– Немедленно приезжайте в больницу «Чаринг-Кросс». Я жду вас, Линли. И Хильер дал отбой. Линли вскочил с постели и схватил первое из одежды, что попалось ему под руку. Чтобы не будить жену, он нацарапал ей записку с сообщением, куда он уехал. Указав время, он положил листок бумаги на свою подушку и выбежал из дома, едва успев набросить пальто. Завывавший с вечера ветер стих, но холод стоял немилосердный, к тому же пошел дождь. Линли поднял воротник пальто и трусцой побежал за угол, в гараж за «бентли». Он старался не думать ни о кратком сообщении Хильера, ни о тоне, которым оно было сделано. Не стоит интерпретировать факты, не получив их в полном объеме, и все-таки Линли не мог удержаться от того, чтобы не провести аналогию. Один наезд и побег с места происшествия. И второй наезд и побег с места происшествия. Линли рассчитывал, что на Кингс-роуд, несмотря на ее узость и загруженность в дневные часы, в этот час движение не будет плотным, поэтому направился прямо на Слоун-сквер, объехал забитый листьями фонтан посреди площади и промчался мимо универмага «Питер Джонс», витрины которого, уступая растущей коммерциализации общества, давно уже переливались рождественскими огнями. Быстро промелькнули модные магазинчики Челси и ухоженные особняки, спящие в окружении садиков. Помимо нескольких машин, встретившихся ему на пути в Хаммерсмит, город казался вымершим; только у входа в какое-то административное здание Линли заметил полицейского, склонившегося над закутанной в одеяло фигурой бездомного – настали такие времена, когда на одной улице можно увидеть как невообразимое богатство, так и невообразимую нищету. Не доезжая до Кингс-колледжа, Линли свернул направо и поехал переулками к Лилли-роуд, которая ближе всего подходила к больнице «Чаринг-Кросс». Там он оставил машину на парковке и трусцой побежал к входу. Лишь тогда он позволил себе взглянуть на часы: с момента, когда его разбудил звонок Хильера, прошло неполных двадцать минут. Помощник комиссара, такой же небритый и встрепанный, как и сам Линли, обнаружился в приемном покое отделения «скорой помощи». Он что-то резко говорил констеблю, пока три других полицейских в форме опасливо топтались в отдалении. Заметив Линли, старший офицер жестом отпустил констебля, и тот поспешно присоединился к товарищам, а помощник комиссара пошел навстречу инспектору. Несмотря на глухую ночь, в отделении «скорой помощи» кипела работа – виной тому был дождь. Над гулом голосов раздался чей-то крик: «От Эрлс-Корта везут еще одного с травмой!», и стало понятно, что в ближайшее время в непосредственной близости от происходящего невозможно будет нормально разговаривать. Поэтому Хильер взял Линли за локоть и повел прочь из отделения по каким-то коридорам и лестницам. Он не произнес ни слова, пока они не оказались в тихом помещении, предназначенном для родственников тех, кто находится в операционной. В данный момент здесь было пусто. Линли спросил: – Где Фрэнсис? Она не… – Нам позвонила Рэнди, – перебил его Хильер. – Где-то в четверть второго. – Миранда? Что случилось? – Фрэнсис позвонила ей в Кембридж. Малькольма не было дома. Фрэнсис рано легла спать и проснулась оттого, что на улице бешено лаяла собака. Она через окно разглядела, что их собака в саду, с ошейником и с поводком, но без Малькольма. Фрэнсис запаниковала, позвонила Рэнди. Рэнди связалась с нами. К тому времени, когда мы прибыли в дом, Малькольмом уже занимались врачи, и Фрэнсис позвонили из больницы. Фрэнсис решила, что у него случился сердечный приступ, пока он гулял с собакой. Она еще не знает… – Хильер шумно выдохнул. – Мы не смогли вывести ее из дома. Мы подвели ее к выходу, открыли дверь, Лора поддерживала ее с одной стороны, я – с другой. Но как только ее лица коснулся ночной воздух, она впала в истерику. И собака чуть с ума не сошла. Хильер вынул из кармана платок и провел им по лицу. Линли с удивлением отметил, что за все годы знакомства с Хильером он впервые видит, чтобы помощник комиссара был расстроен. Он осторожно спросил: – Насколько все серьезно? – Ему вскрыли череп, чтобы удалить осколки костей и что-то еще. Образовался отек мозга, так что над этим тоже работают. Что-то такое делают с монитором… кажется, в связи с давлением. То есть ему установили какой-то монитор, чтобы следить за давлением. То ли прямо в мозг установили, то ли еще куда… я не ухватил все детали. – Он спрятал платок в карман, резко откашлялся, произнес: – Боже, – и уставился в пространство перед собой. Линли проговорил нерешительно: – Сэр… принести вам кофе? – и почувствовал всю несуразность своего предложения. Между ним и помощником комиссара было сломано немало копий. Хильер никогда не старался скрыть антипатии по отношению к Линли, а тот, в свою очередь, не скрывал презрения к хищному карьеризму Хильера. Однако в данный момент помощник комиссара переживал беду, случившуюся с человеком, бывшим его родственником и другом на протяжении последних двадцати пяти лет, и неподдельное горе окрашивало его в несколько иной тон, чем ранее. Вот только Линли пока не был уверен, как себя вести с этим новым Хильером. – Врачи сказали, что, скорее всего, придется удалить ему селезенку, – добавил Хильер. – Печень они надеются спасти, хотя бы половину. Но пока ничего нельзя сказать наверняка. – А он все еще… – Дядя Дэвид! Появление Миранды не позволило Линли закончить вопрос. Девушка влетела в двери комнаты ожидания, одетая в мешковатый спортивный костюм, необутая, с подвязанными на затылке кудрявыми волосами. Сжимая в руке ключи от машины, она бросилась в объятия дяди. – Тебя подвезли? – спросил он у нее. – Я одолжила машину у подруги, приехала сама. – Рэнди, я же просил тебя… – Ну ладно вам, дядя Дэвид! – Она обернулась к Линли. – Вы его видели, инспектор? – И, не дожидаясь ответа, снова обратилась к помощнику комиссара: – Как он? Где мама? Она не… Господи, она не смогла приехать, да? – С блестящими от слез глазами Миранда повторяла срывающимся голосом: – Ну конечно, она не смогла, конечно нет. – С ней сейчас твоя тетя Лора, – сказал ей Хильер. – Пойдем-ка вон туда, Рэнди. Садись. Где твоя обувь? Миранда взглянула на ноги, не совсем отдавая себе отчет в том, что видит. – Ох, кажется, я забыла надеть кроссовки. Дядя Дэвид, как он? Хильер повторил ей почти то же самое, что только что говорил Линли, умолчав, правда, о том, что ее отца сбила машина. Помощник инспектора уже начал рассказывать о надежде врачей спасти хотя бы часть печени Уэбберли, когда в дверях показался мужчина в хирургическом облачении. Оглядев немногочисленных присутствующих красными от усталости и недосыпания глазами, не предвещавшими ничего хорошего, он вопросительно проговорил: – Уэбберли? Хильер назвал себя и представил Рэнди и Линли, обнял племянницу за плечи и спросил: – Как он? Хирург сообщил, что Уэбберли перевели в послеоперационную палату, откуда позднее направят в реанимацию. С помощью препаратов его будут поддерживать в состоянии комы, чтобы дать мозгу отдохнуть. Отек мозга будут снимать стероидами, барбитураты не позволят ему прийти в сознание. На то время, что потребуется для восстановления мозга, его обездвижат мышечными анестетиками. Рэнди ухватилась за последнюю фразу. – Значит, с ним все будет в порядке? Папа выздоровеет? Пока неизвестно, сказал ей хирург. Состояние пациента критическое. С церебральной эдемой всегда так: наперед загадывать невозможно. С отеками нужно быть постоянно настороже, чтобы предупредить сдавливание ствола мозга. – А что насчет селезенки и печени? – спросил Хильер. – Мы спасли, что было возможно. Еще было несколько переломов, но по сравнению с остальным это мелочи. – Я могу увидеть его? – спросила Рэнди. – А вы его… – Я дочь. Он мой отец. Можно к нему? – Других родственников нет? – спросил врач у Хильера. – Его жена больна, – ответил Хильер. – Не повезло, – последовал ответ. Затем хирург кивнул Миранде: – Мы сообщим вам, когда его повезут из послеоперационной палаты в реанимацию. Но это произойдет через несколько часов, не раньше. На вашем месте я бы попытался поспать. Когда он ушел, Рэнди повернулась к дяде и к Линли, взволнованно восклицая: – Он не умрет! Это значит, что он не умрет! Вот что значат его слова! – Сейчас он жив, и только это имеет значение, – сказал ей дядя, но не озвучил своих мыслей, о которых догадывался Линли: возможно, Уэбберли и не умрет, но есть вероятность, что он и не выздоровеет, по крайней мере не сможет вести полноценную жизнь, став инвалидом. Против своей воли Линли мгновенно перенесся в прошлое, в то время, когда другой человек перенес травму головы и отек мозга. В результате его друг Саймон Сент-Джеймс оказался в том состоянии, в каком находится и сейчас, и долгие годы, прошедшие после несчастного случая, не вернули Саймону того, что он потерял из-за небрежности Линли. Хильер усадил Рэнди на затянутый синтетикой диванчик, на котором валялось смятое больничное одеяло – след, оставленный тревожным бдением чьих-то еще родственников. Он сказал: – Я принесу тебе чаю, – и глазами дал Линли понять, чтобы тот следовал за ним. В коридоре Хильер остановился. – Вы будете выполнять обязанности суперинтенданта вплоть до соответствующего распоряжения. Соберите команду и обыщите весь город, но найдите ублюдка, сбившего его. – Сейчас я работаю над делом, которое… – У вас проблемы со слухом? – оборвал его на полуслове Хильер. – То дело передайте кому-нибудь другому. Я хочу, чтобы вы занялись этим. Привлеките все доступные вам ресурсы. Докладывайте мне лично каждое утро. Ясно? Констебли в отделении «скорой помощи» введут вас в курс дела, но на данный момент мы знаем чертовски мало. Водитель, ехавший в противоположном направлении, заметил машину, но смог различить лишь то, что это было что-то большое – лимузин или такси. Ему показалось, что крыша у машины серая, но на это не стоит обращать внимание. Скорее всего, на крыше отразились уличные фонари, отчего она стала выглядеть светлее, чем весь автомобиль. Тем более что двухцветных машин уже давно не делают. – Лимузин или такси. Черная машина, – подытожил Линли. – Я рад, что вы не растеряли свою хваленую дедукцию. Язвительное замечание красноречиво показало, сколь мало Хильеру хотелось привлекать Линли к расследованию этого дела. От насмешки старшего офицера Линли вспыхнул и почувствовал, что его пальцы непроизвольно сжимаются в кулак. Но он справился с собой и спросил, изо всех сил стараясь, чтобы вопрос прозвучал вежливо: – Почему я? – Потому что Малькольм выбрал бы вас, если бы мог, – отчеканил помощник комиссара. – А я хочу, чтобы его желания выполнялись. – То есть вы считаете, что он не… – Я ничего не считаю. – Однако дрожь в голосе Хильера опровергала его слова. – Выполняйте приказ. Оставьте дело, которое вели до этого, и немедленно займитесь расследованием наезда. Найдите мне этого сукиного сына. Притащите мне его. Вдоль улицы, где его сбили, стоят жилые дома. Кто-нибудь обязательно должен был видеть, что случилось. – Происшествие с суперинтендантом может быть связано с делом, над которым я работаю, – наконец сумел вставить Линли. – Как, черт возьми… – Выслушайте меня, прошу вас. И Хильер слушал, пока инспектор вкратце описывал детали дорожного происшествия, имевшего место двумя ночами ранее.