– Дорогой Луиджи, я думаю, что все формальности соблюдены, вы сопроводили меня и представили нашему доброму хозяину. Я прошу вас дать нам время поговорить тет-а-тет. – Хорошо, я посижу в саду, – он развернулся и вышел в дверь. Витторио показалось, что при всей сдержанности внутри у офицера полиции клокочет небольшой Везувий. Мистер Икс, сидящий перед Витторио, продолжал молчать, выдерживая поистине театральную паузу, пока комиссар не закрыл за собой дверь. – Любезный профессор Скало, я еще раз прошу у вас прощения за столь неожиданное вторжение, но в этом виноваты вы сами. Позвольте представиться – Харви Петерсен, Агентство национальной безопасности Соединенных Штатов. Вот мои документы. – Он протянул Витторио удостоверение. Профессор не понимал, на что ему следует смотреть и что необходимо проверить, ведь такой документ он видел впервые. С тем же успехом ему могли показать все что угодно, только что слепленное в любом графическом редакторе. Вероятно, именно поэтому незнакомец и приехал в сопровождении сотрудников полиции Италии, которые косвенно удостоверяли его личность. Они были его проводниками и гарантией того, что это не розыгрыш или какой-то хитроумный вид мошенничества. – Как я понимаю, мое имя вы знаете… – Да, по сути, я знаю все. Витторио была не совсем по душе немного нагловатая манера общения Петерсена, однако он был, пусть и незваным, но все же гостем. – Может быть, кофе? – Да, пожалуйста, если вас не затруднит. Дорога меня порядком измотала. Витторио встал из-за стола и прошел в приоткрытую дверь, ведущую на кухню, откуда раздался скрипучий звук открываемой дверцы шкафа и звон доставаемых с полки чашек. – Профессор, – от неожиданности Витторио чуть не выронил из рук маленькую ручную кофемолку. Он обернулся на голос. Петерсен стоял в дверном проеме. – Вы знакомы с неким Брендоном Флетчером? – спокойно, смотря прямо в глаза Витторио, спросил агент. Профессор медленно поставил кофемолку на столешницу, повернулся к Петерсену и сложил руки на груди. – Допустим, знаком. – Он помолчал несколько секунд. – По переписке. Как я понимаю, вы читаете переписку не только русских и китайцев, но и всех подряд? – Профессор, – с небольшим налетом укоризны начал Петерсен, – давайте оставим политику. Сюда меня привела не она. Вы знаете, кто этот человек? – Да, несомненно. Он журналист. – Скало старался держаться поувереннее. – В целом – верно. А что он за журналист, вас не заинтересовало? – Нет, он задал мне вопросы – я на них ответил, не более того. – Не более того… – Петерсен усмехнулся. – Ну, раз кофе, как я понимаю, отменяется, давайте вернемся в гостиную. Витторио не стал возражать. Про себя он решил быть с этим самодовольным человеком построже. Он, конечно, не будет грубить, но и изображать, что его общество ему приятно, тоже не станет. Они молча вернулись на свои места. – Хорошо. – Петерсен взял в руки небольшой портфель, стоявший у его стула, и достал из него пластиковую папку. – Вот смотрите, это лишь некоторые из заголовков, вышедших из-под его, так сказать, пера. Посмотрите, прошу вас. – Он протянул папку профессору, но тот так и остался сидеть, скрестив руки на груди. – Ну, как скажете… – Агент снова вернул папку в портфель. – Я знаю, что этот человек будет здесь через несколько часов. А что за спешка привела его сюда? – Это личное дело, он находится в Италии по своим делам и заедет ко мне из Рима. – Профессор, – Петерсен снова полез в портфель и достал несколько листов бумаги, – смотрите, этот человек летит к вам напрямую из Лондона. Вот копии его билетов. Вас не смущает то, что он уже обманывает вас в мелочах? Я не буду ходить вокруг да около. У меня мало времени, так что давайте начистоту. Этот человек едет сюда убедить вас помочь ему. Вам он будет говорить о свободе и праве всего населения Земли знать то, что уже узнали вы. Кстати, передаю вам большой привет и восхищение от американских коллег. Они были поражены вашими расчетами, с учетом того, что вы не имели всех данных, которыми обладают они. – Глаза Витторио блеснули. Петерсен понял, что ему удалось растормошить собеседника. – Видите, я говорю с вами искренне, открыв даже то, на что не имел права. И эта тайна не только тайна моей страны, в нее посвящены ученые из разных стран, в том числе и из России. Их задача получить максимально точный ответ – опасна комета или нет? А наша задача – не дать этой информации распространиться до того момента, когда вы, ученые, решите свою задачу. Задача Флетчера проста – взорвать информационную бомбу и заработать на этом, причем как в прямом, так и в переносном смысле. Скало опустил руки и упер их в подушку кресла. Петерсен был неплохим психологом, это была часть его профессии. Он точно по различным нюансам поведения собеседника подмечал мельчайшие изменения в его настроении. Пора было усиливать натиск. – Профессор, у нас нет планов скрыть результаты расчетов, если они покажут, что всем нам грозит опасность. Мы лишь хотим по возможности избежать хаоса и паники. Я уверен, что когда вы сами выпустили этого джинна из бутылки, то сделали это непреднамеренно и необдуманно. Вы не думали и не думаете о том, что все планы вашего будущего гостя могут, к примеру, привести к новым массовым самоубийствам, перед которыми и «Небесные врата», и «Храм солнца», и трагедия в Уганде покажутся лишь незначительными происшествиями. На улицах воцарится хаос, который придет и в ваш уютный дом. Сколько людей может погибнуть, даже если комета пролетит мимо? Вы же понимаете и знаете, что точного ответа пока нет ни у кого. Так зачем же нам поджигать бочку с порохом, на которой мы все вместе сидим? Витторио молчал. Он смотрел в наполовину зашторенное окно. Петерсен выжидал и не торопил его. Тишину нарушало лишь мерное тиканье секундой стрелки старых механических настенных часов. Через некоторое время старый профессор посмотрел в лицо своего собеседника и тихо произнес: – Что мне делать? * * * 3 сентября 2023 года, 11:50 UTC+2, расстояние до кометы: 1.432 а. е. Флетчер не был ни сыщиком, ни частным детективом, но по роду своей безусловно успешной деятельности он обладал цепкой натренированной внимательностью к деталям и незаурядными врожденными аналитическими способностями. Он часто ловил себя на мысли, что постоянно пытается проанализировать какие-то простые бытовые вещи, на которые обычный человек даже не обратит никакого внимания. Это стало его привычкой, и лишь спустя годы он узнал, что у этого есть свое название – апофения. Вот и сейчас, выйдя из такси, остановившегося около небольшого домика, затерянного на склоне зеленого хребта среди виноградников, Брендон заметил странную вещь – рядом с тем местом, где водитель высадил журналиста, на грунтовой дорожке были отчетливо видны совсем свежие следы еще одной машины. Один автомобиль, по-видимому, машина хозяина, стоял под навесом у левой стены дома. Брендон смотрел вслед уезжающему такси и размышлял об этих загадочных следах. Кто-то, по всей видимости, уже посещал любезного профессора этим утром, но кто? Из задумчивости его вывел звук открывающейся двери и голос Витторио Скало: – Мистер Флетчер, я так и понял, что это приехали вы, прошу вас, проходите в дом. Вы пунктуальны как настоящий джентльмен! – пожилой профессор стоял в дверях. Флетчер обернулся и надел на лицо одну из своих обворожительных масок. – Дорогой профессор! Я рад вас видеть в добром здравии и прекрасном настроении! – Флетчер вошел в дом. – Прошу вас, проходите прямо, в гостиную. Сейчас будет кофе или может быть моего собственного вина? – О, для вина все-таки еще рано, я бы с удовольствием выпил крепкий кофе. Флетчер уселся в кресло, где еще несколько часов назад, перед ранним нежданным гостем сидел сам профессор. Скало чем-то гремел на кухне. Брендон огляделся. Гостиная была оформлена в темных тонах, беспорядок указывал на то, что профессор живет один. Он знал, что его жена умерла, и у них не было детей. Взгляд Флетчера упал на один из стульев гостиного гарнитура – он стоял у стола, но был развернут к креслу, в котором сейчас сидел журналист. Брендон немного нахмурился. Кто-то здесь определенно был. Сосед, заехавший по каким-то делам воскресным утром? Скало вернулся с небольшим металлическим подносом в руках, на котором расположились две чашки с блюдцами и кофейник, закрытые не очень свежим белым полотенцем. Флетчер терпеть не мог кофе, но он решил играть свою роль до конца и максимально расположить к себе этого наивного старика. – Прошу за стол! – профессор подождал, пока гость пересядет, а затем и сам сел на выдвинутый стул. – Вы знаете, в Риме совсем не умеют готовить хороший кофе! Не замечали? Такого кофе, как в Неаполе, вы не найдете во всей Италии. Прошу вас. – Витторио снял полотенце и взял в руки «Моку», налив горячий и потрясающе ароматный кофе сначала гостю, а потом и себе. – Вот сахар. К сожалению, не успел спуститься вниз за свежей выпечкой. – Спасибо, я уже много лет пью чай и кофе без сахара. – Брендон сделал глоток. «Не успел спуститься вниз» – пазл в голове Флетчера начал постепенно складываться. Следы машины, стул – этим утром здесь определенно случилось что-то непредвиденное. – Профессор, ваш кофе без преувеличения чудесен. Вы правы, в Риме я не встречал ничего подобного. Спасибо, но давайте, если позволите, перейдем к теме нашей встречи. К сожалению, при всем моем желании погостить в таком прекрасном и уютном месте подольше, я очень ограничен по времени. – Конечно-конечно, что вас интересует? Флетчер сделал еще один глоток обжигающего кофе и пристально посмотрел на собеседника. – Точная и проверенная информация. Правдивая информация, если хотите. Как мы и говорили в переписке. У вас есть расчеты, у меня есть возможность дать им широкую огласку. – Мистер Флетчер, как я вам уже говорил, мои расчеты лишь качественные. Я не буду вдаваться в технические подробности, но я не могу подписаться под тем, чего хотите вы. – Профессор, но вы же прекрасно видите, что кто-то, я имею в виду официальные власти, явно пытается что-то скрыть от всех нас? Факт сокрытия информации вами же не опровергается? – Нет, не опровергается. – Скало коротко кивнул и потупил глаза. – Вас не смущает то, что кто-то сделал правду своей личной собственностью? Меня это волнует, я хочу знать правду, какой бы она ни была. – Дорогой Брендон, я могу вас так называть? – Флетчер кивнул. Его маска, как он ни старался, постепенно начинала сползать с лица. Ему все сложнее удавалось справляться с раздражением. Этот старый негодяй был уже готов ему помочь, но теперь его приходится обрабатывать по второму кругу. – Поймите, хоть я и не врач, но считаю, что мы все должны действовать по принципу «не навреди». Скрывать и монополизировать правду нельзя, тут вы абсолютно правы. Но мы пока и не знаем всей правды. Я хочу верить, что сокрытие информации, которое я обнаружил, связано с этим и только с этим. Флетчер сидел молча. Он раздумывал, не пора ли нажать на собеседника или пока продолжить попытки продавить его «мягкой силой». – Профессор, я все же вас не понимаю. Я не собираюсь писать ложь. Как раз ложь и преступление – это скрывать факты, которые известны вам. То, что эта проклятая комета пройдет вблизи Земли – это факт? – Скало утвердительно кивнул. – Тогда почему бы об этом не написать? Привести те данные, что сейчас есть у вас? Если окажется, что комета пролетит мимо, то мы с вами обязательно выпьем вашего чудесного вина за наше всеобщее спасение и помашем ей вслед. – Брендон, я не могу и не желаю в этом участвовать. Я уже пожилой человек и не хочу быть втянутым в скандалы. Вы понимаете? «Я не могу» – вот она, ключевая фраза. Не зря он подсознательно поставил ее на первое место. Сегодня здесь был тот, кто это запретил. Все встало на свои места. Старого чудака запугали или хорошенько промыли ему мозги. Причем этот человек, кем бы он ни был, даже не пытался скрыть своего присутствия. Брендон был уверен, что подобные люди не могли допустить такой просчет по банальному недосмотру или неопытности. Возможно, это был завуалированный сигнал ему самому. Брендон решил пойти ва-банк, после чего, возможно, Скало просто выставит его за дверь. – Профессор, вы понимаете, что я не отступлю. У меня есть ваши данные, вы их опубликовали сами, не я их придумал. Я могу опубликовать нашу переписку и сказать, что в последний момент вы просто чего-то испугались и пошли на попятную. Вы встали на сторону диктата тех, кто скрывает от нас правду. И вы, профессор, становитесь их соучастником. Это вы понимаете? Витторио молчал. Он не был оратором. Выступления перед публикой всегда давались ему тяжело. Его удел – сидеть в теплом и уютном кабинете, в окружении своих черновиков и книг. Сегодня один за другим его посетили два стоящих друг друга оратора, и каждый говорил в целом верные слова. Да, он не был трибуном, но за прожитые годы стал неплохо разбираться в людях. Петерсен показался ему хоть и немного самовлюбленным типом, но все же искренним. Флетчер был поначалу мил, но его вторая, намного менее привлекательная сущность, то и дело проглядывала наружу. Пока маска не была окончательно сброшена. Что же, пора было заканчивать весь этот спектакль. – Брендон, я высказал вам свою позицию. Я обдумал ее, и мне кажется, что это вы, к сожалению, перепутали стороны добра и зла. Я не думаю, что вы так уж печетесь о мифической свободе. По-видимому, вы отличный журналист, и я не могу вас винить, это ваша работа, но не просите меня в этом участвовать. – Витторио встал из-за стола, поставил свою пустую чашку на поднос и понес его на кухню, давая понять, что их встреча подошла к концу. Флетчер пытался подавить желание высказать что-то нелицеприятное этому глупцу, хотя у него внутри все клокотало. Он достал телефон, чтобы вызвать такси. Скало делал вид, что чем-то занят на кухне и не торопился возвращаться в гостиную. Он сделал свой выбор – Флетчеру придется обойтись без него. Брендон встал из-за стола, выдавил из себя «спасибо за кофе» и направился к двери. За ней все так же светило солнце, которое уже не могло поднять его настроение. Ставка не сработала. Журналист взглянул на телефон – до прибытия такси оставалось еще восемь минут. Решив не задерживаться возле этого дома, Флетчер пошел вниз, к развилке дорог. Витторио услышал, как громыхнула входная дверь, да так, что задрожали любимые фарфоровые статуэтки его жены, стоящие на полке в гостиной. Профессор вышел из кухни и подошел к окну, аккуратно отодвинув штору. Флетчер удалялся размашистой походкой разъяренного, едва сдерживающего себя человека. Выбор был сделан, и Витторио в очередной раз пожалел, что пусть и невольно, но все же впутался в эту историю. Кем он предстанет в ней – героем или подлецом? Но еще больше его занимали мысли о том, что же все-таки произойдет шестнадцатого января будущего года? Когда Флетчер скрылся из вида, профессор снова зашторил окно и пошел в свой кабинет. По дороге Брендону попадались небольшие камни, которые он, как заправский футболист, ударом ноги запускал в стройные ряды виноградника, поднимая с иссушенной грунтовой дороги султанчики пыли. Его ставка не сработала, и как бы он ни храбрился, а без поддержки профессора ему будет туго. Бить нужно было наверняка, но у него пока не хватало данных. Опубликовать все сейчас было бы ошибкой – собранная им информация все еще была сырой и неполной. Был велик риск фальстарта, а это могло запросто загубить все дело на корню. Брендон спускался все ниже. Когда он обернулся, профессорский домик уже пропал из виду. Мозг журналиста работал с утроенной силой. Он перебирал различные варианты: имеющиеся у него связи и пути добычи сведений, в том числе и не совсем законные. За этими раздумьями он вышел на небольшой перекресток и увидел, что слева по дороге, поднимая густое облако пыли, приближается его такси. Он сложил руки в замок и закинул голову назад. Флетчер чувствовал, как в висках стучит кровь. Так он простоял какое-то время, пока не понял, что такси уже рядом, и водитель с удивлением разглядывает странного пассажира. Но это было абсолютно неважно: когда Брендон Флетчер сел в машину, то уже знал, что будет делать дальше. * * * 4 сентября 2023 года, 12:10 UTC+7, расстояние до кометы: 1.424 а. е. Самолет мягко коснулся посадочной полосы, окутав колеса шасси небольшими облачками белого дыма, и начал торможение. Сергей впервые за два долгих, как целая жизнь, месяца возвращался в горы Алтая. Наверно, это время года было для него самым любимым. Днем все еще достаточно тепло, хотя кое-где в горах уже начинал выпадать новый чистый снег, но главное – это сумасшедшее буйство красок! Желто-зеленые бескрайние леса и прекрасная бирюзовая Катунь, уже очистившаяся от мутных вод тающих летом ледников. Ковалев был рад вернуться еще и потому, что ужасно устал от этой новой для себя жизни. Остаток августа Сергей провел в командировках. Он был в Питере, но там не было Вики, потом посетил Томск. Совещания, совещания, совещания… Число людей, допущенных к информации по комете, росло. Ковалев был уверен, что совсем скоро та дамба, что пока сдерживает разрушительный поток страшной силы, неминуемо должна рухнуть. Более того, сегодня утром он получил неожиданное письмо от редактора одной из лондонских газет, который интересовался данными о комете. Это было странно. Чем такого далекого от астрономии человека могла заинтересовать именно эта комета? Подумав, Сергей не стал отвечать, решив просто проигнорировать полученное им письмо. И сейчас, пока у него было несколько свободных часов, он раздумывал, стоит ли сообщить об этом письме Голованову? Самолет наконец-то остановился, впереди у него была долгожданная встреча с Викой. Ковалев думал, как аккуратно сделать так, чтобы им удалось поговорить наедине. Конечно, они созванивались и списывалась достаточно часто, но на все вопросы Вики о комете Сергей отшучивался, переводил тему разговора или просто молчал. Всем им было строго запрещено обсуждать закрытую тему по открытым каналам связи. Он подчинился, а Вика все хуже скрывала свое раздражение от сложившейся ситуации. Им было необходимо выслушать друг друга, выговориться, выпустить пар. Иначе этот котел мог в любую минуту взорваться, разлетевшись на мелкие куски, которые потом будет так трудно собрать. Сергей спускался по трапу, щурясь от теплого и ласкового осеннего солнца. Вадим ждал его внизу. – Ну, как обычно, я за багажом? – Смотри сам, можем вместе получить. – Сергей неопределенно пожал плечами. – Да нет, бессмысленно, не будем тратить время, а то к ужину не успеем. – Вадим заулыбался. – А ты пока лучше с Николаем Дмитриевичем переговори, что там нас на горе ждет. – Хорошо, как скажешь. – Сергей внутренне был рад предложению напарника, который, возможно, понимал все намного лучше, чем думал Ковалев.