Допив кофе, профессор встал из-за стола и направился в свой кабинет, который находился на втором этаже. На самом деле весь этаж и был его кабинетом, а по совместительству и обширной библиотекой. Здесь, в высоких застекленных деревянных шкафах, расставленных по периметру стен, хранилось несколько тысяч книг – от итальянской классической литературы до тяжелых пыльных фолиантов, описывающих многовековую историю человечества. В шкафах, стоящих прямо за длинным рабочим столом, находились книги, необходимые Витторио в его повседневной работе. Здесь были математические справочники, книги по программированию и обширная коллекция трудов по астрономии. Старый профессор сел за свой массивный стол, укрытый зеленым сукном, и включил монитор. Ему предстояло обработать снимки прошедшей ночи, и первым делом он решил взяться за комету, которая на протяжении уже нескольких недель так его интриговала. Изначально это была комета, примечательная лишь своим сложным двойным названием Kovalev-Terekhova. Витторио особенно плохо давалась фамилия второго со-открывателя, поэтому про себя он начал называть эту комету просто – «КТ». Ее странность Витторио заметил далеко не сразу. Впервые он наблюдал комету три недели назад, когда она начала постепенно отдаляться от галактического экватора. Измерив положение и проведя собственные расчеты ее орбиты, старый профессор был несколько озадачен. Он ждал, когда Центр малых планет обновит свою орбиту «КТ». Шли недели, но «официальная» орбита кардинально не менялась, более того, не появлялось и никаких новых измерений. Складывалось такое впечатление, что о комете просто забыли. Да, на части обсерваторий сейчас был сезонный перерыв в работе, комета находилась в самой гуще Млечного пути, но все же кто-то должен был ее наблюдать, хотя бы те же русские, что ее открыли. Ведь для них это было вовсе не очередное рутинное открытие. Витторио хорошо помнил те чувства, когда он открыл свой первый, самый заурядный астероид Главного пояса, на который профессионалы не обратили бы никакого внимания. Он наблюдал его несколько недель, стараясь получить измерения каждую доступную ночь, чтобы улучшить его орбиту. А здесь была целая комета! Это показалось профессору странным, и он решил заняться этим объектом вплотную, тем более что тот являлся хорошим кандидатом для тестирования так долго создаваемого Витторио усовершенствованного алгоритма определения и уточнения орбит. Определение орбиты является классической задачей небесной механики. Еще сам великий Гаусс в начале XIX века испробовал свой метод на только что открытом первом астероиде, получившем имя Церера. Он смог вписать эллипс орбиты в те измеренные точки пространства, через которые пролетел астероид. Безусловно, задача бы сильно упростилась, если бы мы могли напрямую узнать расстояние до измеряемого объекта в каждой из этих точек, но, к сожалению, в то время средства радиолокации были еще недоступны, да и сегодня их применение было сильно ограничено. Расчеты Карла Фридриха Гаусса блестяще подтвердились, когда астероид, вышедший из-за Солнца, был обнаружен именно там, где и было предсказано. Впоследствии метод Гаусса лег в основу новых изысканий и улучшений, проводимых целой плеядой талантливых математиков. Этим вопросом занимался и профессор Скало. Его научный интерес заключался в том, чтобы получить максимально достоверную орбиту в ситуации нехватки наблюдательных данных, к примеру, когда объект только обнаружен. В наблюдательной астрономии нередко бывали случаи, когда действительно опасный кандидат сначала принимался за обычный астероид, или же наоборот. Витторио не без основания считал, что его работа поможет астрономам сохранить наблюдательное время и не даст пропустить по-настоящему опасный для нашей планеты объект. Он не торопясь отметил комету на полученных кадрах и запустил процесс обработки. Где-то через десять секунд компьютер выдал строки цифр. В последний раз профессор измерял эту комету неделю назад, на прошлых выходных. Объединив свои измерения с теми, что были размещены на сайте Центра, Витторио запустил расчет в своей программе. Вентиляторы его старенького компьютера загудели, выдувая потоки горячего воздуха и пыли. Профессор откинулся на стуле, у него было несколько минут, пока программа обсчитает целое облако виртуальных объектов, проанализирует статистику и выдаст свой вердикт. Он смотрел на подвешенную у окна небольшую стеклянную призму, которая, медленно раскачиваясь, отбрасывала на пол, оконца шкафов и потолок красивую радугу разложенного по спектру солнечного света. На экране появились несколько вариантов решения, каждый с оценкой вероятности. И среди них не было ни одного варианта орбиты, похожего на официальный. Все они предусматривали намного более близкий перигелий и, что волновало профессора больше всего, – тесное сближение с Землей. Решение с самой высокой вероятностью было и самым опасным. Витторио верил своей математике, расчетам и программе. Но почему же такое различие? Профессор снова откинулся на спинку стула, положив руки на подлокотники и скрестил пальцы перед собой. Поднявшийся на улице ветер, проникая в комнату через приоткрытые низкие окна, все сильнее раскачивал многоцветную радугу, создавая сюрреалистическую картину. Скало вынашивал одну идею, которая уже неделю не давала ему покоя, и сейчас он наконец-то решился. Открыв почту, Витторио написал развернутый текст, куда включил результаты всех своих расчетов, и закончил его призывом присылать ему все имеющиеся измерения кометы C/2023 N1 для дальнейшего анализа. Свое послание он отправил в открытую кометную интернет-группу. И сам того еще не осознавая, перешел свой Рубикон. * * * 28 августа 2023 года, 10:20 UTC+1, расстояние до кометы: 1.499 а. е. Красно-белый мячик ритмично ударялся о стену, раз за разом точно отлетая в ловкие руки человека, развалившегося в кресле с закинутыми на стол ногами. Бум-бум-бум. Это продолжалось уже более получаса, но никто из подчиненных не решался не то чтобы что-то высказать, но даже чем-то случайно отвлечь самого Брендона Флетчера от его глубоких раздумий. Недоброжелатели, коих было подавляющее большинство, называли этого человека Скользким Угрем, и Брендону это даже нравилось. Невысокий и поджарый человек в кресле гордился тем, что уже давно победил в схватке с собственной совестью. Ее, по сути, больше не существовало, был лишь четкий расчет и острый нюх на потенциальные сенсации. Брендон любил поговаривать, что ему платят за то, что он не ждет у моря погоды, а создает и взращивает свои сенсации сам, не полагаясь на волю глупого слепого случая. Пятнадцать лет назад он начал заниматься этим ремеслом в грязных портовых переулках Саутгемптона. Написанные им хлесткие разоблачающие статьи стали частыми гостями местной желтой прессы. У этой славы была и другая сторона медали – в тех же подворотнях, где Флетчер выискивал чьи-то темные и грязные секреты, его ловили и избивали те, про кого он так неосторожно писал. Разумеется, если им удавалось поймать. Привязавшаяся к Брендону еще тогда кличка «Скользкий угорь» достаточно точно описывала все его естество. Бум-бум-бум. Время шло, Флетчера заметили в Лондоне, и теперь он писал уже о столичных делах. Ставки росли, росли и гонорары. От физических расправ Брендон мог отгородиться охранниками, и поле боя постепенно переместилось в залы судов. Журналист часто проигрывал, но это было неважно. О нем говорили, и в итоге он все равно оставался в плюсе. И вот под его началом уже целый отдел сотрудников, не чурающихся покопаться в чужом грязном белье. Его «шакалы», как он сам называл свой отряд, без устали рыли носом и приносили Брендону добытые сведения, из которых можно было приготовить новую сенсацию. А сам журналист незаметно для себя постепенно обленился и начал терять былую хватку. Сейчас Флетчер это понимал, об этом шептались за его спиной «шакалы», выжидая, когда смогут свалить своего босса и сами занять его кресло. Сырого материала, приносимого ему на блюдечке, было все больше, но с каждым разом его сенсации вызывали все меньший резонанс. Управляющие были недовольны. Брендону нужно было вновь доказать всем, в том числе и самому себе, что он не зря занимает эту должность. Бум-бум… Стук внезапно прекратился. Не меняя своей позы, Флетчер отложил мячик и взял ноутбук. Каждый его день начинался с просмотра бессчетного числа писем. Помимо откровенного спама к нему приходило множество анонимок с адресов-однодневок, а также угроз и оскорблений, к которым он давно привык. Были письма и с предложением раскошелиться и выкупить чьи-то секреты. Разгребанием всего этого безумия он обычно занимался первые полдня. Несмотря на лето, за огромным панорамным окном в пол, из которого открывался потрясающий вид на центр Лондона, снова шел дождь. Небо над городом было по-осеннему серым. Письма летели в корзину, а счетчик непрочитанной корреспонденции постепенно шел на убыль. До полуденного совещания оставалось еще немногим более часа. Одно из писем, которое Брендон машинально уже было почти отправил в корзину, привлекло его внимание. Это было сообщение не лично ему, а лишь рассылка астрономической кометной группы, на которую он подписался давным-давно. Интерес к астрономии начался у него в школе, когда он случайно нашел в мусорном ящике выброшенный кем-то красочный астрономический научно-популярный журнал. С этого момента он взахлеб читал все, что мог достать, не чураясь даже мелкого воровства. О собственном телескопе он мог только мечтать. Его мать работала на кухне одной из дешевых портовых столовых, а отец никогда не приходил из доков трезвым. Интерес к астрономии так и остался интересом, однако сохранился у Флетчера до сих пор. Его ресурс одним из первых подхватывал новости об открытии новых околоземных астероидов, подбирая для них провокационные хлесткие заголовки с целью привлечь большую аудиторию. Брендон пугал своих читателей взрывом близких сверхновых звезд и даже пролетом карликовой черной дыры сквозь Солнечную систему. Все это неплохо работало из раза в раз, но никогда не становилось по-настоящему большой сенсацией. В письме некоего профессора Витторио Скало, фамилию которого он уже раз или два где-то встречал, говорилось о том, что по его расчетам, основываясь на его же собственных наблюдениях, выходит, что недавно открытая «русская» комета в середине января будущего года может пройти достаточно близко от Земли. Дальше следовал набор цифр, описывающих рассчитанные орбиты, в которых Брендон совсем не разбирался. В завершение своего письма Витторио Скало просил прислать ему все измерения этой кометы, если они у кого-то были, и продолжить делать это в дальнейшем, пока непонятная ситуация не разрешится. Брендон снял ноги со стола и еще раз перечитал письмо. Его натренированное шестое чувство подсказывало, что профессор Скало, возможно, сам того не понимая, выпустил из рук настоящую золотую рыбку. Это не походило на новость-однодневку о каком-то новом опасном астероиде, несущемся к Земле, – к этому все уже давно привыкли. То, что нашел Скало, было информацией совсем другого порядка. Взглянув на часы, Брендон нажал кнопку громкой связи и уведомил своего секретаря о переносе совещания на час. А сейчас ему нужно было действовать. Быстро, но мягко, чтобы не спугнуть этого профессора. Пока о том, что он написал, знали всего десятки, может быть, сотня человек. В основном это обычные любители астрономии, не имеющие выхода на средства массовой информации. Однако Флетчер не мог утверждать, что среди тех, кто сегодня утром открыл это письмо, не было человека, подобного ему – паука, развесившего свою обширную паутину, в которую попалась отличная сочная муха. Брендон встал из-за стола и подошел к огромному окну. Дождь усилился. Серая пелена окутала город. По стеклу медленно стекал дождь, мощные порывы ветра, которого не было слышно, причудливо меняли синхронное движение множества капель. Стоит ли сразу представиться журналистом или это может спугнуть ученого? Нужно было срочно собрать о нем информацию, и собирать ее нужно самому. На карту поставлена сенсация, которая на этот раз может оказаться настоящей правдой. Хотя не исключено, что это лишь разыгравшееся воображение, попытка выдать желаемое за действительное. Всего лишь ошибка человека, ведь Флетчер даже ничего толком не знал об ученом, написавшем письмо. Но натренированный нюх, который редко подводил Брендона, говорил, что это будет настоящая бомба. * * * 1 сентября 2023 года, 11:00 UTC-4, расстояние до кометы: 1.450 а. е. В дверь коротко постучали. Джастин Донован, сидящий за большим монитором, повернул голову в сторону двери. Она резко открылась, и в комнату вошли двое высоких мужчины, одетых официально, в темно-серые костюмы. Джастин ждал их. Это была его первая неделя на новом рабочем месте в Гарварде. Вся эта свистопляска с кометой как-то сама собой склонила его к переезду. Гонки по горам на Мустанге он сменил на неспешную пешую прогулку до работы, благо жил он всего в двух кварталах. Теперь Донован стал полноправным сотрудником Центра малых планет и одним из тех немногих в этом здании, кто был посвящен в тайну кометы Ковалева-Тереховой. Вчера ему позвонили и попросили о встрече. Причем было сказано, что дело безотлагательное и лучше его обсудить лично, тет-а-тет. Джастин поймал себя на мысли, что никогда бы не заподозрил этих двух мужчин в работе на спецслужбы. Его подсознательный стереотип говорил, что такие люди носят непроницаемые маски, а глаза их холодны как лед. Перед ним же стояли два открытых и улыбающихся человека. Хотя, возможно, это тоже была лишь маска? Донован встал из-за стола. – Доброе утро! Проходите, я вас как раз жду. Присаживайтесь. К сожалению, не могу вам предложить ни чая, ни кофе – только обживаюсь в этом пустом кабинете. Прежде чем сесть, первый из вошедших представился и полностью проигнорировал его дежурные извинения. Похоже, они и вправду агенты, и его стереотип был не так далек от истины, подумал про себя Джастин и ухмыльнулся. – Доктор Донован, я агент Фитч, а это, – он сделал небольшой шаг в сторону, – агент Петерсен. – Второй из вошедших, который был явно моложе, на вид ему было лет тридцать пять, коротко кивнул. – Мы представляем Агентство национальной безопасности. – Донован кивнул в ответ, и лишь тогда оба гостя сели за длинный стол, стоящий в центре полупустого кабинета. Джастин сел с другой стороны. – Не буду отнимать у вас время, так что сразу перейду к делу. Доктор Донован, нам нужна ваша консультация. Мы с агентом Петерсеном входим в группу, работающую по известной вам теме. Несколько дней назад… – дверь кабинета без стука открылась, и в ней показалось молоденькое личико девушки, которая, увидев Джастина в окружении незнакомых мужчин, смутилась. – Памела, я занят, зайди, пожалуйста, через час и скажи всем, чтобы меня этот час не беспокоили. Хорошо? Девушка еще гуще покраснела и неопределенно выдавила из себя: – Здравствуйте. Хорошо, – дверь поспешно закрылась. – Прошу прощения, это наш вездесущий аспирант-экстраверт. К удивлению Джастина, агенты даже немного усмехнулись, и Фитч продолжил. – Несколько дней назад нами было обнаружено многократное использование защищаемого слова-маяка, вот тексты перехваченных электронных сообщений. Фитч протянул Доновану планшет. На экране с виду обычного почтового клиента отображалась цепочка писем от некоего Брендона Флетчера к Витторио Скало, фамилия которого Джастину была, кажется, знакома. – Это личная переписка? – как-то машинально и наивно спросил он. – Это неважно. Важно лишь содержание. Пожалуйста, ознакомьтесь. Глаза Донована побежали по тексту писем. Флетчер спрашивал профессора Скало про его сообщение в кометной рассылке, процитированное здесь же. Джастин тоже был подписан на эту группу, но уже давно перестал ее читать, и большая часть писем стала попадать в спам. По большому счету это была группа общения астрономов-любителей, хотя иногда в дискуссиях участвовали и профессионалы. Прочитав цитату исходного сообщения, Донован встал из-за стола, взял свой ноутбук, вернулся обратно и стал что-то быстро набирать на клавиатуре. Агенты молча следили за ним. – Да, поразительно точный расчет даже по той малой дуге, что у него была. Близко к тому, что есть в действительности. Я вспомнил эту фамилию – Витторио Скало долго занимался вопросами прикладной небесной механики в Лаборатории реактивного движения в Пасадине. – Да, мы это знаем. То есть он сам, не имея всех тех данных, которые имеете вы, рассчитал такую точную орбиту? – спросил Фитч. – В целом – да. Не точно, но близко. По его решению видно, что комета пройдет где-то недалеко от Земли. То есть он достаточно достоверно установил этот факт, но нет конкретики, правда ее пока нет и у нас, в меньшей степени, конечно. – Донован спешно поправился. – Хорошо, понятно. Прочтите, пожалуйста, все письма. Глаза Джастина снова побежали по строчкам текста. Ему все еще было очень неудобно и неловко – он читал чужую переписку не известных ему людей. Не покидало чувство, что он как будто подсматривает в чужие окна. Джастин подумал о том, что скорее всего, эти же милые, улыбающееся ему люди держат под контролем и его самого. От этой мысли стало еще больше не по себе, Донован попытался абстрагироваться от нее и снова вернулся к содержанию переписки. Было ясно, что сам мистер Флетчер точно не ученый и, скорее всего, даже не любитель астрономии. Об этом говорили явные пробелы в знаниях и термины, которые он использовал. Всего было пять писем – три от Флетчера к Скало и два кратких ответа. Мужчина явно, хотя и аккуратно, пытался подвести пожилого профессора к категорическим выводам, но тот, как и подобает настоящему ученому, отвечал сдержанно и взвешенно, не торопясь с «горячими» и безапелляционными заключениями, чего, по-видимому, так ждал его собеседник. – Флетчер – журналист? Фитч кивнул. – Да, более того, он одна из самых жирных акул желтой прессы Британии. – Фитча не удивила такая точная догадка Донована. – Не гнушается чернухи и, скорее всего, на такую сенсацию вполне будет готов обменять свою мать. Тем более, как мы поняли, в последнее время дела у него идут не ахти. Он проиграл много судебных тяжб и постепенно уходит с главной сцены. А это, – Фитч постучал пальцем по экрану планшета, – его шанс. То, что он лично вступил в переписку, не доверив эту тему своим помощникам, говорит о том, что он считает ее сверхперспективной и не хочет ни с кем делиться. – Профессор Донован, – впервые в ходе беседы раздался тихий убаюкивающий голос агента Петерсена, от неожиданности Джастин даже непроизвольно вздрогнул, – и все же нам нужна ваша консультация. Как вы считаете, с теми данными, что сейчас есть на руках у Флетчера, сможет ли он провести серьезную, – он немного замялся, явно подбирая слово, – информационную кампанию? Стоит ли нам этого опасаться? Джастин, не сводя взгляда с потухшего экрана планшета, в правой руке непрерывно вертел карандаш. Это была его привычка. Всегда, когда он о чем-то размышлял, то крутил что-то в руках, это могли быть ручка, чужая зажигалка, так как он сам не курил, или телефон. Это машинальное действие помогало, а может ему всего лишь так казалось, четко структурировать свои мысли. Донован остановил карандаш и поднял глаза на Петерсена. – Мне кажется, что профессор Скало, скорее всего невольно, выпустил джина из бутылки. Безусловно, начатая нами игра не могла продолжаться долго. Даже если бы письмо Скало не прочел Флетчер, то рано или поздно, я думаю, в течение максимум пары месяцев, пазл начал бы сходиться у многих. Поползли бы слухи и домыслы, но к тому времени и мы уже должны были определиться с ответом на главный вопрос – будет ли столкновение или, если говорить прямо – грозит ли населению Земли серьезная опасность? Но случилось то, что случилось. Я думаю, если Скало согласится на развитие этой темы и возьмет на себя роль своеобразного научного консультанта, к чему его мягко и подталкивает Флетчер, то они смогут сотворить настоящую информационную сенсацию. У него есть имя, и это его тема, он уважаемый ученый, долго работавший в НАСА, а это многое значит для публики. Но даже если Скало откажется в этом участвовать, то Флетчер не уберет эту тему и расчеты Скало в стол. Конечно, скорее всего ему будут нужны дополнительные подтверждающие данные, подробности, детали, чтобы выстрелить по-настоящему, один раз, но в яблочко. А на это понадобится время и новые контакты, которые еще нужно отыскать. – Понятно, это мы и хотели услышать. Для нас сейчас главное – время. Если Флетчер не соберет свой материал до официального заявления, то мы будем считать нашу задачу выполненной. – Фитч протянул руку и взял со стола свой планшет, убрав его обратно в сумку. Оба агента встали из-за стола. – Доктор Донован, большое спасибо за консультацию. – Фитч пожал руку тоже вставшему из-за стола Джастину. – Спасибо. – Петерсен, вслед за Фитчем, также пожал руку. – Всегда пожалуйста. Я очень надеюсь, что совсем скоро мы все же сможем достоверно подтвердить или же опровергнуть угрозу. И даже если подтвердится худший прогноз, об этом должны заявить профессионалы и официальные власти. Главное – не допустить паники, это самое страшное, как мне видится. – Безусловно. Провожать нас не стоит. Еще раз спасибо за ваше время. – Фитч кивнул, развернулся и направился к выходу. Петерсен пошел за ним, прикрыв за собой дверь. В пустынном длинном коридоре разносилось звонкое эхо удаляющихся шагов. – Вылетай в Неаполь, местная полиция будет уведомлена о твоем приезде. Нужно как можно скорее встретиться со Скало и убедить его тихо уйти в сторону. – Флетчер летит утренним рейсом в воскресенье? – Да. Скало должен, – он сделал ударение на этом слове, – отказаться от работы с ним и предоставления ему какой-либо информации. У тебя карт-бланш. Личные дела обоих уже подготовлены. * * * 3 сентября 2023 года, 10:40 UTC+2, расстояние до кометы: 1.433 а. е. Казалось, это была другая планета. Когда Флетчер вышел из самолета, его окутал сухой зной итальянского лета. Уже наступившая календарная осень еще не скоро войдет в свои права здесь, на неаполитанской Ривьере. А Лондон, как обычно, провожал журналиста под мерный шум дождя, который шел, почти не переставая, уже вторую неделю. На летном поле ощущался соленый запах моря и авиационного керосина. Брендон остановился перед перронным автобусом, достал из кожаной дорожной сумки дорогие солнцезащитные очки и подставил лицо палящему солнцу. Ему хотелось аккумулировать эту энергию, запасти ее впрок, и уже вечером увезти обратно в свое туманное царство на берегу Темзы. У него было всего несколько часов, чтобы лично переговорить с профессором Витторио Скало и убедить его в том, что та информация, которой он обладает, должна непременно стать достоянием общественности. Про личные интересы Брендон, конечно, решил умолчать. В четверг он написал письмо, сказав профессору, что в выходные по рабочим делам будет в Риме, и ему совсем не составит труда сесть на Красную стрелу и уже через пару часов быть в Неаполе. Скало любезно согласился его принять. Офицер паспортного контроля вернул журналисту паспорт и открыл дверь, Флетчер улыбнулся – сегодня у него было чертовски хорошее настроение! От аэропорта до дома профессора было немногим больше получаса езды, а утро воскресного дня не предвещало дорожных затруднений. Брендон вышел на парковку и направился к стоянке такси. Вокруг сновали толпы людей – туристический сезон был в разгаре. Ожидающие своего трансфера прятались от палящего солнца в тени высоких пиний. Флетчер любил водить машину и часто в командировках предпочитал брать прокатный автомобиль, но не в этот раз. Он сел на заднее сиденье небольшого белого такси, которое начало протискиваться к выезду из аэропорта. Витторио встал рано даже по своим меркам. В эти выходные он не наблюдал, так как большую часть неба заслоняла дымка, к тому же подсвеченная полной Луной. А еще сегодня он ждал гостя. В его душе было двоякое чувство: с одной стороны, ему было приятно внимание такого известного журналиста, тем более журналиста, с детства увлеченного астрономией. С другой же стороны его пугало пусть мягкое, но все же явное психологическое давление. Мистер Флетчер, конечно, завуалированно, перемежая разговор хвалебными эпитетами и красивыми, но пустыми словами, явно склонял Витторио к сотрудничеству. Скало не имел опыта общения с подобными людьми – всю жизнь он был темной лошадкой, хорошим, но абсолютно неизвестным ученым, всегда остававшимся в тени. Он делал свое дело и делал его хорошо, за что его ценили и уважали коллеги-ученые. Флетчер же предлагал популярность и благую цель – рассказать всем о том, что скрывают от простых смертных решением политиков. Профессор был уверен в своих расчетах: после того письма он получил около двух десятков новых измерений, присланных ему лично наблюдателями со всего мира. Обработав их, Витторио еще больше укрепился в своих выводах. Но даже если он прав, нужна ли ему самому такая огласка и публичность? Если он согласится, то дороги назад уже не будет, и его жизнь изменится, возможно навсегда. Именно это его страшило и лишало сна. Когда Скало уже собирался выйти из дома, сесть в машину и спуститься вниз за свежеиспеченной ароматной бабой и зепполе, в дверь позвонили. Он взглянул на часы – было начало десятого. Флетчер что-то напутал со временем? Витторио подошел к двери и приоткрыл ее, не став снимать тонкую металлическую цепочку. На пороге стояли трое мужчин, один из которых был одет в полицейскую форму. Витторио, конечно же, сразу узнал этого немного грузного человека – это был начальник местной муниципальной полиции. Он часто видел его в городке, а ранней весной принимал у себя дома, когда полиция проводила рейд по поиску незаконных мигрантов в заброшенных домах, которых здесь было немало. Витторио жил уединенно, поэтому лейтенант любезно оставил ему свою визитку, которую, при должном желании, еще можно было постараться отыскать в ворохе различных бумаг. Он и заговорил первым. – Доктор Скало, прошу прощения за столь ранний и неожиданный визит, но обстоятельства требуют, – фраза показалась Витторио незаконченной. – Это комиссар Кабрини, из комиссариата Неаполя с коллегой, у них к вам несколько вопросов. Волноваться не нужно, это просто формальность, – казалось, что тучный лейтенант, по лицу которого стекала струйка пота, чувствовал себя не в своей тарелке и хотел поскорее покинуть это место. Второй мужчина достал из внутреннего кармана своего пиджака удостоверение офицера полиции и протянул его Витторио. – Доброе утро, сеньор Скало, вы позволите нам с коллегой войти? – Да, да, конечно, проходите… – Витторио был немного растерян и даже не взглянул на протянутое ему удостоверение. – Проходите. – Еще раз машинально повторил он, сняв цепочку и широко распахнув дверь. – Лейтенант, большое спасибо за то, что представили нас. Вы свободны. – Немолодой полицейский, насколько мог, вытянулся по струнке и неуклюже отдал воинское приветствие. Такси уже въехало в предместья Неаполя, двигаясь на восток. Флетчер смотрел по сторонам. На этой земле он был только раз, когда, приехав из Рима, посетил Помпеи и амфитеатр древней Капуи, где когда-то давным-давно выступал сам Спартак, и где он начал свое легендарное восстание. Эта история была одной из самых любимых в его детстве. Сейчас он сам хотел разжечь новое восстание свободы слова над диктатом политиков. Это был всего лишь лозунг для наивной общественности, а для него самого просто работой. Чем жарче будет пламя, тем больше огласки и известности он получит, а значит, как бы это ни звучало банально, тем серьезнее пополнится его банковский счет. Машина свернула с шоссе и выехала на узкие улочки Авеллы. Путь лежал через весь городок на север, поднимаясь по склону хребта. Дома закончились, а дорога сузилась настолько, что по ней мог с трудом проехать даже один автомобиль. Слева и справа, насколько хватало взгляда, тянулись бескрайние полосы виноградников, а вдали виднелись руины когда-то величественного замка, от которого безжалостное время оставило лишь часть стены да высокую круглую башню, возвышающуюся над окрестностями, как давно забытый на посту часовой. Брендон взглянул на часы: было без четверти двенадцать – он был пунктуален как настоящий английский джентльмен. Уже через пять минут такси остановилось у небольшого приземистого домика. Витторио прошел в гостиную и жестом предложил своим гостям присесть за стол. Молчаливый и загадочный гость, имя которого он еще не знал, воспользовался предложением, но комиссар остался стоять.