— Знаю, и спасибо, что охраняете мою комнату, — я почти подмигнула, но это могло выглядеть как нервный тик. — Ты здесь живешь? — Я прошлого дня Мод, — я шагнула к комнате, но он преградил путь. У всех стражей такие широкие плечи? Наверное, это из-за фехтования. — Можно войти? Я уже опаздываю. — Я тебя не узнаю. — Я новичок, — я склонила голову, и косички с бусами скользнули на плечо. Он замер, челюсть его подрагивала, словно он что-то жевал. — Где твоя форма? — В комнате, — о, ради любви святой Сэи, как это все сработает? Тали заслуживала большего, чем сестру с плохо продуманным планом. — И ты вышла раньше? — Именно. Он фыркнул, словно подловил меня. — Почему тогда я не видел этого? Я пришел рано утром и был здесь весь день. Разум работал быстрее испуганных куриц. — Я хотела посмотреть рассвет, — не сработает. Зачем выходить ради этого? Ученица… обычная девочка… — Слушайте, — я шагнула к нему и огляделась, словно опасалась Старейшин. Так и было, но не по тем причинам, что он должен был представить. — Я не пришла прошлой ночью. Один мальчик потерял мать в том случае с паромом, его нужно было успокоить, — я выглядела сейчас довольно взрослой для встреч с парнями. Я надеялась на это. Он сверлил меня взглядом три болезненных удара сердца, а потом криво улыбнулся. Он окинул меня взглядом и кивнул. — Осторожнее с этим. Тебя выгонят, если поймают. — Не поймают, — если святые позволят. — Тогда скорее, — он отошел, и я заставила себя идти, а не бежать в комнату Тали. Я юркнула внутрь и рухнула на ее кровать. Я дрожала там пять минут, пока не взяла себя в руки. Было бы быстрее, если бы в комнате многое не напоминало о Тали, а ведь она могла даже не увидеть больше эту комнату, и это пугало сильнее стражей. Нервы унялись, но не успокоились, и я сняла платье Айлин и переоделась в белую форму Тали. Она была короткой, тесной на талии и бедрах, но зеленая жилетка это хорошо скрывала. Я сложила вещи Айлин и спрятала в шкаф, чтобы никто не заметил, заглянув в комнату. Я ушли, стараясь не бежать, не выдавать себя. После нескольких странных взглядов от ребят с одной или двумя лентами. Опоздания учеников были редкими. Палата исцелений выглядела так же, как я запомнила ее в детстве, когда помогала маме. Я всего-то держала полотенца или миски с теплой водой для смывания крови, но я чувствовала себя важной. Я надеялась, что у меня будет такая жизнь, но теперь я понимала, что мечты были безнадежными. Комната теперь казалась меньше, но это я стала больше. Кровати стояли рядами, их разделяли занавески. Сюда приходили, в основном, раненые не опасно или заболевшие, или те, кто не мог заплатить за полное исцеление. Богатые и очень раненые попадали в отдельные комнаты. Я повернулась и пошла туда, пот пропитывал волосы у шеи. Я не была в таких комнатах после смерти отца, убитого одним из солдат герцога через несколько месяцев после окончания войны. Мама пыталась спасти его, но когда его отряд прибыл в Лигу, он уже был мертв. Никто не говорил нам, где умерла мама, ее вернули в ящике, как нежеланный подарок. Люди басэери управляли Лигой и помогли подавить мятеж. Закрытые двери обрамляли коридор, угнетая, как и в Святилище. В конце широкая лестница витками уходила во тьму и вверх. Я схватилась за медный поручень и шагнула ближе, надеясь, что Тали там. — Ты! Я застыла, пальцы сжались на холодном металле, а потом шагнула еще раз. Может, он говорил не со мной. — Ученица! Спускайся, ты нужна в палате. Я развернулась, раскрыв рот, но не могла придумать причину отказаться. Низкий лысый мужчина с шестью золотыми лентами на плече и двумя серебряными на другом смотрел на меня. Глава исцелений. — Девочка, — он скрестил руки на груди, — раненый ждет. Святые, спасите! Я подошла, он обхватил сзади мою шею. Не с силой, но так уводили непослушных учеников. Он повел меня в палату исцелений и остановился между рядами кроватей. На четверых были люди, некоторые сидели, некоторые лежали, но все были ранены. — Первый шаг в определении раны? — заговорил он голосом учителя, и он не простил бы мне ошибку. Я сглотнула, но горло пересохло. — Н-нужно… — я протянула руки к женщине на кровати. Она была хорошо одета, но ткань была в пятнах крови и порезах. Глава исцелений начал постукивать ногой. — Нужно положить ладонь на голову и на сердце, чтобы ощутить состояние. Он кивнул и перестал стучать. — Приступай. Я взглянула на пациентку. Она не спала, ее глаза были стеклянными, но рана не выглядела страшной. Я прижала ладони к ней и ощутила все внутри, как меня учила Тали. — Ушибленные ребра и череп, переломов нет. — Кровотечения? Кровотечения? Тали не учила меня ощущать это. — Я… не могу сказать. — Ты не слушала на уроке? Он положил ладонь поверх моей. Я ощутила покалывание, четче ощутила состояние женщины. Синяки ощущались ярче. А потом что-то, похожее на темную искру, как точки перед глазами, когда долго смотришь на солнце. — Видишь? У основания черепа? Я видела. — Да. Он убрал руки, картинка потускнела. Я потянулась туда снова, и она вспыхнула. Вина растекалась по моей груди. Тали училась такому каждый день. Настоящему исцелению. — Еще есть? — глава исцелений звучал радостно, и я почти улыбнулась. — Не вижу. — Тогда продолжай. — Что? Он снова нахмурился. — Исцеляй пациента. Внутреннее кровотечение закрывается так же, как и наружное. Он хотел, чтобы я исцеляла! Я могла убежать, но тогда я не смогу вернуться и найти Тали. Он долго смотрел на меня, он меня точно запомнил. До лестницы идти придется через его владения, он точно меня поймает, если заметит. Я прижала ладони к ее ребрам и потянула. А потом к голове. Закрыла кровотечение, но оставила синяки. Кровотечение убило бы ее, но головную боль пару дней она потерпит. — Готово, — я убрала руки, голова и ребра побаливали. Он прижал ладони и нахмурился. Я сжалась. — Упустила одно. — Простите, — я забрала ушиб со стыдом. Если бы я была ученицей, он бы выгнал меня из Лиги за такую ошибку? Наверное, нет. Не важно. Если бы я была отсюда, то не оставила бы ушиб. Я бы хотела впечатлить его, показать себя, и для этого я бы упомянула о боли, которую начинала ощущать у ее ладоней и ступней. Но я была не отсюда, я этого не сделала. И впервые было не больно молчать. Если бы я была отсюда, я бы заперлась где-то в комнате с Тали, и нам никто не был бы нужен. — А теперь этот мужчина? — глава целитель взял меня за локоть и подвел к следующей кровати. Мне не нужно было касаться его, чтобы видеть переломы обеих рук. Я не смогу нести Тали с болью в руках. — Не могу. — Не можешь? — он вскинул брови. — Отказываешься лечить пациента? Ученик у соседней кровати вздрогнул и с ужасом посмотрел на меня. Он не знал, что тут происходит, иначе не судил бы так быстро. — Нет, я… кхм… Я… — не могла остаться, потому что хотела спасти сестру. Это меня отсюда не увело бы, не помогло бы Тали. — Мне не очень хорошо. Ученик смотрел на меня, черные волосы торчали вокруг его головы, словно он был грязным одуванчиком. Глава исцелений тряхнул руками, словно я ему надоела. Хотелось бы. — Работа Целителя — лечить, девочка, иначе ты — бесполезный Забиратель, который может лишь наполнить болью ложку из пинвиума. Знаю, это страшно, это больно, но если ты хочешь первую ленту, то помни, что мы страдаем, помогая другим. Или ты не так сильна, чтобы срастить кость? — он сказал это с вызовом. Это точно работало с парнями, прогоняло их страхи для работы. — Я… — вошли двое Старейшин, каждый разглядывал комнату, как солдаты. Глава исцелений схватил меня за руки. Я вскрикнула, холод пронесся по телу. Он хмыкнул и отпустил меня, но в его глазах вспыхнуло одобрение.