— Прям удивительно. — Уж как есть, — усмехаюсь грустно. — К тому же на тот момент у его матери не было лишних денег, чтобы заплатить Егору. Сумма-то немаленькая. Хотя, даже если это не она, все равно все непросто. Понятия не имею, как мы будем с ней общаться и будем ли вообще. Елизавета Борисовна сама лишает себя и сына, и внука. Втемяшила себе в голову фиг пойми что и стоит на своем. Отказалась знакомиться с Мишей, представляешь? — М-да-а, — тянет Лена. — Вот же характерная мадам! Кстати, о внуке. Вы уже рассказали правду Мише? Я киваю. — Ага. Если честно, я жутко боялась, гадала, как Миша отреагирует. — Как все прошло? — с пониманием интересуется Лена. И я погружаюсь в воспоминания. …Мы с Артемом входим в детскую, где Миша с усердием собирает очередной конструктор. Присаживаемся на пол рядом с ним, и я кладу ладонь на его руку. Волнение накатывает мощной волной, а сердце грохочет так отчаянно и с такой силой бьется о грудную клетку, будто задалось целью выпрыгнуть из груди. Вижу, Артем тоже переживает, хотя старательно это скрывает. — Миш, мне нужно тебе кое-что сказать, — отвлекаю его от игры. Голос все-таки дрожит, как бы я ни старалась собраться. — Что? — переводит взгляд с меня на Артема и обратно сын. Вжух — и все заготовленные слова волшебным образом вылетают из головы. Вдруг Миша не поймет? Или, того хуже, расстроится? Все-таки столько времени жил бок о бок с Егором, считает отцом именно его. — Миш, — захожу издалека, тщательно подбирая слова. — Тебе нравится тут жить? — Нлавится, — кивает сын и тут же грустнеет. — Нам пола уезжать? — Нет, что ты, — успокаиваю его, и в этот момент подключается Артем. — Наоборот, — говорит. — Я хочу, чтобы вы с мамой остались тут навсегда. Я люблю твою маму, Миш. И тебя люблю. Очень. Ты должен кое-что знать: я твой папа. Сын непонимающе хлопает ресницами, задумчиво хмурит брови, а потом выдает: — А-а, понял. Это такая игла, да? Мы с Артемом не раз участвовали в Мишиных играх с роботами, где я, разумеется, была мамой-роботом, а Артем — папой и предводителем всех роботов. Видимо, сын решил, что это мы так намекаем на очередную игру. — Нет, Миш, — качаю головой. — Это не игра. Артем действительно твой настоящий папа. И в комнате воцаряется молчание. Миша замирает, смотрит в одну точку, будто его маленький процессор в голове загрузился на сто процентов и завис. — Миш? — снова трогаю его за руку я, так и не дождавшись хоть какой-то реакции. Сердце сжимается: а ну как сейчас огорошит нас каким-нибудь заявлением? И он огорошивает. — Где ты так долго был? — смотрит на Артема, надувает губы. — Почему не плиехал ланьше? Ты не хотел нас с мамой видеть, да? — Ну что ты, сынок, — рьяно мотает головой Артем. — Очень хотел. Я мечтал о таком сыне, как ты. — Миш, помнишь, — объясняю я, — ты как-то потерял своего желтого робота в торговом центре? И сколько мы его ни искали, найти не смогли. — Помню, — кивает сын. — Ну вот, и мы с папой точно так же потерялись несколько лет назад, — развожу руками я, — и не могли найти друг друга. — А-а, — тянет Миша. Вижу, что такое объяснение вполне удовлетворило его любопытство. — Но теперь нашлись, — говорит Артем. — И всегда будем вместе. Ты как, согласен? Миша снова застывает, обдумывает сказанное, а потом расплывается в такой довольной улыбке, что мое сердце замирает от нежности и бесконечной радости. — Согласен! — заявляет он. — Мам?