Юля так и просидела за столом молча, глядя перед собой, как каменный истукан. Постепенно подтянулись соседи, слышавшие крики Федьки и не сумевшие сдержать любопытства. На столичного жениха Юльки хотели посмотреть все. А уж как становилось известно, что завтра молодые идут в ЗАГС, так и вовсе считали себя обязанными как следует отметить это великое событие. Застолье закончилось довольно рано. Деревенские разошлись по домам, у каждого было свое хозяйство, которое требовало внимания, но парочка мужиков так и остались спать на лавках за столом. Мама постелила им вместе. И тогда, глядя на разложенную постель Юля поняла: все пропало. Сергей Николаевич, будучи весьма навеселе, держал ее крепко и не отпускал. Надежды избежать совместной ночевки не было. Радовало одно, блондина, непривычного к деревенскому застолью, развезло настолько, что вряд ли был способен на что-то большее, чем просто заснуть рядом. Иначе пришлось бы... Нет! Юля резко одернула себя. Не пришлось бы. Она нашла бы способ избежать близости с этим мерзавцем. Сбежала бы, притворилась больной... сделала бы все, что угодно. Лишь бы это треклятый блондин не сообщил своему сопернику, о том, что они якобы женятся. От Сергея Николаевича вполне можно было ожидать такой подлости. А этого допустить нельзя ни в коем случае. И решение было принято. Она уложила Сергея Николаевича и, когда он заснул, прижав ее к себе, выскользнула их его объятий. В доме все спали. Поселок тоже спал. И Юля бесшумно вышла из дома, встала на лыжи и побежала на горушку. Им с брюнетом надо срочно поговорить. И неважно, что деревья трещат от мороза, а дыхание осыпается мелкой изморозью. До горушки Юля добралась довольно быстро, и с замиранием сердца нажала кнопку вызова. Брюнет ответил почти мгновенно: — Юля, — встревоженно спросил он, — что случилось? — Сережа, мне срочно нужно рассказать тебе, — ответила Юля и едва слышно добавила, — и я, надеюсь, ты не отвернешься от меня. — Ты меня пугаешь, — через секундную паузу, показавшуюся ей вечностью, ответил Сережа. — Я тоже очень боюсь, что ты не сможешь меня не простить. Это не очень хорошая история... Свой рассказ Юля начала с самого начала. С того момента, как она получила диплом. Она говорила и говорила, не скрывая ничего, ни одной детали, даже свои мысли по поводу приставучего брюнета и Сергея Николаевича. Сережа слушал внимательно, не перебивая, лишь скрипел зубами, когда Юля дошла до возвращения блондина и его настойчивого желании все вернуть как раньше. — И сейчас он спит в моей постели. И я не могу сказать маме, что он врет, потому что он тогда расскажет правду, которая, возможно, убьет ее... Что мне делать, Сережа?! — Успокойся, — тепло в его голосе согрело Юлю, замерзшую в ночном лесу, — все будет хорошо. Возвращайся домой. Я тебе верю, Юль. И я знаю, что между вами ничего не будет. Но раз уж этот козел так желает привезти тебя, то завтра езжай с ним. А я встречу вас возле твоей квартиры. Ты моя, и я тебя никому не отдам. Я слишком долго ждал тебя. — Хорошо, — Юлька улыбалась потрескавшимися от долгих разговоров на морозе губами, — я тебя люблю, Сережа. — И я тебя люблю, — отозвался он, — иди домой. Ты и так вся продрогла, наверное. И смотри не заболей. — Хорошо, — Юля улыбнулась. Сережа был прав, после такой прогулки заболеть — раз плюнуть. Домой она возвращалась не чувствуя от холода ни ног, ни рук. До кровати добиралась почти ползком, завернулась в плед и прилегла с краю. Уснуть не получалось, пальцы на ногах отходили от холода, ее слегка потряхивало, и она никак не могла согреться. Задремала она только ближе к утру. Чувствовала себя Юля не очень. Горло болело и скребло. Температуры по ощущениям еще не было, но, если не принять срочных мер, то к вечеру поднимется. Лучше всего было бы, конечно, отлежаться и никуда не ехать, но сегодня ее будет ждать дома Сережа. И она решительно откинула одеяло и встала. Мельком взглянув на разметавшегося по постели Сергея Николаевича. Против обыкновения его детский и беззащитный вид не вызывал умиления. И, вообще, ей казалось, что вместе со всеми тайнами и секретами вчера ушли остатки чувств к этому подлому негодяю. Теперь Юля была уверена, она больше не потеряет голову, даже оказавшись в его объятиях. Она выползла на кухню. Мама, вставшая по деревенской привычке с первыми петухами, пекла пироги для «дорогого зятя». На кухне стоял густой и тягучий аромат деревенских пирогов с мясом, картошкой и капустой. — Проснулась? Доброе утро, Юлька. — Доброе, мам, — прохрипела она, голос пропал. Плюхнулась за стол и, положив голову на прохладную клеенку с большими цветами, попросила, — мам, я вчера, кажется простыла. Заваришь какой-нибудь травки? Мне сегодня обязательно надо в город! — Не удивительно, доченька, — улыбнулась мама, — как не простыть, если полночи в лесу просидеть... С мальчиком своим разговаривала? Это же другой Сережа, да? — Ты знаешь? — Юля подняла удивленный взгляд на маму, — но откуда? — Эх, доченька, — мама погладила ее по голове натруженной, в мозолях, ладонью, — я же мама. Ты бы видела свое лицо, когда Сережу этого увидела, — она рассмеялась, — словно у ребенка подарок отобрали. Я тогда и заподозрила неладное, хотя ты себя вроде бы нормально вела. А потом, когда среди ночи в лес на лыжах рванула, поняла, что не с этим блондином ты на горушке каждый день разговариваешь... — Мама, — она прижалась к ней, той которая понимает ее лучше всех на свете, — прости, что не рассказала. Я так боялась тебя расстроить. Вы так радовались. Почему ты не сказала мне, что все поняла? — Маленькая ты у меня еще, глупая, — мама обнимала ее как раньше, в детстве, — да разве ж может меня несчастье дочери радовать? И твое счастье огорчать? А то, что не рассказала... ну не знаю же я, какие между вами отношения. Вдруг навредила бы тебе. Вот и молчала. — А папа? — Юля улыбалась, — папа знает? — Догадывается, — кивнула мама, — полночи меня пилил, спрашивал, чего это ты так на жениха-то нерадостно смотришь. И давай завтракать. Я пироги твои любимые испекла. И варенье малиновое из подпола достала. Садись, сейчас чай с матрешкой да зверобоем заварю. А то заболеешь... — Мам, — Юлька была, кажется, абсолютно счастлива, — мой Сережа такой хороший. Сказал, что верит мне. И будет ждать, когда мы приедем, у моей квартиры. Чтоб разобраться с этим... — И правильно, — мама хлопотала, заваривая травки, — пусть мужчины сами между собой разбираются. А ты привози мальчика-то. Познакомиться. — Привезу, мам. Обязательно, — пообещала Юля, — ему здесь понравится. Я знаю. Глава 47 На следующее утро ни в какой ЗАГС они, конечно, не пошли. Сергей Николаевич проснулся с жуткой головной болью. Он шепотом ругал чертову деревню, местных забулдыг, треклятый самогон... И пообещал Юле и ее родителям, что документы они отправят по почте. Она соглашалась, думая только том, что ей надо как можно быстрее вернуться в город, там ее ждал Сережа. И каждая минута задержки нервировала. Сергей Николаевич пришел в себя ближе к обеду, когда Юля уже не находила себе места от переживаний. Больше всего она боялась, что брюнет не дождется ее и решит, что она передумала и уехала с блондином в Москву. — Сергей Николаевич, нам надо ехать, — каждые несколько минут напоминала она, дергая блондина. — Не переживай, Юленька, — Сергей Николаевич довольно улыбался. Он решил, что все в порядке, и ей не терпится уехать с ним в Москву, — самолет ночью, так что мы все успеем. Даже заедем к тебе за вещами. Он был чрезвычайно доволен покладистой Юлей, хотя она отвергала все его попытки обнять и поцеловать. Но он списал эту демонстрацию на неприятный запах перегара, который и его самого доводил до тошноты. А еще Юля явно была обижена тем, что не повел ее в ЗАГС, как обещал. Женщины, что поделать... Они клянутся, что ненавидят тебя, но пообещай им штамп в паспорте и белое платье, сразу все меняется. Но на всякий случай он еще раз извинился и снова поклялся, что отправит документы почтой, а регистрация обязательно будет здесь. В апреле-мае, чтоб подсохли дороги. Юля смотрела на этого человека и не понимала, как она могла любить его. Он же думает исключительно о себе, о своем комфорте... Она в его жизни просто удобная вещь. Его не интересуют ни ее цели, ни ее мысли, ничего. Как она могла не замечать этого раньше? Она не стала опровергать его фантазии, просто качала головой соглашаясь со всем, что он говорил. Лишь бы добраться до города, к Сереже. А там все будет хорошо. Наконец, когда солнце перевалило за полдень, они выехали в город. Юля сделала вид, что уснула, и Сергей Николаевич не стал ее будить, интуитивно чувствуя, что так будет лучше. А она с трудом сдерживала нервную дрожь. Ей то казалось, что Сережа не дождался ее и ушел, то она думала, что он ждет ее под дверью уже несколько часов... Голодный, холодный и слепой... Из-за этого она не могла отправить ему смс. Но и позвонить и поговорить с ним тоже не получилось бы. Всю их беседу услышал бы Сергей Николаевич и тогда, Юля боялась этого больше всего, он мог бы рвануть в аэропорт сразу. Вместе с ней. И ее предположения подтвердились, когда Сергей Николаевич, подъезжая к городу, вдруг заявил: — Юль, до самолета всего несколько часов, мы можем не успеть собрать твои вещи. У тебя же документы с собой, ты ведь собиралась ехать на электричке? Давай полетим так. А в Москве я куплю тебе все новое... — Нет, — у нее замерло сердце от страха, — у меня с собой только паспорт... А все остальное дома. Обязательно надо заехать. — Хорошо, — согласился он недовольно, — но только быстро. У тебя всего полчаса, а то на самолет не успеем. От переживаний Юлю лихорадило. Она думала о том, как ускользнуть из рук Сергея Николаевича, если Сережа ее не дождется. Прокручивала в голове разные варианты и способы. От самого простого — сказать, что никуда она с ним не поедет. До самого фантастического, когда Сергей Николаевич сам поймет, что Юля не хочет быть с ним. И отпустит. — Юленька, да успокойся ты, — он кажется заметил, что ее трясет, — все будет хорошо. У меня в Москве квартира огромная. Служебная, правда, но зато на аренду тратиться не будем. Сыграем летом свадьбу и будем жить-поживать и добра наживать... на балет, да на вставки ходить. Он засмеялся своей шутке, а Юля сжалась. Нет. Ничего этого не будет. Никогда и ни за что! Когда они подъехали к ее дому, она едва дышала от волнения. Сейчас все должно было решиться. И едва машина остановилась, рванула к подъезду. Сергей Николаевич что-то кричал, но она не слышала. Сережа... А вдруг он ее не дождался... Вдруг он решил, что она решила остаться с Сергеем Николаевичем... Она приложила таблетку домофона, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из горла, и прошмыгнула в подъезд, слыша, как за ней захлопнулась дверь подъезда. Все... Она в любом случае никуда не поедет. Закроется дома и будет сидеть тихо как мышка. Лифт ждал ее внизу и быстро поднял ее на нужный этаж. Едва лиф открылся, как она увидела темную фигуру возле окна. — Сережа?! — Юля? — он повернулся и замер, не зная куда идти. Она кинулась в его объятия и, повиснув на шее, рассмеялась. От радости, что наконец-то она может обнять его, а он ее. От облегчения, что все закончилось. — Юля, ты моя, — шептал он, — моя. Все хорошо, мы вместе... — Сережа, — зашептала она на ему на ухо, — давай зайдем, закроемся. А то он идет за мной. За дверью съемной квартиры истерично верещал домофон. — Нет, — Сережа покачал головой, — впусти его и закройся, а я поговорю с ним сам. — Не надо, пожалуйста, — взмолилась она, — он же может... — Надо. Я не хочу, чтобы Серега и дальше лез в нашу с тобой жизнь. Так что лучше все решить сейчас. Не бойся, — он рассмеялся, — он мне ничего не сделает. Просто верь мне. Юля кивнула. Брюнету она верила. Хотя и очень боялась за него. Открыла дверь и впустила Сергея Николаевича. Уходить не стала. Она не будет прятаться. Она заварила эту кашу, ей и расхлебывать. Глава 48