— Вы можете умереть. Он кивнул. — Знаю. Но у моей семьи будет год, чтобы встать на ноги. Нужно использовать шанс. Я посмотрела на умирающую девочку и ее семью. На чародея и преследователя. Джеатар выглядел нерешительно, смотрел нечитаемым взглядом на девочку, а потом склонился и шепнул в ухо Зертаника. Глаза чародея расширились на миг, и он кивнул. — Милая, если сделаешь это, я спрошу у своих источников Лиги о твоей сестре. У меня влиятельные связи. На меня смотрели пять лиц с надеждой, но по разным причинам. — Прошу, мисс, — тихо сказал рыбак. Он пытался спасти семью. Они пытались спасти свою дочь. Мне нужно было спасти Тали. Это ведь не отличалось от помощи Данэлло и его семье? Мне хотелось уйти, но пятьдесят оппа! И мне не нужно было убегать от крокодилов ради них. Я кивнула, мать снова зарыдала. Я прижала руки к девочке и попыталась не думать о шансе рыбака. Это было сложно, когда я ощутила, как она ранена. Каким раненым он будет себя чувствовать, когда я передам ему всю эту боль. Это не будет раной для него, но не могла ли такая боль убить? — Уверены? — спросила я рыбака. — Это… — я посмотрела на родителей, — ужасно. — Уверен. Я повернулась к Зертанику. — У вас есть еще койка или стол? Он махнул Джеатару, а тот ушел и вернулся с дешевым столом, какие бывали на рынке. — Поставьте рядом с ней, — попросила я, — рядом со мной. Мне нужно быть между ними. Хотя они не заслужили пощады, рыбак заслужил, и я не хотела говорить, что ребенок изранен так, что я сомневалась, что выдержу ее боль, чтобы передать. Некоторые вещи людям лучше не знать. Я положила ладонь на каждого, стиснула зубы и потянула. Боль поднялась по руке, вспорола грудь и спустилась по другой руке быстрее, чем я тянула, будто хотела выйти раньше, чем ее поймают. Точки появились перед глазами, красные, темнеющие и бледные. Боль полилась в рыбака, и я уже никак не смогла бы остановить это. Едва держась на ногах, я закрывалась от его криков мыслями о Тали. * * * Джеатар прижал к моему лбу влажную тряпку, пока Морелл вытирал мою рвоту в зале. Я чуть не попала на его обувь, спеша к двери, но лучше от этого не было. Джеатар донес меня до дивана, когда я опустошила желудок, я лежала, но комната все равно кружилась. — Лучше стало? — спросил он с тревогой на лице. Морелл зыркнул на меня, но ему было лучше, значит, где-то было немного пинвиума для помощи ему. — Немного, — крики рыбака прекратились. Я пыталась удержать немного боли, но она лилась по мне, как река Сиден, я не могла ее остановить. Я едва выжила, а ему теперь с этим мучиться. Святая Сэя, прошу, пусть он выживет. — Что с ним будет? — Зертаник приказал отнести его домой. О нем позаботятся. — Он не сможет долго терпеть такую боль. Даже если пинвиума мало, заберите из него немного, прошу. Там все хуже, чем мы думали. Он не выдержит, — желудок сжался. — Тише, — он положил ладонь на мое плечо, но я заметила сомнения в его глазах. Он быстро это скрыл. — Через день или два прибудет пинвиум, и мы купим у него боль. — Как можно быть уверенным, что поставки доберутся сюда? — он не мог ничего обещать, пока Верлатта в осаде. Джеатар посмотрел на дверь Зертаника. — Он следит за этим. Не переживай, рыбак будет в порядке. Не будет. Кто мог выдержать такую боль? Ею можно было убить ребенка, а то и взрослого. Я закрыла глаза, но от этого только четче вспомнила его боль. Я снова открыла их. Это все ради Тали. Я выстою, если буду помнить это. — Он спросил о Тали? — Уверен, он этим займется. — Когда вы будете что-то знать? — Из Лиги сейчас приходит мало информации. Может, уйдет день или два, чтобы что-то услышать. Доживет ли рыбак? Что я наделала? Дверь открылась, вышли богачи, девочка спала на руках матери. Отец полез в карман и бросил пригоршню монет мне на грудь. Я вздрогнула, но они не горели. А должны были после того, как я их заслужила. Десять оппа. Я села, монеты съехали на колени. — Вы говорили пятьдесят. — Ты не помогла ей ради нас, ты делала это ради того человека и себя. Повезло, что я тебе хоть что-то дал, — они вышли из здания и хлопнули дверью. Джеатар недовольно нахмурился. — Они должны были заплатить вдвойне, — пробормотал он. — Мне нужно уходить, — вдруг блузка показалась мне тесной, мешающей дышать. Я быстро спрятала монеты в карманы, не желая больше касаться их без надобности. — Найдите меня, как только услышите о Тали. — Где ты будешь? Я замешкалась. У меня уже не было дома. Сдержит ли он обещание или обманет, как эти басэери? — Я найду. Я буду приходить сюда каждый день. Он оглянулся на дверь. — Нет, сюда не приходи. Отправишь послание, и я тебя где-то встречу. Сама выберешь место. — Хорошо. Мне нужно идти. — Можешь отдохнуть дольше. — Я не могу оставаться здесь. Зертаник появился, когда я пошла к двери. — Милая, вела ты себя плохо. Те люди предложили хорошую цену за услуги, что можешь оказать только ты, а ты ужасно с ними обошлась. Надеюсь, больше это не повторится. Джеатар кашлянул. — Сэр, не думаю, что нам стоит… — Не неси ерунды. Сердце колотилось в моей груди. — Я не буду больше такое делать. — Подумай о деньгах. — Ага, целых десять оппа, — папа говорил, что клиенты были сделками, и я продала свою силу по дешевке. Он нахмурился и разгладил рукава. — Они обиделись, когда ты отказалась помочь. Если бы ты была сговорчивее, уверен, они заплатили бы больше. Я схватилась за ручку двери, но он перехватил мою руку и остановил. — У нас есть другие клиенты, и они хорошо заплатят. — Нет. — Ты больше не будешь голодать. И сможешь найти себе место с ванной. Я вспомнила старый дом. Свою комнату, две ванны, столовую, кухню и комнату для чтения у огня. Задний двор, маленький, но наш. Без Тали и семьи? Нет смысла. Как можно было глупо подумать, что это было настоящее исцеление? Настоящие целители не ранят людей. Никогда. Кровь зашумела в ушах, но не могла заглушить крики в моей голове.