердце. Так что будь хорошей девочкой, обними меня в ответ. Или я сам все им расскажу. Совсем все, — добавил он с улыбкой, от которой холодок пробежал по спине его несчастной жертвы. — Я ненавижу тебя, — прошептала Юля и подняла руки, обнимая проклятого блондина. Ее родные не должны были узнать, в какую грязь она вляпалась по своей глупости... — Садись за стол уже, доченька, — счастливо улыбнулась мама, и Юля кивнула. Нет, она не могла сказать им правду. Только не сейчас. Они сели за стол, Сергей Николаевич заботливо положил в ее тарелку салатик, который уже успела настрогать мама, и налил в стакан компот из кувшина. — Ешь, Юленька, а то совсем похудела, — проворковал он и улыбнулся ее родителям, продолжая прерванный ее появлением разговор. — Меня перевели в Москву еще осенью. Юля пока оставалась здесь, мне нужно было устроиться на новом месте. Но завтра она улетает со мной. Эти несколько месяцев врозь оказались слишком тяжелыми для нас. И я больше не хочу расставаться с ней ни на один день. Юлина мама улыбнулась и стерла слезинку, выступившую в уголках глаз. Юлин мальчик ей нравился. Красивый, обходительный, видно, что из очень приличной семьи... — Так поэтому Юля так страдала? На ней же лица не было сколько месяцев. Мы уж переживали с отцом, она же скрывает все... Вот только на каникулы приехала нормальная. А оно вон что, оказывается. А Юля сидела и кусала губы. Она никуда не поедет с блондином. И, вообще, пора прекращать этот цирк. Надо сказать родителям правду. Если блондин выполнит свои угрозы и расскажет все... Значит он еще больший гад, чем она думает про него сейчас. А мама и папа примут ее такой, какая она есть. Со всеми недостатками и совершенными ошибками. Она открыла рот, чтобы рассказать правду, но блондин перебил ее: — А еще мы с Юлей решили пожениться. И она хочет регистрацию здесь, на родине. И мы завтра идем подавать заявление. Все вместе. Свадьбу тоже сыграем здесь... Мама всплеснула руками и расплакалась, вытирая слезы уголком фартука. Папа гулко прокашлялся и, часто моргая, прогудел: — За такое надо выпить. Давай, зятек, не отказывайся. А Юля обалдело уставилась на блондина. Такой наглой и беспринципной подставы, она не ожидала. Глава 46 Папа с Сергеем Николаевичем пили, обсуждая будущую свадьбу, мама радостно хлопотала. И только Юле было совсем не весело. Она не может сказать правду сейчас, потому что этого мама точно не выдержит.