25 октября 2023 года, 09:10 UTC+2, расстояние до кометы: 1.402 а. е. Джастин Донован стоял перед широким зеркалом в ванной комнате своего номера и неуклюжими торопливыми движениями пытался завязать никак не поддающийся галстук. Меньше, чем через час начнется пленарное заседание, открывающее конференцию, а ему еще предстояло преодолеть пешком целый квартал, более походящий сейчас на поле боя, да еще пройти регистрацию, на которую он не успел вчера. Немного успокаивало то, что его выступление будет четвертым по счету, так что на него-то он точно успеет. Пальцы путались, занимаясь непривычным для них делом, и Джастин сыпал ругательствами. Наконец-то все было готово, он схватил свой рюкзак и выбежал из номера. Сергей шел к конгресс-центру. Из-за огромного интереса к конференции, организаторами было принято решение о переносе ее проведения в самое вместительное здание, к тому же находящееся в непосредственной близости от офиса Организации Объединенных Наций. Этот район, ставший на время пешеходной зоной, как и сам «город ООН» по другую сторону Дуная, был оцеплен полицией. Внутрь можно было попасть только по пропускам, спискам или журналистской аккредитации. Прилегающие улицы были запружены протестующими разной направленности, между которыми то и дело начинались стычки, грозящие перерасти в массовые беспорядки. От гостиницы, куда поселили участников конференции, вел коридор безопасности, огражденный металлическим забором и охраняемый сотрудниками полиции, сдерживающими напирающую толпу, из которой то и дело летели угрозы и проклятия. Сзади послышался звук разбившегося стекла. Сергей обернулся и увидел, как в толпу, по-видимому, в то место, откуда была брошена разбившаяся бутылка, ударила мощная струя водомета. Он ускорил шаг – до дверей конгресс-центра оставалась еще сотня метров, перед входом в него толпились журналисты из десятков стран. Сергей стал протискиваться внутрь, заправив в пиджак бейдж со своей фамилией. Кто-то схватил его за рукав, но Ковалев вырвался и проскользнул в спасительную дверь за спину охраны и полиции. Джастин выбежал из гостиницы и быстрым шагом направился к конгресс-центру. Впереди что-то явно происходило – из водомета, установленного на зарешеченном синем полицейском броневике, в толпу ударила мощная струя воды. Послышались крики. Металлические ограждения слева и справа от машины вспучились – толпа наседала изо всех сил, стараясь прорваться внутрь «зеленой зоны». Со всех сторон к месту возможного прорыва бежали полицейские. Послышались хлопки. Джастин обернулся, чтобы оценить расстояние до своего отеля и дверей конгресс-центра, и принял решение двигаться вперед. Он прижался к противоположной стене коридора безопасности, еще сильнее ускорил шаг, перейдя на спортивную ходьбу, и уже был готов бежать, когда сзади послышался гул, крики и выстрелы – толпа все же прорвала ограждение и бросилась ко все еще поливающему ее броневику. Джастин и еще несколько участников конференции, оказавшиеся возле него, переглянулись и рванули вперед. Сзади них полиция продолжала стрельбу резиновыми пулями, повсюду завыли сирены. Уже далеко позади послышались несколько глухих хлопков, но Джастин не стал оборачиваться, он несся вперед, а навстречу ему бежало полицейское подкрепление. Журналистский пул бросил своих интервьюируемых и направил камеры на то, что творилось на улице. Джастин остановился лишь тогда, когда оказался за рядом телекамер. Сзади, над головами заслонявших ему обзор людей, поднимался густой черный дым. Крики неистовой толпы то и дело нарушались резкими и сухими звуками выстрелов. Донован стоял завороженный, не веря своим глазам – все то, что он сейчас видел, происходило в центре Европы, в одной из ее главных и красивейших столиц! Перед Джастином спешно открывались двери, сотрудники полиции и охраны стали оттеснять людей с улицы внутрь здания, становясь перед входом живым щитом. В холле настороженно смотрели на то, что происходило снаружи. Возникло небольшое замешательство в работе форума, но вскоре все пришло в норму. Джастин, отдышавшись, постепенно приходил в себя. Он прошел в огромный, наполненный сотнями людей зал, где через несколько минут должно было начаться открывающее конференцию пленарное заседание. Здесь царил рабочий переполох, люди, давно не видевшие друг друга, о чем-то беседовали, обнимались, хлопали друг друга по плечам. Они были не в курсе того, что сейчас творилось за стенами конгресс-центра. Так как ему предстояло выступать, Джастин решил занять место поближе к сцене, заодно проверив у ассистентов подготовленную им презентацию. Голос из громкоговорителей уведомил о том, что конференция начинает работу, всех просят занять свои места и выключить звук мобильных телефонов. Участники начали неспешно расходиться. На сцену вышел незнакомый Доновану высокий и стройный мужчина, который, судя по всему, был представителем ООН, взявшей негласное шефство над этой внеочередной конференцией. Мужчина в строгом костюме постучал по микрофону, в зале из динамиков раздались гулкие удары. Кто-то надевал наушники синхронного перевода, последние участники занимали свои места, шум постепенно затихал. – Уважаемые коллеги, рад приветствовать всех вас на внеочередной конференции посвященной той глобальной проблеме, что сейчас стоит перед всем человечеством. Я знаю, что конференции подобные этой проводятся на регулярной основе, но впервые мы участвуем не в учениях, а, можно так выразиться, в реальных боевых действиях. Нам всем, я имею в виду все человечество, нужно ответить на эту угрозу. Просчитать и минимизировать будущий ущерб. Впервые в этой конференции участвуют не только астрономы, но все те, кто будет в ответе за наши общие скоординированные действия до и после часа Икс. К сожалению, во многом мы оказались не готовы. Наш долг извлечь из этого урок и учесть ошибки. Все происходящее казалось чем-то нереальным, фантастическим и вот сейчас наша недальновидность привела к тому, что беда может прийти в каждый дом на планете. Здесь и сейчас рождается новое понимание всей хрупкости жизни, ее беззащитности перед силами и законами космоса. Принятые на этой конференции решения и рекомендации будут обсуждаться на внеочередной ассамблее ООН, которая состоится уже в конце ноября. Мы должны совместными усилиями, оставив все распри и раздоры, заняться безопасностью нашего общего дома. Желаю успехов всем нам на этом сложном, но таком важном пути. Джастин и его коллеги поприветствовали выступление. «На внеочередной ассамблее ООН» – Донован усмехнулся, представляя себе будущую дискуссию, если она, конечно, вообще состоится. Великобритания совместно с некоторыми странами Старого света обрушилась с обвинениями на «страны-заговорщики», требуя дать международную оценку их действиям и возможным последствиям. Вместо сплочения на горизонте вовсю маячил новый тектонический раскол невиданных доселе масштабов. Когда аплодисменты смолкли, модератор конференции объявил имя следующего докладчика – Сергея Ковалева. Джастин уже давно переписывался с этим человеком, но вживую видел впервые. На сцену с противоположной стороны зала быстрым шагом поднялся стройный и высокий молодой человек в темном костюме, в руках он держал темно-синюю папку. Когда докладчик занял свое место, снова раздался голос модератора сессии: – Уважаемые коллеги, я думаю, что многие из вас уже знают о той ужасной трагедии, что произошла с нашими коллегами из России. Предлагаю почтить их память минутой молчания. Джастин ожидал этого. Он был в курсе событий, кроме того, он уже видел портреты Виктории Тереховой на футболках и плакатах. Ее трагическая смерть казалась странной и сделала из этой молодой девушки настоящий символ протестного движения. Весь зал встал и погрузился в тишину. Джастин смотрел на лицо Сергея, он представлял его моложе, по крайней мере, так показалось ему по тем фотографиям, что он видел в сети, а сейчас в зал смотрело странное восковое лицо без каких-либо эмоций. – Большое спасибо, – голос модератора нарушил тишину. – Сергей, ваше время… Докладчик говорил на русском, из которого Джастин с грехом пополам знал не более двух-трех слов. В наушниках бубнил монотонный, безынтонационный голос переводчика-синхрониста, который вгонял в тоску. Сергей Ковалев разбил свой доклад на три части, в первой из которых кратко рассказал об обсерватории и их обзорной программе, вторая часть повествовала об обстоятельствах самого открытия, опуская всю дальнейшую детективную историю, в которую он был замешан так же, как и сам Джастин. Кстати, фамилия Донована тоже звучала в докладе, когда речь зашла об уточнении орбиты новой кометы. Джастин вспомнил ту ночь, когда он напрочь забыл про свой фотоаппарат, в итоге залитый ночным дождем, но продолживший работать. В заключение получасовой речи Сергей уделил внимание своим расчетам вероятности выживания кометы при прохождении перигелия. Именно он первым поднял вопрос о возможном распаде кометного ядра на основании уточненного им предела Бортля. Сейчас Ковалев дополнил свои выводы уже с учетом определенной совсем недавно скорости вращения кометного ядра. Если эти данные были верно интерпретированы, то оно находилось вблизи зоны нестабильности и при увеличении скорости вращения сценарий его разрыва был вполне вероятен. Этот интересный вывод даже немного перекликался с тем, о чем вскоре будет говорить и сам Джастин. Доклад был действительно блестящим и отлично подготовленным. Сергей уходил со сцены под аплодисменты коллег, и на его лице промелькнула тень улыбки. Волнение постепенно уходило. Сергей чувствовал, как кровь отливает от лица. Все прошло хорошо. Это было его первое пленарное выступление на столь представительной конференции. Особым подарком была возможность выступать на родном языке. Он ничего не забыл и точно уложился в заданное время. Теперь можно было выдохнуть. На сцену пригласили докладчика, представляющего Центр малых планет, а по совместительству, человека, участвующего с Ковалевым в закрытой переписке уже на протяжении нескольких месяцев. Именно он «сделал» обычную с виду комету государственной тайной нескольких стран. Докладчик поднялся с другой стороны сцены, поприветствовал зал и отдельно Сергея, поблагодарив его за интересный доклад, но не за сделанное им открытие. Зал оценил шутку – тут и там послышались смешки. Сергей надел наушники, но вскоре снял их, предпочитая слушать докладчика вживую. Джастин Донован рассказал о той ночи, когда он понял, что русские открыли не просто еще одну комету… Он коснулся темы засекречивания информации, пояснив, что принятие такого решения было не за учеными, а за политиками. Большая часть доклада была посвящена определению и уточнению орбиты кометы, изучению влияния негравитационных сил на ее движение и результатам самых последних расчетов сближения и столкновения с Землей, если, конечно, комета все же переживет встречу с Солнцем. Напоследок Донован припас еще не опубликованные данные. Он проделал кропотливую работу по сведению воедино тысяч измерений блеска кометы, которые приходили в Центр. Эти оценки были получены разными телескопами с разной приемной аппаратурой, с фильтрами и без. На первый взгляд график, показанный Джастином, представлял собой просто кашу из разрозненных точек. Но имея такую плотную выборку, уже можно было положиться на статистические методы. В итоге, пройдя через последовательность математических фильтров, график изменения блеска был «спрессован» в достаточно тонкую кривую, шириной менее двух десятых звездной величины. При такой точности не приходилось говорить об определении периода вращения кометного ядра, но эти данные отлично показывали другое – многочисленные вспышки. То, что разрозненные наблюдатели не могли уверенно трактовать как резкие необъяснимые изменения блеска, продолжающиеся часы и списываемые ими на погрешности измерений, сейчас было отчетливо видно. Небольшие вспышки продолжались на протяжении уже более двух недель. В их появлении не было закономерности, они происходили спонтанно, каждый раз имея разную амплитуду и продолжительность. Но по мере приближения к Солнцу, частота и общий тренд их амплитуды возрастал, как возрастала и активность самого кометного ядра. Там под пологом непроницаемой газо-пылевой оболочки что-то происходило, и это напрямую влияло на судьбу всех жителей Земли. Сложный пазл начинал складываться, но до его полной раскладки было еще далеко. * * * 27 октября 2023 года, 19:20 UTC-4, расстояние до кометы: 1.414 а. е. Город был парализован. Таймс-сквер уже несколько недель считалась оплотом протеста, а сейчас к нему присоединился практически весь Манхэттен. Подкрепление прибывало со всей страны и вскоре сердцевина Большого яблока, включая Центральный парк, превратилась в беспорядочный грязный и шумный палаточный лагерь. Передвигаться на автотранспорте было попросту невозможно, а со вчерашнего вечера с океана дул сильный промозглый ветер. Брендон поднял высокий воротник дорогого кашемирового пальто и ускорил шаг. Впереди, как волнорез, шел его вышибала-охранник, второй держался чуть сзади и сбоку, внимательно оценивая и контролируя ситуацию. На улицах было по-настоящему опасно, обычные прохожие старались не выходить из дома и не появляться в лабиринте улочек после захода солнца. Количество краж и убийств в городе увеличилось почти на двести процентов. Полиция не справлялась и, в отличие от протестующих, им было неоткуда ждать подкрепления. До офиса телекомпании оставалось пройти всего один квартал. Флетчер был приглашен в качестве главного эксперта по проходящей сейчас в Вене международной конференции по планетарной защите. Ему даже было немного жаль участников, которые так долго готовились к этому событию, разыгрывали настоящие учения, но по факту оказались ни к чему реально не готовы. И это была не их вина. Политики предпочитали вкладываться в постоянное раздувание военных бюджетов, а не в гипотетическую страшилку с мизерной вероятностью того, что она произойдет на их веку. Брендон рубил с плеча, не без основания говоря о том, что вся «планетарная защита» свелась к тому, что мы знаем лишь то, с какой стороны холма лучше копать нору для убежища. Ходили слухи и о том, что готовящуюся внеочередную ассамблею ООН перенесут из Нью-Йорка в Вену. Хотя сама австрийская столица наряду с Лондоном стала одним из центров европейского протеста, и на этой неделе там уже произошли жесткие столкновения митингующих с полицией с применением водометов, слезоточивого газа и резиновых пуль в пользу данной версии говорило удачное расположение «города ООН» – на отдельном острове посреди Дуная. Вдобавок к этому уже сейчас, после первых инцидентов, были закрыты не только несколько главных улиц, а практически весь центр города, который стал напоминать средневековую осажденную крепость. Из переулка выскочили два крупных парня, хищно озиравшихся по сторонам. Их взгляд упал на хорошо одетого Флетчера, который, в отличие от большинства горожан, не отвел глаз и, не сбавляя ход, внимательно их разглядывал. Это стало спусковым крючком. Громилы, по виду это были местные бездомные, примкнувшие к протесту лишь с целью легкого заработка под прикрытием высоких лозунгов и идей, расталкивая людей, направились наперерез Флетчеру, что-то выкрикивая и грозно жестикулируя. Первый из них получил мощнейший боковой удар в голову и стал оседать на тротуар. Слева закричала женщина, бросившись обратно в магазин, из которого она вышла лишь пару мгновений назад. Второй громила так и не понял, что произошло с его приятелем, когда его в удушающем приеме схватили бугристые от напряженных мускулов руки. Через несколько секунд он также полулежал рядом с распластавшимся приятелем и неистово молотил руками по мокрой плитке, разбрызгивая воду из маленьких лужиц. Флетчер прошел мимо, и «Скала» выпустил из своих стальных объятий второго горе-грабителя, который упав на тротуар, схватился за свое горло, непрерывно кашляя и хватая ртом воздух. Брендон сидел в кресле перед зеркалом – с ним работал визажист. Хотя он не подал виду, но уличное происшествие выбило его из колеи. Флетчер до сих пор вспоминал эти горящие алчным огнем красные глаза. И это в самом центре главного города мира! Здесь становилось опаснее с каждым днем, но уезжать было еще рано. В этом городе небоскребов находились офисы самых влиятельных информационных агентств, а Брендон был востребован как никогда. За месяц из успешного в прошлом папарацци он превратился в уважаемого эксперта по планетарной защите и признанного кризис-менеджера. Флетчер полностью дистанцировался от тех, кто изначально поднял его на знамена глобального протеста, и сейчас они ненавидели его даже сильнее, чем вместе взятых политиков, полицию и спецслужбы. На стягах «Новой революции» осталось только одно лицо, лицо его информатора Виктории Тереховой, которую загадочная гибель возвела в ранг мученицы, отняв значительную часть внимания у него самого. До эфира оставалось всего пятнадцать минут. Конечно, журналист знал о том, что сегодня вечером в Лондоне уже бывший сотрудник АНБ Харви Петерсен выступил с публичным обличающим заявлением. Флетчер видел этот ролик, который как раз сейчас готовился к эфиру. Его старый знакомый Харви вел себя достойно, Флетчер еще раз убедился в том, что тогда, на берегу Темзы, он не ошибся в этом человеке. Петерсен был собран, по его виду нельзя было сказать, что он проиграл и раздавлен. Он не предал, предали его. И теперь Харви с чистой совестью пошел на сделку со следствием. Отношения между Лондоном и Вашингтоном еще никогда не были так раскалены. Определенные могущественные силы, будучи в оппозиции Белому дому, не преминули этим воспользоваться. Первым пал директор АНБ, за ним зашаталась вся верхушка силового блока. Официальный Вашингтон в бесплодной попытке выгородить себя делал все возможное, не принимая во внимание и не считаясь со старыми заслугами. А этим публичным признанием высокопоставленного офицера спецслужб Лондон на предстоящей внеочередной ассамблее ООН будет бить наотмашь. Кстати, возможно, именно поэтому туда может не поехать президент, сославшись на сложную обстановку внутри страны. Такая неофициальная информация тоже была. Неразбериха творилась не только на улицах городов, политическая карта мира трещала, как спелый арбуз под спудом старых и новых проблем и разногласий. В гримерку заглянул продюсер телешоу – пора было выходить в эфир. Перед Флетчером открыли двери, он вышел на улицу, вдохнув бодрящий сырой и холодный воздух. За эти три часа погода, как это часто бывает в Нью-Йорке, поменялась. Ветер стих, и с неба медленно падал крупный пушистый снег – первый в этом сезоне. Брендон поднял лицо, подставив его белым холодным хлопьям, что было особенно приятно после духоты студии. Оба охранника стояли поодаль, не беспокоя босса. Завершался еще один безумный день, а впереди ждали сотни заявок на интервью и участия в передачах. Послезавтра он улетает в тур по западному побережью. Хватило бы только сил… А потом Флетчер купит себе небольшой остров посреди теплого и ласкового моря и уедет в этот беззаботный собственный рай, оставив большой мир разбираться со своими проблемами самостоятельно. Его это не касалось. * * * 29 октября 2023 года, 14:50 UTC+2, расстояние до кометы: 1.420 а. е. В огромном зале ожидания международного аэропорта Вена-Швехат было шумно и многолюдно. Мимо в разных направлениях двигались такие разные и непохожие друг на друга люди. Здесь были и бизнесмены, старающиеся побыстрее укрыться за дверьми бизнес-залов, и молодые люди в яркой, вызывающей одежде, с огромными рюкзаками и баулами за спиной. На последних Сергей насмотрелся вдоволь, хоть они были с ним по разные стороны металлических ограждений. В город со всего мира съезжались сторонники революции «Судного дня», как они сами себя называли. Сейчас власти Австрии решали вопрос о полном закрытии всей столицы, а не только нескольких центральных кварталов. Ходили слухи, что именно здесь пройдет экстренная встреча лидеров стран мира, так как ситуация в Нью-Йорке практически вышла из-под контроля. На огромных экранах с перерывом на рекламные ролики крутили новостные сюжеты, посвященные лишь одному событию. Несколько раз даже промелькнуло его собственное лицо, в тот момент, когда он увлеченно разговаривал с Джастином Донованом, с которым лично познакомился на кофе-брейке после первого пленарного заседания. Коллеги проговорили весь перерыв, после чего Джастин пересел к Сергею. Поздно вечером, когда завершилась последняя секция, они вместе направились в ресторан при отеле, где пробыли до утра. Астрономы устроили мозговой штурм, пытаясь собрать воедино все имеющиеся данные, еще раз проанализировать их и выдать понятную всем и каждому оценку – переживет ли комета встречу с Солнцем или все же нет. Наша звезда оставалась последним стражем, который еще мог уничтожить того гигантского хищника, который пока затаился во тьме космоса, готовясь к решающему смертельному прыжку. Было выпито несколько литров кофе и съедена стопка пицц, но Ковалев и Донован пришли к общему выводу – комета не сможет пережить перигелий. Об этом они сделали совместное заявление на круглом столе днем позже. Мнение специалистов разделилось, но большинство заявляло, что вывод, сделанный молодыми учеными, все же безоснователен и не подкреплен надежными данными, а значит, стоит готовиться к худшему сценарию. Кто-то открыто обвинял Сергея и Джастина в попытке сыграть на сложившейся тяжелейшей ситуации, припомнив то, что именно они участвовали в «заговоре молчания». Зато с этой минуты им не было прохода от журналистов. Ковалев и Донован не давали никаких комментариев и интервью, выступив лишь на итоговой пресс-конференции, нарезка которой также крутилась на экранах Швехата. Огромный зал конгресс-центра не смог вместить представителей всех аккредитованных средств массовой информации, прямую трансляцию вели еще на нескольких площадках. Это был настоящий многочасовой марафон, где затрагивались все темы, поднятые на конференции: от того, что ждет человечество в ближайшие два с половиной месяца до тех пролонгированных последствий, что будут влиять на нашу жизнь на протяжении последующих лет. По мнению многих ученых, при самых неблагоприятных прогнозах ударная зима продлится годы, что в итоге может привести к гибели сотен миллионов человек. Учеными тяжело, в спорах, было подготовлено послание главам государств. В нем высказывалось требование к незамедлительному формированию международной научной группы и началу реальной работы по созданию системы планетарной зашиты. Отдельным пунктом была отмечена невозможность сокрытия какой-либо информации от мирового сообщества. Эта тема стала одним из лейтмотивов всей конференции. Хотя Сергей и Джастин не были прилюдно приданы научной анафеме, они физически ощущали неприязнь большей части своих коллег. Тяжелее всего приходилось Доновану, так как именно он представлял Центр, который в свою очередь ясно показал, что по факту не является международным и независимым органом. И с этим так же нужно было что-то делать. На экранах в очередной раз появилось лицо Сергея, и он натянул свою бейсболку пониже на глаза – ему абсолютно не хотелось быть узнанным. На его коленях лежал ноутбук, Ковалев снова и снова проверял те выводы, к которым пришел вместе с Джастином. Нет, его мнение не изменилось. Наоборот, в нем все больше росла уверенность, что комета разрушится. Скорее всего, мы не сможем зафиксировать это, пока она будет находиться близко к Солнцу, но первые наблюдения, которые могут быть получены уже во второй половине декабря, должны будут подтвердить или опровергнуть их предположение. Где-то сзади послышались крики и брань. Мимо Сергея пробежали люди в форме, их догонял кинолог с собакой. Ковалев обернулся, но не увидел ничего, кроме толпы людей. Подобная картина становилась обыденностью. Ему казалось, что мир медленно опускается в темную трясину, а тут и там всплывают страшные пузыри миазмов, наполненных самым низменным и потаенным, что все еще жило в человеке. И с каждым днем этих пузырей становилось все больше. Там, где сдавался Закон, из глубины времен приходило Право сильного, которое несло только горе и смерть. И это действительно страшило. До посадки в самолет осталось минут десять-пятнадцать. Убрав компьютер, Сергей прикрыл глаза. Возможно, это будет его последний на ближайшие годы полет, как, впрочем, и последняя конференция. Мир уже менялся, но не все это осознавали. Вена, несмотря на беспорядки в центре, начинала подготовку к Рождеству, но что будет здесь через год? Пойдет ли «золотой миллиард» на то, чтобы помочь тем, кто будет особенно остро в этом нуждаться? Объединит ли общая беда страны или лишь усилит склоки и противоборство? Все это станет ясно совсем скоро, а пока приятный женский голос объявил посадку на рейс до Москвы. Ковалев возвращался домой. * * * 1 ноября 2023 года, 09:00 UTC+11, расстояние до кометы: 1.429 а. е. Аэропорт Сокол гудел. С самого раннего утра техники готовили к вылету многочисленные вертолеты, перегнанные сюда за последние недели. Ясное и холодное голубое небо было подернуто темной маслянистой пеленой от сжигаемого авиационного керосина. Первая из винтокрылых машин начала руление. Вертолет с красной восьмеркой на борту наклонился вперед, как будто зацепившись передней стойкой шасси за невидимое препятствие, легко оторвался от земли и, плавно заложив правый вираж, направился на север. Через минуту мечущаяся тень его лопастей прошла по крышам открытого вчера временного городка, построенного военными специалистами всего за месяц. Однотипные бело-синие домики, раскинувшиеся к северо-западу от взлетной полосы, ждали сегодня своих первых гостей. Пункт временного размещения Магадан-1, как этот городок назывался в официальных документах, мог одновременно принять до семи тысяч человек, ожидающих своего рейса на «большую землю». Из самого Магадана, который располагался в сорока километрах южнее поселка Сокол и одноименного аэропорта, эвакуируемых планировалось возить автобусами, в том числе временно реквизированными у гражданского населения. Это решение вызвало бурную реакцию части жителей, и подходящая для выполнения задачи техника была в итоге выкуплена. Всего же к эвакуации в городе готовилось более восьмидесяти семи тысяч человек. Воздушная гавань Колымы была модернизирована для обеспечения многократно увеличившегося пассажиропотока. Помимо главного аэропорта в эвакуации были задействованы аэропорты Певека и Якутска. За два месяца необходимо было вывезти и расселить свыше девятисот тысяч человек, части из которых, скорее всего, уже будет некуда возвращаться. Последний раз такая массовая эвакуация проводилась в далеком 1986 году после взрыва на Чернобыльской АЭС, но тогда свои квартиры и дома покинули в общей сложности около ста тысяч человек, так что начавшаяся операция по праву считалась беспрецедентной. «Ми-Восьмые» организованно по очереди поднимались в небо и брали курс каждый на свою цель. Сегодня их ждали в отдаленных поселениях. Туда, где еще сохранились взлетно-посадочные полосы, которые тоже были в спешном порядке подлатаны, планировался вылет небольших турбовинтовых Антоновых и Илюшиных. Хотя с высоты птичьего полета аэродром Сокол, никогда не видевший столько бортов разом, представлял собой разворошенный муравейник, но на самом деле пока все шло по сложному и до мельчайших деталей выверенному плану. В расчет бралась общая вместимость пункта временного размещения, количество продовольствия и медикаментов, график прибытия эвакуируемых по земле и воздуху и даты их отправки магистральными бортами в Москву, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Казань, Краснодар, Сочи, Симферополь и другие города. В кратчайшие сроки были возведены временные центры, подготовлены сотни санаториев и пансионатов. Вся страна готовилась к приему людей, бегущих от надвигающейся катастрофы. Через пять минут после того, как опустела вертолетная площадка, на востоке блеснуло остекление кабины военного транспортника, заходившего на посадку. Эти самолеты стали одними из главных рабочих лошадок – они доставляли важные грузы и так необходимый сейчас автотранспорт. Как только один освобождал взлетную полосу, на нее уже выруливал следующий. Большая работа началась, и на все про все отводилось ровно два месяца. «Красный восемь» шел в двухстах метрах над золотой тайгой, тревожа покой птиц, которые поднимаясь ему вслед, щебетали что-то на свой лад. Впереди на солнце блестела широкая Колыма, уже скованная покоем прозрачного льда, но еще не занесенная снегом. На небольшой полянке мощный воздушный поток закружил опавшую желто-оранжевую листву в необузданном диком танце, в центре которого, в этом пламенеющем вихре, стоял шаман, высоко задрав голову и подняв вверх свой кожаный бубен, а неистовый ветер уносил его тягучую песнь прочь, в небеса. * * * 4 ноября 2023 года, 05:40 UTC-5, расстояние до кометы: 1.440 а. е. Зал прилетов международного аэропорта Ньюарк Либерти был практически пуст. Время от времени из раскрывающихся автоматических стеклянных дверей выходили люди, катя за собой разноцветные чемоданы. Немногочисленные встречающие ждали их на улице, а внутри находился лишь персонал да патрули национальной гвардии, неспешно прохаживающиеся туда и обратно. Двери снова открылись, и из них вышел странный путешественник, в руках которого не было никакой, даже самой небольшой сумки. Он остановился и огляделся. Харви Петерсен нечасто бывал здесь, обычно летая через аэропорт имени Джона Кеннеди, но все равно изменения поражали. Вместо толп встречающих, держащих таблички с именами или просто предлагающих услуги нелегального такси, вместо всего этого гама и суеты здесь царила полная тишина. Позади бывшего агента вновь открылась стеклянная дверь, и из нее вышла молодая пара. Харви сделал шаг в сторону, чтобы их пропустить. Вместо службы охраны аэропорта и полицейских в темно-синей форме зал патрулировали солдаты национальной гвардии, державшие свои автоматические винтовки на сгибе локтя. Одна из патрулирующих пар заметила его, сменив направление движения. Такая встреча не сулила ничего хорошего, и Петерсен пошел к выходу, ускорив шаг до той степени, чтобы еще больше не привлечь к себе ненужного внимания. Еще одна пара дверей со свистом открылась, Харви вдохнул холодный и сырой воздух Нью-Йорка. Замерзшие люди стояли за металлическими ограждениями, переступая с ноги на ногу в попытке хоть как-то согреться. Петерсен сбавил шаг в надежде на то, что кто-то все же его встречает. Он всматривался в имена на табличках, пытался отыскать черты знакомых лиц, но все было тщетно. Здесь не было даже надоедливых журналистов, чего он серьезно опасался. Хотя иначе и быть не могло. Никто, в том числе и он сам, точно не знал, как и когда его депортируют. Харви после отбоя, когда сон не шел, часто думал о том, как это будет происходить. Как его куда-то повезут и передадут коллегам, они обнимутся и полетят домой. Когда Петерсена взяли в том лесном домике, у него не было страха, лишь досада от того, что какой-то журналист в итоге их переиграл. Да, его руки были связаны и не было необходимой поддержки, но все же было обидно. Все это время, держась холодно со следователем, он был уверен, что совсем скоро все закончится и его вызволят. Шли дни, недели, и эта уверенность таяла, гасла, как свеча в рождественскую ночь. После того неожиданного звонка Фитча он сломался. Точнее нет, не сломался, просто все происходящее потеряло всякий смысл. В ту ночь он не спал, и это была одна из самых долгих ночей в его жизни. На металлическом ограждении висели желтые стрелки-указатели, ведущие к такси, бывший агент шел по ним. – Харви! Харви Петерсен! – низкий голос раздавался где-то сзади и слева. Петерсену поначалу даже показалось, что с ним шутит его уставшее сознание, выдавая желаемое за действительное. – Харви-и-и! Нет, звали точно его. Он остановился и обернулся на голос, вглядываясь в мозаику незнакомых, чужих лиц. Над задними рядами, где кто-то размахивал высоко поднятыми руками, царило какое-то оживление. Мощная фигура протискивалась сквозь толпу, привлекая внимание солдат из оцепления. Вдруг в этой неразберихе всего на миг мелькнули знакомые черты лица. Фитч! Это был, черт возьми, Фитч! Он еще раз махнул рукой и, удостоверившись, что Харви его видит, стал энергично показывать куда-то вбок, туда, где у рамок металлоискателей стоял целый взвод солдат в униформе цвета хаки. Лицо друга вновь пропало в толпе, и Петерсен направился к указанному им выходу. – Харви… – сейчас его имя в устах бывшего начальника звучало как-то ласково, чего раньше Петерсен за ним не замечал. Огромные ручищи Майкла Фитча сгребли истощавшую фигурку агента Петерсена, прижали к себе и начали раскачивать из стороны в сторону. – Как же я рад тебя видеть! Харви аккуратно освободился из объятий, чтобы посмотреть в глаза своего бывшего начальника. – И я! Привет, шеф! Неожиданно. Как ты узнал? – Скажем так – бывшие связи… – он как-то по-юношески подмигнул и улыбнулся. – Секретные агенты никогда не бывают «бывшими»? – Харви подмигнул в ответ. – Ну, типа того. Пойдем, в машине договорим. Я тут совсем замерз, рук уже не чувствую.