Последствия мощнейшего снегопада, прошедшего несколькими днями ранее, были все еще хорошо заметны. Городские службы не торопились убирать снег, а в центре города это было просто невозможно сделать. Там уже сожгли одну машину, устроив первобытные пляски на ее засыпанном снегом выгоревшем дотла черном остове. Фитч и Петерсен наконец-то добрались до припаркованной машины. Майкл завел автомобиль и несколько минут сидел молча, дыша на закостеневшие кисти рук. Харви тоже молчал, к нему постепенно приходило осознание того, что он наконец-то дома, свободен и волен делать все, что ему взбредет в голову. – Я за тебя серьезно волновался, – внезапно сказал Фитч, не переставая растирать руки. – Не когда вас взяли, а позже, на совещании. Честно, я был поражен, как быстро вас решили «слить». – Он взглянул на Харви, который все так же смотрел прямо перед собой и молчал. – Ну, я высказался по этому вопросу и уже вечером собирал коробку со своим барахлом… – он снова скосил глаза на Петерсена. – Не подумай, что я оправдываюсь, просто хочу сразу прояснить ситуацию. – Майкл, все нормально. Я знаю, что ты меня не бросил. Так что все в порядке. – Он ненадолго умолк и снова медленно повторил: – Все в полном порядке. Машина тронулась с места, меся грязь, в которую уже успел превратиться неубранный снег. Через несколько минут они выехали на шоссе. – А ты, кстати, куда направлялся, когда я тебя окликнул? Я тебе звонил… – Вылеты до обеда были отменены, так что хотел поехать в ближайший отель и наконец-то поспать в нормальной кровати. А телефон мне так и не вернули, ну и я, как ты понимаешь, не стал настаивать. – По лицу Харви пробежала первая за долгое время улыбка. – Я так и понял, что улететь ты не сможешь. Я уже собирался идти прочесывать зал ожидания, а тут ты. По встречной полосе в сторону центра города неслась колонна бронетехники, сопровождаемая машинами полиции. Красно-синее сияние проблесковых маячков и звуки сирены на мгновение ворвались в салон и исчезли. – У вас тут как на войне. – Да, в центре постоянные беспорядки. Нагнали сорок тысяч солдат национальной гвардии, но город очистить так и не смогли. Слышал, что хотят ввести комендантский час. На самом деле так или примерно так во всех крупных городах. Они сократили авиационное сообщение и выставили блокпосты на дорогах, но пока это не сильно помогает. В общем, ты вернулся совсем в другую страну. – Я вернулся в совсем другой мир. В Лондоне, если и лучше, то не намного. Пока везли до самолета – насмотрелся. – Все прошло быстро? – Да, после ужина запихнули в машину и посадили в самолет, чуть наручники снять не забыли. Я им был больше не нужен. Все, что нужно, я сделал. – Твоей вины здесь нет, ты все правильно сделал… Они оба замолчали, каждый думая о своем. Машина мчалась по девяносто пятому шоссе на юго-запад. Молчание и недосказанность угнетали Фитча. Он был не виноват и действительно вступился за друга. Майкл ничем не мог помочь тем завербованным ребятам, так как они были подданными Короны, но Харви он был обязан вытащить. Ему пришлось обивать пороги и подключить все оставшиеся связи. Он сделал все, что мог, даже сверх того, но все равно что-то внутри не давало ему покоя. – Что думаешь делать дальше? – Не знаю, пока не думал. Хотел просто вернуться домой. – Харви потянулся в кресле, да так, что что-то громко хрустнуло в спине. – Продам дом и уеду туда, где спокойно. Лягу на дно и пережду. А может, мемуары напишу – «Человек, хотевший украсть правду». А, как тебе? – Неплохо. Но, думаю, о тебе уже мало кто помнит, могут быть плохие продажи. – Хорошо, если так. – Харви горько усмехнулся. – Ну, а как? Ты же не Флетчер, это он из телевизора не вылезает. Кстати, он сейчас здесь, в Нью-Йорке. Чует, где деньги! – Да? Забавно. Что-то нас с ним связывает. Ну, а деньги… Это его звездный час, нужно работать, пока о тебе не забыли. – Ладно, ты давай, поспи, хочешь – полезай назад. К завтраку будем дома, Элли обещала приготовить твои любимые панкейки. * * * 6 ноября 2023 года, 17:50 UTC-7, расстояние до кометы: 1.447 а. е. Небо горело оранжево-алым огнем, а в вышине парил, опершись на свои широкие крылья, огромный орел. На фоне закатного пламени его силуэт казался абсолютно черным. Беркут внимательно всматривался в простирающуюся внизу некогда священную гору племени апачей. Его цепкие глаза выискивали беспечную добычу, решившую, что опускающаяся тьма скроет ее от зорких глаз орла. Черная птица сложила крылья и стала падать вниз, к верхушкам хвойного леса, плотным ковром укрывающего гору Грэхем. Сегодняшняя охота подходила к концу – солнце скоро скроется за горами на западе. Орел выровнял свой полет, несколько раз взмахнул мощными крыльями и, издав пронзительный крик, полетел на восток. В сотне метров под ним на свою ночную охоту выходил совсем другой зоркий хищник. Гигантская прямоугольная башня посреди засыпающего темного леса горела красными глазами двух открытых забрал. Из каждой освещенной глазницы на небо смотрело по огромному телескопу. Этот необычный инструмент, имевший высоту восьмиэтажного дома и носивший имя Большой Бинокулярный Телескоп, хоть и находился под толщей неспокойной земной атмосферы, но обладал более острым зрением, чем «Хаббл». Два его восьмиметровых глаза, работая сообща в режиме оптического интерферометра, могли заглянуть внутрь далеких планетарных систем и галактик, но сегодня перед телескопом стояла совсем другая, куда более близкая цель. Впервые оптические интерферометры стали использовать более века назад для прямого определения размеров звезд-гигантов, и первой из них стала красная Бетельгейзе. Сейчас, уже более трех недель кряду, уникальные способности остроглазого охотника использовали для детального изучения внутреннего строения головы кометы Ковалева-Тереховой. Закат уже догорал, когда в небо взмыли два ярких зеленых луча. Лазеры зажгли пару искусственных «звезд» в верхних слоях земной атмосферы. Весь трюк состоял в том, что параметры свечения этих звезд-эталонов были хорошо известны и при их отклонении, сложная система адаптивной оптики с частотой тысячу раз в секунду меняла кривизну зеркала, доводя изображение до идеала. В уже темном подкупольном помещении стоял гул огромного числа механических узлов и сервоприводов. Гигантский инструмент без устали работал для того, чтобы ученые получили самые точные и качественные данные. В будущем результатом этих наблюдений станет уточненная физическая модель сложных процессов формирования и эволюции газопылевых оболочек комет и их протяженных хвостов. Но сейчас главной и первостепенной задачей ученых было попытаться рассмотреть какие-либо намеки на начало необратимых процессов, которые могли бы привести к разрушению кометы. Обработанные снимки, полученные в разные ночи, скрупулезно сравнивались между собой, и вывод ученых, облетевший все информационные агентства мира, был неутешителен – ядро кометы, уже вошедшей внутрь орбиты Земли, выглядело стабильным. Центральное уплотнение, где и находилось само твердое ядро, не меняло своей формы, постепенно становясь все ярче и ярче. Возрастала и общая активность кометы. На детализированных снимках Большого Бинокулярного Телескопа была хорошо видна сложная структура изменяющегося пылевого хвоста. В нем появлялись все новые узоры, косвенно говорящие о том, что в ядре кометы вскрываются новые гигантские полости, наполненные летучими газами, и их вихри вливаются в общий поток. Комета бурлила, как поставленный на сильный огонь котелок с супом, который постепенно выкипал. Оба глаза-телескопа, синхронного сопровождая комету и объединяя потоки собираемого света в один, все ниже опускались к горизонту. Вот сработал программный ограничитель, и сопровождение было остановлено – комета опустилась слишком низко и завтра она будет доступна для наблюдения лишь на ярком вечернем небе. Двуглазый гигант выполнил свою работу, но небольшие телескопы, в том числе и принадлежащие десяткам тысяч любителей астрономии, еще неделю будут пытаться рассмотреть тайны, которые все еще скрывает в себе приближающаяся зеленая комета. Флетчер лежал в огромном подогреваемом бассейне на крыше одной из высоток в престижном районе Лос-Анжелеса. Сюда едва доносились звуки улицы, сигналы машин и вой проносящихся полицейских сирен, однако журналист дополнительно отгородился от всего этого наушниками. Уже больше недели Брендон жил в этом дорогущем пентхаусе, который стал его штаб-квартирой в ходе западного турне. Это было чудесное место, близкое к тому, что он сам для себя считал раем. В отличие от серого и промозглого Нью-Йорка здесь было тепло и солнечно. За окном шумел океан с бескрайним песчаным пляжем, по которому каждое утро бегали красотки. Кроме того, здесь было достаточно тихо, казалось, что все эти ненормальные революционеры подались на восточное побережье. Сегодня у Брендона выходной, поэтому он решил встретить закат – вот так, нежась в теплой воде и отгородившись от всего вокруг. Это был чудный райский островок посреди серого океана хаоса. Весь мир катился в пропасть, а Флетчер только начинал жить по-настоящему. Он взял с бортика огромный бокал с коктейлем, потянул его из трубочки и снова по подбородок погрузился в теплую воду. А ведь все это было такой случайностью. Его пробирала дрожь от того, как тонка была та ниточка, что привела его сюда. И, думая об этом, Брендон все тверже убеждался в высшем промысле и своей избранности. План на следующие недели был прост – Флетчер не станет переселяться отсюда, пусть его недавно нанятый менеджер организует встречи здесь, в солнечном Лос-Анджелесе. Поездки в Сиэтл, Портленд и Ванкувер были уже отменены. Вопрос о посещении Сан-Франциско оставался под вопросом, а приглашения от вещательной компании Аляски даже не рассматривался. На все про все у него был заложен целый месяц, и к середине декабря журналист планировал на короткое время вернуться в Нью-Йорк, дождаться там апофеоза всей этой эпопеи и сразу после Нового года улететь на один из солнечных островов посреди ласкового Карибского моря. Следующие пару-тройку лет, пока все не вернется на круги своя, он рассчитывал провести там, лишь изредка выбираясь из добровольного заточения. Харви устало вел машину по узкой и прямой дороге, слева и справа от которой высился осенний лес. Снега пока не было, лишь в самых темных и скрытых от солнца уголках белели небольшие островки тающего снега – напоминание о недавней буре. Сегодня было солнечно и тепло. Побережье осталось далеко позади еще полтора часа назад, а через километр бывшему агенту предстояло съехать на узкую дорогу, ведущую вглубь леса, к озерам. Два дня тому назад, мирно дремав в машине Фитча, который вез его домой, он еще не знал, что, по сути, его дома уже нет. А тот, в свою очередь, все никак не решался заговорить об этом. Поэтому о том, что что-то не так, ему стало известно лишь после завтрака у Майкла и Элли Фитч. Когда они подъехали к его приземистому одноэтажному дому с мансардой, у Харви защемило сердце. Здесь Петерсен прожил много лет, и сейчас его наполовину сгоревший дом с выбитыми пустыми глазницами окон представлял печальное зрелище. Казалось, что эти глаза смотрели на него, как будто вопрошая в немом укоре – почему он не защитил? Как защитил свой дом Фитч, стоя с помповым ружьем наперевес перед толпой разогретых алкоголем вандалов. В тот вечер он отстоял свое жилище, и толпа выместила всю злобу на пустом и беззащитном доме «главного виновника», человека, который по приказу «грязных политиков» хотел скрыть правду. Фитч не знал, как личная и секретная информация о бывших сотрудниках оказалась в открытом доступе, и вряд ли уже узнает, но он бы с большим удовлетворением разбил виновному нос. Дверь была сорвана пожарными, оборванные желтые полицейские ленты трепетали на ветру, пытаясь улететь прочь. Огнеборцы прибыли быстро, но не смогли проехать к дому, заблокированные беснующейся толпой. Дом горел, красные языки пламени взмывали вверх, раздавались хлопки, а полиция и пожарные медленно продвигались вперед. Харви вошел в дом, аккуратно ступая по заваленному его бывшими вещами полу. Крыша и весь мансардный этаж провалились вниз. У камина, среди груды обгоревших обломков виднелось что-то светлое. Петерсен поднял привлекший его внимание предмет – это была чудом уцелевшая во всем этом хаосе фотография с родителями. Папы не было уже семь лет, мама пережила его всего на два года. Бывший агент бережно вытащил фото из разбитой рамки и сунул во внутренний карман куртки. Больше здесь нечего было делать. На пару дней Харви поселился у Фитча, раздумывая над своими планами на будущее. Он не хотел возвращаться в Калифорнию. Нужно было найти уединенное место, где его никто не знал и даже никогда не слышал про Харви Петерсена, хотя это уже было совсем маловероятно. Как за ужином рассказывал Майкл, обращая все, как всегда, в шутку – месяц назад Харви был настоящей телезвездой. Петерсена никто не торопил, но он сам хотел поскорее уехать, залечь в дальнюю берлогу, чтобы зализывать душевные раны и пережидать смутные времена. Он был в пути уже более девяти часов, и усталость брала свое. Чтобы как-то взбодриться, Харви немного приоткрыл окно автомобиля. В салон ворвался уже по-осеннему морозный воздух. Пахло лесом и мокрой листвой. Дома по обе стороны узкой дороги кончились, и деревья подступили вплотную к машине. Фары выхватывали какие-то странные очертания на опушке. На мгновение ему показалось, что он видит зеленые огоньки чьих-то глаз и от этого стало немного не по себе. Это был действительно «медвежий угол» – то, что нужно. Машина ехала совсем тихо – Харви боялся пропустить поворот и потом мучиться, разворачиваясь на этой узкой дорожке. Впереди показался нужный съезд, которого он так ждал. Автомобиль свернул на грунтовку, зашелестев широкими колесами по мелким камням. Через минуту фары осветили небольшой светлый дом с причудливой башенкой на крыше, как будто это был маяк посреди бескрайнего океана леса. Жилище, обычно использовавшееся в теплое время года охотниками и рыболовами, сейчас сдавалось за бесценок, так как не было глупцов, готовых провести здесь зиму. Внедорожник, словно лесной хищник с горящими глазами, замер у входа. Харви, не глуша мотор, спрыгнул с подножки, потянулся, расправляя затекшую спину и поднялся по невысокой лесенке. Нащупав ключ за наличником двери, он вошел внутрь. * * * 12 ноября 2023 года, 17:30 UTC+3, расстояние до кометы: 1.457 а. е. Все было готово. С антресоли в квартире родителей были сняты три пыльные коробки со всем его астрономическим скарбом, который Сергей не доставал уже много-много лет. Телескоп был собран, наскоро настроен лазерным коллиматором, по сути, аналогом лазерной указки, и был готов к наблюдениям. Прогноз погоды обещал похолодание и ясное небо. После обеда Ковалев сел в машину и отправился по шоссе к темному и безлюдному месту, где он устраивал наблюдения еще десять лет назад. Приехав, Сергей понял, что за прошедшее время здесь многое изменилось – бывшее поле было практически полностью застроено, и астроному пришлось более получаса искать новую локацию, с которой был бы хорошо открыт западный горизонт. Сегодня был особенный вечер. Во-первых, по тому же прогнозу погоды выходило, что это единственный шанс увидеть комету, пока она не скроется в зареве заката, а во-вторых – сегодня комета проходила практически точно на фоне шарового скопления Мессье 9[32]. Конечно, телескоп Сергея не мог разделить туманное пятнышко на отдельные звезды, но все равно, увидеть два схожих визуально, но таких физически разных объекта так близко на небе было интересной задачей. Свет от кометы летел минуты, а на путешествие от далекого звездного скопления ему понадобились десятки тысяч лет. Солнце уже зашло за горизонт, и совсем скоро за ним последует и комета. Времени на наблюдения было мало. Мало настолько, что Сергей из раза в раз прокручивал в голове все свои действия, как только небо станет достаточно темным. Он постоянно поглядывал на часы. Еще три минуты, две, одна… Сергей навел телескоп чуть выше западного горизонта и прильнул глазом к зрачку искателя[33]. Он давно не наблюдал вот так, полностью в ручном режиме, когда тебе не помогает сложная автоматика и умные компьютерные программы. Только ты, телескоп и ночное небо. Но его руки до сих пор все помнили. Не отрывая взгляда, Сергей взялся за «хоботки» ручек тонких движений и начал их медленно крутить, пока в искатель не увидел то, что искал – яркую звезду Сабик[34]. Сегодня именно она будет его путеводной звездой. Плавно сместив телескоп чуть вбок и наконец-то взглянув в окуляр, он подождал несколько секунд, пока его глаз хотя бы немного привыкнет к темноте. На краю поля зрения виднелось небольшое туманное пятнышко. Хотя такие плотные скопления могли вмещать в себя десятки, сотни тысяч и даже миллионы звезд, при наблюдении в небольшой телескоп их свет сливался в единое целое, и лишь иногда можно было различить отдельные искорки на самом краю огромного звездного роя. Совсем рядом был еще один туманный объект, который становился все лучше и лучше различим. Он казался более прозрачным и по своей форме скорее напоминал каплю. Телескоп позволял увидеть лишь голову кометы без какого-либо намека на тот длинный хвост, что красовался на тысячах снимков. В последний раз вот так, своими глазами, он наблюдал ее в горах Крита еще летом. Сергей закрыл глаза, невольно вспоминая все, что произошло за последние четыре месяца. Он гнал от себя эти мысли, понимая, как мало у него остается времени. Два туманных пятнышка медленно плыли перед его глазами, как будто уносимые дуновением легкого ветерка, хотя на самом деле двигался сам Сергей, стоя ногами на вращающейся планете. Время от времени он аккуратно подкручивал одну из ручек телескопа, перемещая «убегающую» комету снова в центр. Может быть, он видит ее в последний раз. И если честно, то он от всей души хотел, чтобы это было именно так. Чтобы она начала разрушаться прямо сейчас, у него на глазах. Превратилась в мелкую пыль, как будто ее никогда и не существовало, оставив их всех в покое. В это мгновение он отчаянно хотел, чтобы этой кометы и вовсе никогда не было. Тогда бы сейчас они все вместе ужинали на горе и готовились к обычной наблюдательной ночи. Сергей сидел бы в уголке и украдкой смотрел на лицо Вики, тетя Маша принесла бы свои пирожки, а Михалыч громко сетовал бы на то, что в город все никак не привезут его папирос, запас которых уже снизился до опасных показателей. Ковалев грустно улыбнулся своим мыслям и снова немного подвел телескоп. Его глаза уже полностью привыкли к темноте, и комета преобразилась. Сейчас ее голова уже заходила на шаровое скопление, которое проглядывало сквозь прозрачную вуаль комы. Боковым зрением астроном видел легкий намек на широкое основание хвоста. Конечно, глазами было невозможно оценить текущее состояние кометы, но по тем сообщениям и циркулярам, которые он каждый день собирал и анализировал, выходило, что пока ядро кометы чувствует себя хорошо. Сергей еще раз подвел ручку тонких движений, и в поле зрения показались какие-то темные силуэты. Это были ветви деревьев, росших по ту сторону огромного и пустого поля. Время, отведенное для наблюдений, подошло к концу, но все, что он хотел увидеть, он увидел. Тонущая в дымке комета скрылась за деревьями. Увидит ли он ее вновь? В этом заключался главный вопрос, точного ответа на который пока так ни у кого и не было. * * * 26 ноября 2023 года, 11:20 UTC+1, расстояние до кометы: 1.421 а. е. Витторио Скало припарковал свой автомобильчик рядом с любимой старой бакалеей, которой сейчас владел уже прапраправнук основателя. Сюда профессор заезжал почти каждые выходные на протяжении многих лет. Привычка, ставшая его традицией. Захлопнув дверь авто, Витторио опасливо огляделся по сторонам. Улица была пуста, несмотря на теплое для конца ноября воскресное утро. Никто не сидел за уличными столиками и не травил байки, обсуждая последние новости и сплетни. Да, теперь все было не так. Люди старались лишний раз не показывать носа из своих домов. Когда в Неаполе начались беспорядки, причем пострашнее столичных, туда были стянуты все силы полиции из ближайших окрестностей. Не миновала эта участь и их городок. Но так как природа не терпит пустоты, роль официальной власти взяли на себя радикалы, что повыползали из своих тайных убежишь и схронов. Вне больших городов вновь властвовало право сильного, как и сотни лет назад. В самом Неаполе Скало не был с начала ноября, когда там начались первые вооруженные столкновения. Сейчас полиция контролировала лишь основные транспортные узлы, центр города и правительственные учреждения. О том, что творилось на окраинах, ходили страшные слухи. Армия помогала в поддержании порядка в крупных городах и патрулировала основные автомобильные дороги, но на большее ее не хватало. Здесь было достаточно тихо, хотя в город регулярно приезжали бригады фуражиров, собирающие продовольствие для революционеров. Они любили говорить, что где как не здесь, на земле, где две тысячи лет назад поднял свое восстание Спартак, не зародиться новому восстанию свободных людей! Под этими лозунгами опустошались лавки фермеров и выносилось последнее из крохотных семейных магазинчиков, которые еще продолжали работать, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Магазины крупных торговых сетей, как преступные, были разграблены и сожжены в первые же дни бунта. Нередко между воинствующими группами вспыхивали настоящие войны, тогда вся округа сидела и молилась за то, чтобы они переубивали друг друга, или же верх взяли те, кто уже получил с них «революционный налог». Витторио потянул за дверную ручку – зазвенел звонкий медный колокольчик. Хозяин лавки, грузный человек преклонных лет, в фартуке, раскладывающий свежую выпечку, резко поднял глаза и, увидев старого друга, выдохнул, одной рукой ухватившись за старый деревянных прилавок, а второй за сердце. – О, Вито, это ты! – Это я, а ты кого ждал, этих? – он неопределенно мотнул головой в сторону. – Этих, черт бы их побрал. Уже неделю не было. Может, поубивали их, но вряд ли. Господь нам такой подарок не сделает. Теперь будем страдать. Витторио прошел к прилавку, надел очки и стал рассматривать витиеватые печенья и булочки. – Думаешь, кара небесная? – не поднимая головы, спросил он. – А как иначе? Все к тому шло, ты сам видел. Все думали, что божья кара – это сказочки… А вот, получили. И не отмолить теперь. – Да, давай возьму вот это и это, по пакетику. А по поводу кары… Я согласен, смотри, как повылезали все эти, что сейчас ходят с оружием и дубинками. Они же еще два месяца назад были простыми людьми, как мы с тобой. Откуда все взялось? Откуда такая жестокость? Я еще могу понять приезжих – это не их дом, и они тут, конечно, хватили лиха. Но наши, местные? Встретил тут одного, а он делает вид, что не узнает. Может и к лучшему, конечно. Мне высовываться сам знаешь… – От тебя-то хоть отстали? – лавочник длинными щипцами накладывал свежую выпечку в бумажный пакет.