— Миша, сыночек! — наконец пожарные меня отпускают, и я бегу к своему мальчику. Испуганному, зареванному, но живому. Целую его щеки, нос, лоб, осматриваю с ног до головы, прижимаю к себе крепко-крепко и замираю на несколько мгновений. А потом сердце пропускает удар. — Где Артем? — шепчу одними губами. И что здесь делает Егор? Взгляд бывшего мужа вдруг загорается, в нем то же пламя, что бушует снаружи. — Твоего Артема больше нет, — без капли сожаления сообщает он. Я цепенею, рьяно трясу головой. В ушах дикий звон. Все тело дрожит. Не верю. Артем сильный, смелый. Он не мог… Не верю. Нет. Нет. Нет! Егор не обращает никакого внимания на мое состояние, тянет ко мне и сыну свои лапищи, которые вдруг обрастают мехом и острыми когтями. — Теперь вы мои, — утробно рычит. — Навсегда. — Не-е-ет! — кричу я и… подрываюсь в постели вся в слезах. Лоб покрыт холодным, липким потом, а я завернута в кокон из одеяла. То-то мне было так жарко. Я скидываю с себя одеяло, рвано дышу, пытаясь прийти в себя. Прислушиваюсь к тишине дома: не разбудила ли кого? Вроде тихо. Успокаиваю себя как могу, твержу про себя, что это лишь сон, но слезы все продолжают катиться по щекам. И вдруг дверь в мою комнату открывается, и внутрь вбегает взбудораженный Артем. В одних трусах-боксерах. Подлетает к кровати, наклоняется и обхватывает мое лицо ладонями. — Что случилось? — спрашивает обеспокоенно. — Я услышал, как ты кричала. — К-кошмар приснился. Уже в-все в порядке, — сиплю, стуча зубами. — Ничего не в порядке, ты же вся дрожишь. — Большими пальцами он стирает с моих щек слезы. — Что тебе снилось? — Я… я не п-помню. Ну в самом-то деле, не говорить ведь ему, что в моем сне он умер? Артем всматривается в меня, поджимая губы, но больше вопросов не задает. — Спасибо. Иди спать, тебе ведь тоже рано вставать. — Никуда я не пойду, — решительно заявляет Артем, пока я старательно отвожу взгляд от его стального пресса. В следующую секунду он притягивает меня к себе уверенным и твердым жестом. Я цепенею, а потом прижимаюсь к нему, осторожно провожу пальцами по его спине и выдыхаю. Он тут, живой. Так и замираю. Потихоньку жуткий кошмарный сон отступает все дальше. Внезапно для себя самой я вздрагиваю и болезненно морщусь, когда в памяти снова всплывает пожарище и дьявольский взгляд Егора. Все тело пробивает озноб, и я ежусь. — Я понял. Так ты не уснешь. Артем немного отстраняется, но лишь для того, чтобы ловким движением уложить меня на бок. Секунда, и кровать проминается под его весом. Он устраивается рядом и обнимает меня сзади. — Артем, — дергаюсь я. — Ты чего?! — Ничего такого. Согрею. И буду охранять твой сон. — Но… — пытаюсь возразить.