После заселения они с женой отправились на прогулку вдоль океана. Через какое-то время они заметили весьма странную особу, которая выглядела ну точно как персонаж из произведений Агаты Кристи. Эдакая мисс Марпл, которая только что пересекла Ла-Манш и Бискайский залив для проведения летнего отдыха. Она была в шляпке цвета хорошо приготовленного лосося, какие только англичанки могут по-прежнему выставлять напоказ. Плюс у нее был зонтик, прикрывающий головку, увенчанную атласной розой. Не обратить внимание на такую особу было просто невозможно, а она, услышав их французскую речь, сама подошла к Морису Лямотту и его жене. – О, вы, как и я, французы! Это замечательно, а то этот их португальский язык такой сложный. Месье, а ваша жена – португалка? Прекрасно! Мне нужно кое-что сказать. По-моему, это важно, и я хотела бы найти тут полицейского, но они ничего не понимают, а дело не терпит отлагательств. Морис Лямотт тяжело вздохнул, но решил не огорчать «мисс Марпл». Желая побыстрее отделаться от соотечественницы, он сказал, что сам работает полицейским, а сейчас приехал отдохнуть от трудов праведных на родину своей жены. – Поймите меня правильно, детектив, – затараторила «мисс Марпл». – Я совершенно не хотела бы докучать вам, но мне тут кое-что показалось странным. Уверяю вас, я долго сомневалась, прежде чем подойти и заговорить с вами об этом. – И что же заставило вас подойти? – Кое-какие изменения, ведь я очень хорошо знаю свой отель. Морис Лямотт расстроился. Что за день! Не для того же он получил столь необходимый ему отпуск, чтобы выслушивать бред каких-то там божьих одуванчиков! Но он всё же сумел сохранить вежливую улыбку на лице: – Садитесь, прошу вас… «Мисс Марпл» присела на край скамейки, словно воробушек, готовый улететь в любую минуту. У неё был светлый цвет лица, утончённость, свойственная возрасту, когда женщинам из приличного общества уже не нужно загорать. Её кружевная блузка была застегнута вплоть до последней пуговицы, воротник аккуратно отглажен. Костюм, длинная юбка и пиджак с лацканами, который она, видимо, носила в течение уже нескольких десятилетий. Ткань хорошего качества, однако уже тронутая теми годами, что «мисс Марпл» не снимала его. – Итак, начнём с самого начала. Не могли бы вы назвать мне ваше имя, фамилию, адрес и дату рождения… Механический тон молодого полицейского смутил его собеседницу. – О! Это, может быть, и не мое дело, детектив, но я решила поговорить с вами о том, что я считаю ненормальным. Впрочем, я не хочу вас беспокоить, – сказала она, вставая. «Если бы мы находись в Эксе, – подумал Морис Лямотт, – такая вполне способна была бы подать жалобу. С ней надо быть аккуратным. Похоже, она не замужем – с её-то такой обаятельной внешностью. Или, если она и была замужем, то давно похоронила мужчину, за которого когда-то сподобилась выйти». – Не волнуйтесь, пожалуйста, мадам. Подобные вопросы мы всегда задаем людям. – Аделаида Булонь де Пременвилль, – сказала она. – Мой отец, граф Булонь де Пременвилль, был так взволнован фактом моего рождения, что ошибся, регистрируя меня в мэрии. Или, может быть, он захотел, чтобы я таким образом выделялась… Морис Лямотт изобразил вымученную улыбку. Выделялась? Довольно необычно. И как долго его будет отвлекать эта самая Аделаида? Что могла ему рассказать нежданная дочурка графа… Сколько ей вообще лет? Вся в морщинах – это о ней. Но она сохранила во взгляде живость ребенка, ту самую, что так шла настоящей мисс Марпл с её необычайной проницательностью и наблюдательностью, необходимой для того, чтобы сделать потрясающее финальное открытие. Та отличалась уникальной памятью, и порой от её пророческих предсказаний бегали мурашки по коже. Тут всё дело в остроте и цепкости взгляда. Он так много тренировался во время занятий в полицейской школе и на стажировках. Различать мельчайшие признаки, которые могли бы поставить человека на преступный путь. – А вас как зовут? Теперь настала очередь Мориса быть сбитым с толку. Кто вёл допрос? Она или он? Завеса досады навалилась на него. Но сейчас не время было её доставать. – Морис, Морис Лямотт, – просто ответил он. Он был французом, по рождению и по происхождению, и его отец точно не волновался, регистрируя его. Он мечтал, чтобы его сын стал известным полицейским, получил прямой доступ к командным должностям. Инспектор, потом комиссар, потом дивизионный комиссар… Карьера, о которой можно было только мечтать! И Морис уже был инспектором, и желание стать комиссаром буквально клокотало в нём. А чтобы дать ему дополнительные шансы, отец добавил ему еще имя Жюль – это от Мегрэ Жоржа Сименона. Но это второе имя Морис не любил и практически никогда не использовал. – Я родилась 16 января 1936 года в Тулузе, где обычно и проживаю, улица Роз, дом двадцать два. Можем ли мы теперь перейти к фактам? Аделаида Булонь де Пременвилль неожиданно вернула Мориса в его настоящую жизнь. Они только приехали, чемоданы ещё толком не распакованы, а жена нервно прохаживалась неподалёку. – Я внимательно слушаю вас… – Так вот, я ежегодно приезжаю сюда в отель «Эксельсиор». Это идеальное время, когда уже прошел всплеск безумных школьных каникул. Нет больше шума в коридорах, и чайки вновь возвращаются на пляжи. Много птиц вертится на берегу, и мне это так нравится. Молочный туман покрывает бухту на рассвете, а к вечеру океан приобретает потрясающие багровые оттенки. Персонал отеля всегда заботится о давних клиентах, вроде меня. Пальцы Мориса невольно сжались. Теперь старая карга изображала перед ним туристического гида-экскурсовода. – Значит, всё в порядке. И я не вижу, где тут проблема. – Проблема в кофе. – Ах, вот как! Кофе… Морис Лямотт наклонился к Аделаиде Булонь де Пременвилль, разрываясь между отчаянием и раздражением. «В следующий раз, – подумал он, – надо будет сразу же сортировать людей, с первого взгляда проводя границу между просто нервными типами, нуждающимися в утешении, и реальными событиями, достойными внимания». – Да! Бармен в этом году не умеет готовить кофе, я имею в виду настоящий эспрессо. – И что из этого? Инспектор Лямотт поднял брови и уставился на Аделаиду. – Молодой человек! Это недостойно отеля «Эксельсиор». «Молодой человек? – мысленно возмутился он. – Старая хрычовка называет меня молодым человеком! Мне уже почти тридцать. Пять лет обучения и шесть с лишним лет в профессии. Она перебарщивает – эта Аделаида с ее обезвоженным лицом трески. Конечно, я сейчас без формы, без костюма и без галстука. Может, это и беспокоит старушенцию?» Морис вежливо кивнул ей, чтобы она продолжала. – Все бармены до сих пор делали безупречный кофе. Вы знаете… Кофе-машина должна быть чётко отрегулирована. При правильной температуре и под высоким давлением вода должна проходить через мелко молотый кофе, но этого недостаточно. Не следует забывать об уплотнении зёрен мелкого помола, чтобы добиться успеха в эспрессо, не говоря уже о том, что надо не забыть предварительно нагреть чашку и плотно прижать ручку перед тем, как польётся горячая вода. «Она даёт мне урок бариста, работающего за барной стойкой! Чёрт побери, я трачу своё время. Успокойся, Морис! Успокойся!» – И что за кощунство совершил новый бармен? – Я наблюдала за ним. Он уминает кофе-порошок быстро-быстро, он не прижимает ручку достаточно плотно, и часть воды течёт по краям. Это совершенно неприемлемо для подобного уровня заведений! – Может быть, это просто стажёр? – Если бы он был стажёром, его должен был бы сопровождать профессиональный бармен. – Мадам Булонь де Пременвилль, я всё равно не могу и не стал бы беспокоить бармена всего лишь за неправильно приготовленный эспрессо! – Конечно же, нет! – возразила Аделаида. – Это лишь один довод, но есть и другие. «Это экзамен, – сказал сам себе Морис. – Меня в очередной раз проверяют где-то там наверху. И на чём? На какой-то кофейной гуще… Если мне удастся сохранить спокойствие, несмотря на измышления бабульки, значит – я на пути к продвижению по службе. Терпение, Лямотт, терпение!» – А какие ещё другие доводы? – Вы знаете, в гостиницах подобного класса клиентам предоставляют фирменные изделия в ванных комнатах. Нет, Морис не знал. Он не имел привычки посещать такие крутые отели. Обычно он проводил отпуск в апартаментах или в кемпинге и там всегда сам приносил с собой мыло и полотенце. Аделаида почувствовала, что ей следовало бы предоставить более подробную информацию. – «Эксельсиор» предлагает своим клиентам изысканные изделия и аромо-терапевтические смеси. Гель для душа, мыло, шампунь, кондиционер, крем для бритья для мужчин, лосьон после бритья, увлажняющее и питательное молочко для тела. В моей комнате я обнаружила только флакон шампуня. Я сообщила об этом на стойке регистрации, и там мне гарантировали, что гамма будет дополнена. Когда я выходила, были выставлены еще флаконы, но это был все тот же шампунь! – И какой вывод вы из этого делаете? – Что лицо, ответственное за уборку номеров, поменялось и не было соответствующим образом обучено. Это удивительно для «Эксельсиора»! – Но в этих отелях работает так много иностранцев… – Только не в «Эксельсиоре», детектив! Или, по крайней мере, там их обучают и убеждаются, что они хорошо всё понимают. Раздражение стучало в висках Мориса Лямотта. «Вот он – результат многих лет вязания и вышивания крестиком. Это размягчает мозг! Хотя мисс Марпл у Агаты Кристи тоже вязала… Или она добавляет в свой кофе не сахар, а кокаин…» – Это всё? – спросил он, торопясь закончить это дело. – Нет! Имеется также пылесос, оставленный в коридоре в середине дня. Пылесос подарил Морису немного надежды. – Мадам Булонь де Пременвилль, прежде чем обращаться к кому-то, вам следовало бы сообщить об этом директору «Эксельсиора». – Я думала об этом, но директор в отъезде на несколько дней. Аделаида покачала головой, стараясь не побеспокоить розу, сидевшую на её шляпке. – Мне показалось, что правильно будет подойти и предупредить вас. Поскольку все аргументы уже были исчерпаны, пришло время сделать заключение. – Вы всё сделали правильно, мадам. Благодарю вас за бдительность. Я принял к сведению переданную вашу информацию. Сейчас я обобщу ваши показания и передам их, куда следует. – Вижу, вы мне не верите, – сказала Аделаида, бросив на Мориса ясный взгляд. – Тут происходит что-то странное, как будто другие люди постепенно овладевают привычными местами. Я вас предупредила… Морис Лямотт больше не сердился на неё. Он убедил сам себя, что это всё бред выжившей жертвы доцифровой эпохи, которой больше нечего делать, кроме как отслеживать чашки кофе и бутылочки с шампунем. Если добавить к этому страх, который нарастает по поводу наплыва мигрантов, которые заполонили Европу, она видит вокруг себя одни только заговоры. – Далеко не все иностранцы – преступники, мадам. Аделаида Булонь де Пременвилль встала, и атласная роза её головного убора словно закрылась. Морис прводил её до дверей, а потом откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Впустую потраченное время. Право слово, работа полицейского даже в отпуске – это совсем не то, о чём он мечтал. Да с такими клиентами… Где они – эти классические погони из фильмов, которые переполняли его детские мечты?.. * * *