Может быть, ему было неловко оттого, что кто-то посторонний влез в системы Дома один по Фолгейт-стрит, и он это знал? Может быть, я все это время заблуждалась? 14. Я стараюсь не давать другим знать, что я на самом деле думаю. Верно ? ? ? ? ? Неверно Сейчас: Джейн – Джейн? Все хорошо? – Саймон смотрит на меня внимательно. – Да. – Собравшись, я улыбаюсь ему. – Очень мило с вашей стороны было прийти. Только вот сумку можно было не брать. Моя подруга Миа только что написала. Она тут переночует. – Разве у Миа нет детей? Мужа? – Голос у него озабоченный. – Да, но… – Ну вот. Она им нужна. А я здесь. К тому же будет как раньше. – Раньше? Как это? – спрашиваю я, не понимая. Он поводит рукой. – Мы с вами. Здесь, вместе. – Раньше так не было, Саймон. Улыбка не сходит с его лица. – Не так уж и давно было. Со мной, во всяком случае. – Саймон… – Я не знаю, как это сказать. – Я – не Эмма. Я совсем не такая, как она. – Разумеется, не такая. Во-первых, вы гораздо лучше. Я беру со стола телефон. – Что вы делаете? – спрашивает он. – Мне нужно отнести ожерелье в спальню, – вру я. – Я отнесу. – Он протягивает руку. – Вы беременны. Вам беречься надо. – Ну, не настолько беременна. – Тут я вспоминаю еще кое-что. Считается, что на четвертом месяце глоточек алкоголя можно. Откуда он знает, на каком я месяце? Я начинаю его обходить. Руку он так и держит, но не останавливает меня, когда я не обращаю на нее внимания. – Осторожнее на лестнице! – кричит он, следя за мной. Я заставляю себя замедлить шаг; реагирую на его предупреждение взмахом руки. Не считая прихожей, единственное место в доме, где есть дверь, – это чулан. Проскользнув внутрь, я подпираю ее швабрами и метлами. Первой я звоню Миа. Вызов не может быть установлен. – Черт, – вслух говорю я. – Твою мать. Эдвард Монкфорд. Вызов не может быть установлен. Служба спасения. Вызов не может быть установлен. Взглянув на экран, я вижу, что нет сети. Тогда я не без труда выбираюсь на чердак и поднимаю телефон как можно выше. Сети все рано нет. – Джейн? – зовет снизу Саймон. – Джейн, все в порядке? – Саймон, уходите, пожалуйста! – кричу я. – Мне нехорошо. – Очень жаль. Я вызову врача. – Пожалуйста, не надо. Мне просто нужно отдохнуть. Я слышу, как его голос приближается к спальне. – Джейн? Вы где? В ванной? Я не отвечаю. – Тук-тук… Нет, не в ванной. Мы что, в прятки играем? Скрипит дверь чулана – он ее толкнул. – Нашел! – радостно говорит он. – Выходи-ка, малыш. Сейчас: Джейн – Я не выйду, – говорю я из-за двери. – Не глупи. Я так не могу с тобой разговаривать. – Саймон, уходите. Иначе я вызову полицию. – Как? У меня прибор, который глушит сигнал мобильника. И вай-фай тоже. Я не отвечаю. Медленно осознаю, что дела еще хуже, чем я думала. Он все продумал. – Я хотел одного – быть с тобой, – говорит он. – Но тебе все равно нужен Монкфорд, а не я, да? – При чем здесь Монкфорд? – Он тебя недостоин. И ее был недостоин. Но хорошим парням хорошие девушки не достаются, правда? Их уводят козлы вроде Монкфорда. – Саймон, я поймала сигнал. Я звоню в полицию. – Я поднимаю телефон и быстро говорю: – Полицию, пожалуйста. Дом один по Фолгейт-стрит, в Хендоне. Да. У меня в доме мужчина, он мне угрожает. – Это не совсем правда, малыш. Я никому не угрожал. – Пожалуйста, быстрее. Да, пять минут хорошо. Спасибо. – Очень убедительно. Врать ты умеешь, Джейн. Как, сука, все бабы, которых я встречал. – Он вдруг начинает колотить в дверь ногой. Метлы и швабры гнутся, но выдерживают. От ужаса у меня кружится голова. – Ничего страшного, Джейн, – говорит он, пыхтя. – Я никуда не спешу. – Я слышу, как он спускается по лестнице. Проходят долгие минуты. До меня доносится запах жареного бекона. Как это ни абсурдно, у меня от него текут слюнки. Я осматриваю чулан, гадаю, чем тут можно было бы воспользоваться. Мой взгляд падает на кабели на стене – вены и артерии дома. Я начинаю выдергивать их без разбора. Должно быть, это подействовало, потому что Саймон снова поднимается наверх. – Очень умно, Джейн. Но и раздражает немного. Давай уже, выходи. Я тебе поесть приготовил. – Уходи, Саймон. Разве ты не понимаешь? Тебе надо уйти. Серьезно. – Ты, когда злишься, совсем как Эмма. – Слышно, как скребет по тарелке нож. Я представляю, как Саймон сидит, скрестив ноги, за дверью, ест, что приготовил. – Мне следовало почаще говорить ей «нет». Чаще проявлять характер. Вечная моя проблема. Я слишком разумный. Слишком милый. – Я слышу, как он откупоривает бутылку. – Я подумал, что ты тоже милая и в этот раз все будет иначе. Но не вышло. – ДЭВИД ТИЛЬ! – кричу я. – ЭДВАРД! ПОМОГИТЕ! Я кричу до боли в горле, до хрипоты. – Они тебя не слышат, – наконец говорит он. – Слышат, – уверенно говорю я. – Они наблюдают. – А, вот ты что подумала? Боюсь, что нет. Это был я. Ты так сильно мне ее напоминаешь. Я очень давно в тебя влюблен. – Это не любовь, – в ужасе говорю я. – Любовь не может быть совершенно односторонней.