PS очень больно. Ответ приходит через несколько минут. Будет еще больнее. Сегодня. Я возвращаюсь в Лондон. Злой. Это самое длинное сообщение из всех, что он мне когда-либо присылал. Я улыбаюсь, отправляя ответ. Тогда я приготовлюсь. Я принимаю душ, тщательно вытираюсь, наношу на кожу капельку духов. Надеваю подаренные Эдвардом платье и жемчужное ожерелье, но остаюсь босиком. Кожу уже покалывает. Предвкушение сладостно, но оно смешано с нервным возбуждением, даже неким дурным предчувствием. Не переборщила ли я? Вытерплю ли я то, что он со мной сделает? Я устраиваюсь на диване. Через какое-то время слышу негромкое гудение «Домоправителя», сигнализирующего, что кто-то у двери, потом звоночек, когда он его впускает. Он шагает ко мне, лицо у него потемнело. Покажи, рявкает он. Я только успеваю повернуться, как он одной рукой хватает мои запястья и перегибает меня через диван, а другой задирает платье, едва его не порвав. Он застывает. Какого?.. Тут меня разбирает смех. Он злобно трясет мои запястья. Что еще за игры? Это Аманда, с трудом выговариваю я. Она сделала татуировку в честь расставания с мужем. Я с ней в салон ходила. Ты прислала мне фото чужой задницы? медленно спрашивает он. Я киваю, все еще не справляясь со смехом. Я отменил ужин с мэром и членами регионального комитета по планированию, чтобы сегодня приехать, рычит Эдвард. И что бы ты предпочел? спрашиваю я, призывно виляя задом. Он не отпускает моих запястий. Я в ярости, задумчиво произносит Эдвард. Ты намеренно меня разозлила. Ты заслуживаешь всего, что с тобой сейчас будет. Я подаюсь в сторону, чтобы проверить его хватку, но он держит меня крепко. С возвращением, папочка, радостно вздыхаю я. Позже, много позже, когда он собирается уходить, я даю ему письмо. Сейчас не читай, говорю я. Прочти, когда будешь один. Подумай о нем на какой-нибудь скучной встрече с планировщиками. Отвечать не обязательно. Но я хотела объясниться. Сейчас: Джейн Первый визит к гинекологу. Напротив меня за уродливым столом сидит доктор Гиффорд. Пару дней назад мне пришло автоматическое уведомление: причин для беспокойства нет, но из-за анамнеза меня поместили в категорию повышенного риска и закрепили за консультантом, доктором Гиффордом. Кто-то явно заметил ошибку, потому что в тот же день мне позвонили и сказали, что полностью меня поймут, если я захочу к другому врачу. И в любом случае сообщают о том, что доктор Гиффорд подал заявление об отставке. Говорят, беременность затрудняет мыслительный процесс. У меня пока что все наоборот. Или, возможно, дело в том, что какие-то решения принимать стало проще. Я наконец-то я знаю, как поступить. – Знаете, – говорю доктору Гиффорду, – я не считаю, что вы должны уходить в отставку из-за чужой ошибки. И мы с вами понимаем, что тот, кто вас заменит, будет занят так же, как вы. Он настороженно кивает. – Вот что я предлагаю. Давайте вместе надавим на клинику. Я напишу письмо, в котором скажу, что не буду официально требовать признания смерти Изабель серьезным несчастным случаем, но потребую гарантий того, что штат увеличат, а доплерография будет применяться шире. Если вы скажете, что на тех же условиях заберете заявление об уходе, есть шанс, что они найдут возможным пойти на сделку. Ну, как вам? Тессе не слишком понравилось – она бы предпочла официальное расследование и большой эффект. Но я была тверда, и она в конце концов уступила. – Она всегда такая? – горестно спросила она у Миа. – Была такая до смерти Изабель, – ответила Миа, улыбаясь мне. – Самая организованная, упрямая, дотошная из всех, кого я знаю. Мне кажется, прежняя Джейн наконец-то к нам вернулась. Доктор Гиффорд поначалу тоже колеблется. – Сейчас, когда средств не хватает… – осторожно начинает он. – Сейчас, когда средств не хватает, как никогда важно отстаивать то, что считаешь правильным, – перебиваю его я. – Вы не хуже меня знаете, что обследования и увеличение штата спасут больше жизней, чем какое-нибудь новое дорогостоящее лекарство от рака. Я просто пытаюсь помочь сделать так, чтобы ваше отделение услышали. Через некоторое время он кивает. – Спасибо. – А сейчас осмотрите меня, – говорю я. – Если уж меня к вам приписали, то я этим воспользуюсь по полной. Осматривают меня тщательно; куда тщательней, чем когда я была беременна Изабель на этом сроке. Я знаю, что ко мне особое отношение – из-за того, через что мы с доктором Гиффордом прошли. Но я не против. Я больше не считаю себя одной из многих, обыкновенным человеком. Размер и положение матки в норме. У меня берут цитологический мазок на рак, затем образец ткани для анализов на ЗППП. Я не беспокоюсь. Нет ни малейшей вероятности того, что у изуверски брезгливого Эдварда может быть нелеченная венерическая болезнь. Давление в норме. Все в порядке. Доктор Гиффорд объявляет, что доволен. Я всегда хорошо сдавала тесты, шучу я. Пока я лежу, рассказываю, как хотела родить Изабель: в воде, с ароматическими свечами, под музыку. Он говорит, что в этот раз можно так и сделать, противопоказаний нет. Потом мы говорим о БАД. Фолиевая кислота – самой собой; он советует восемьсот микрограммов. Витамин D тоже не помешает. Следует избегать комплексов, в состав которых входит витамин А, но иметь в виду витамин С, кальций и железо. Разумеется, я буду все это принимать. Я не из тех, кто пренебрегает советами или не делает чего-то, что может помочь, пусть это даже какая-то мелочь. По пути домой я покупаю все необходимое, внимательно читая этикетки – не закрался ли по ошибке витамин А. Первое, что я делаю, повесив пальто, – иду к компьютеру посмотреть, о каких переменах в диете мне следует задуматься. Джейн, оцените, пожалуйста, следующие утверждения по шкале от 1 до 5, где 1 – это «полностью согласна», а 5 – «категорически не согласна». Некоторые функции дома отключены до завершения оценки. Я замираю. Мне кажется, что с тех пор, как Эдвард уехал, тестов прибавилось. Он как будто меня проведывает. Проверяет из своего далекого офиса на стройке, по-прежнему ли я спокойна, умиротворена, живу по правилам. А главное – если бы «Домоправитель» не был отключен, я бы, не задумавшись, напечатала «Беременность рекомендуемая диета». Теперь я должна помнить, что нужно пользоваться соседским вай-фаем для всего. По крайней мере, пока я не рассказала Эдварду. И, думаю я, пока не узнала, что на самом деле произошло с Эммой. Потому что сообщение Эдварду моего секрета и раскрытие мной его секретов теперь связаны друг с другом, и раскрыть их мне нужно как никогда. Я должна узнать правду ради своего ребенка. Тогда: Эмма Инспектор Кларк снова вызывает меня в участок на разговор. Процесс явно набирает обороты, потому что он проводит меня не в свой малюсенький кабинет, а в просторную, ярко освещенную переговорную. С одной стороны стола сидят пять человек. Один из них в форме – мне кажется, что он высокого звания. Рядом с ним миниатюрная женщина в темном брючном костюме. Затем Джон Брум, обвинитель, который был на слушаниях о залоге. И сержант Уиллан, мой офицер поддержки[8]; она сидит чуть в стороне от остальных, словно показывая, что ей не по рангу всерьез участвовать в происходящем. Инспектор Кларк, который до этого момента имел обычный свой обычный благодушный вид, указывает мне на место напротив миниатюрной женщины, а сам садится через стол от сержанта Уиллан. Передо мной графин воды и стакан, но, как я вижу, печенья и кофе нет. Сегодня никаких чашек с Гарфилдом. Спасибо, что пришли, Эмма, говорит женщина. Я – прокурор Патрисия Шептон, а это – старший суперинтендант Питер Робертсон. Тяжелая артиллерия. Здравствуйте, говорю я и машу им рукой. Я Эмма. Патрисия Шептон вежливо улыбается и продолжает: мы собрались, чтобы обсудить доводы Деона Нельсона, обвиняемого в изнасиловании и краже со взломом. Как вам, наверное, известно, по нынешним правилам защита и обвинение должны обмениваться информацией до начала процесса, чтобы дела не доходили до суда без необходимости. Мне об этом не было известно, но я все равно киваю. Деон Нельсон заявляет, что был ошибочно опознан, продолжает она. Она достает документ из лежащей перед ней стопки и надевает очки. Потом смотрит на меня поверх стекол, словно ждет от меня реакции. Я не видела его во время слушаний о залоге, быстро говорю я. Несколько свидетелей утверждают обратное. Однако мы не этот момент собирались обсуждать. Мне от этого почему-то не легче. В ее тоне и безмолвных, настороженных лицах остальных есть что-то, от чего мне не по себе. Атмосфера стала серьезной. Даже агрессивной. Деон Нельсон предоставил медицинские доказательства – медицинские доказательства интимного характера – того, что он никак не может быть человеком, сделавшим запись орального секса с вами. Эти доказательства убедительны. На самом деле я бы даже назвала их неопровержимыми. Я чувствую головокружение, плавно переходящее в тошноту. Говорю: не понимаю. Разумеется, с юридической точки зрения его защите больше ничего не нужно, чтобы добиться оправдания, продолжает она, как будто я ничего не говорила. Она достает еще какие-то документы. – Но она на этом не остановилась. Это – сделанные под присягой заявления нескольких ваших коллег по «Флоу». Наиболее актуально сейчас заявление мистера Сола Аксоя, который описывает свой недавний сексуальный контакт с вами. Во время него, как он утверждает, по вашей просьбе была сделана запись, соответствующая описанию той, которую инспектор Кларк обнаружил в вашем телефоне.