— Все знают, что он сделает с ними, если раскроет правду, — сказал Данэлло. — Зачем тогда рисковать? — Какая разница? Мы идем за Ланэль или нет? — проскулил Кионэ, глядя на окно, пол, дверь, словно он был… — Отвлечение, — сказала я, задрожав. — Это все отвлечение! Потому Светоч поднял мятеж. Это не только поддержит ложь, что Забиратели мертвы, но и кто заметит, что Светоч и Виннот сбежали в этом хаосе? — бессердечные крысы! У них были печати для путешествий басэери, но у похищенных Забирателей — нет. Они будут записаны в тетради путешествий, и это попадет к герцогу, он поймет, что его предали люди, которым он доверял. И что они украли у него. Они не могли этого позволить. Им придется обходить пункты проверки, отвлекать всех, чтобы их побег не увидели. Святые, они пытались предать герцога! Я тоже была против него, но это не значило, что нужно жертвовать Гевегом. На лице Тали сияла надежда. — И если все услышат, что Светоч соврал им, что герцог не украл Целителей, то они прекратят мятеж? — Возможно, — сказала я, но особой надежды не было. — Это может разозлить их, но генерал-губернатор хоть сможет схватить его. Это успокоит людей. Но если мятеж не прекратится… — я не хотела заканчивать предложение. Герцог сожжет нас, как сделал с Сориллем. — Вот видишь? — сказал Кионэ. — Тебе нужно вернуться в Лигу. Я хотела. Забиратели были беспомощны, как и Тали, но их было некому спасти. — Мы не можем попасть внутрь. Должен быть другой способ доказать ложь Светоча. — А если ты выжжешь путь? — спросил Соэк. Я скривилась, все посмотрели на него. Тали взглянула на меня. — О чем он говорит? — Так мы сбежали. Она была невероятна, — воодушевленно рассказывал Соэк. — Она бросила в стража куски пинвиума и зажгла их. Я никогда такого не видел. Глаза Тали стали огромными. — Зажгла? Как? Болтливый Соэк. Но он хоть не сказал, что я сделала с Ланэль, и я была благодарна за это. Я вытащила из кармана кусочек пинвиума. — Не знаю. Я была злая, мне было больно, и… это случилось. Выражение лица Тали стало забавным, она потянулась к кусочку. — Дай посмотреть, — она подержала его в ладонях, на ее лице проступило недоверие. — Он пустой. — Не может такого быть… мы все использовали. Это точно. — Ты… преобразовала его, может? — она сжала в ладонях пинвиум размером со сливу, сдвинув брови. — Не знаю, что ты сделала, но его можно снова использовать. Восхищенный шепот зазвучал в комнате. Соэк что-то пробормотал о том, что я невероятна. Даже Кионэ понял, что это важно, и не шумел. — Это невозможно, — сказала я. Опустошить пинвиум чарами можно было, но после этого он уже не мог вмещать боль. Никто не находил способ использовать пинвиум снова, хотя колдуны искали его годами. — И все же ты это сделала. Я сидела и смотрела на этот кусочек пинвиума. А если я могла его опустошать? Тогда герцог, узнав это, пришлет за мной целую армию. Вот это будет находкой для него! Я поежилась. — Можно посмотреть? — спросил Соэк, протянув руку. Тали кивнула и опустила туда кусочек. Он нахмурился и кивнул. — Пустой, — через миг он вздохнул и отдал мне кусочек. — Почти пустой. Приятно избавиться от боли, — он вернул пинвиум мне. — Теперь ты. Я смотрела на кусочек. Данэлло, казалось, хотел избавить меня от смущения из-за объяснений, я и сама не знала, хотела ли говорить Соэку, что не могу наполнить пинвиум. Тали обхватила мои ладони и пинвиум. Мои пальцы покалывало, пока она передавала мою боль в кусочек, что должен был стать бесполезным. Она на миг задержалась на пинвиуме, а потом опустила на столик. Ее пальцы замерли над кусочком, словно ей не хотелось отпускать. — Так что насчет Ланэль? — напомнил Кионэ. Соэк покачал головой. — После всего, что она со мной сделала? Я туда не пойду. — Это не ее вина, — сказал Кионэ. — Она получила по заслугам. Кионэ выругался и шагнул к Соэку, словно собирался ударить его. Айлин схватила его за руку. — На это нет времени. Дело не в одном человеке. Если Светоч разозлится, он может убить их. Нам нужно раскрыть его ложь герцогу раньше, чем он пошлет сюда больше солдат. — И пока люди не начали злиться на генерал-губернатора, — добавила я. Как только это случится, герцог может решить, что осады Гевега мало для того, чтобы управлять нами. Он может решить уничтожить нас, как сделал с Сориллем. Я вздохнула. — Ты права. Нам придется вернуться. Кивали все, кроме Соэка. — Я не могу, — взмолился он. — Я хочу помочь, да, но я сбежал из осады Верлатта и той комнаты, я не думаю, что удастся в третий раз. Я не такой везучий. Они молчали. Кионэ явно был готов присоединиться к нему, словно не он пытался нас толкнуть туда. — Я останусь и буду сторожить комнату, — сказал Соэк, когда тишина стала неприятной. — Чтобы никто ее не разграбил. Знаю, это не много, но я не… не могу вернуться. Айлин сомневалась. — Это мило, и я не хочу оскорбить тебя, но я не знаю, кто ты. Я не оставлю тебя в своей комнате. Соэк не обиделся. — Я останусь в коридоре или на ступеньках. Она подумала и кивнула. — Ладно, это уже неплохо. Я смотрела на них: на любимую Тали, на Айлин, ставшую мне почти сестрой, на Данэлло, которого могла полюбить, если мы выживем и сможем провести вместе достаточно времени для этого. Они хотели рискнуть жизнями, чтобы спасти незнакомцев. Как мама и папа на войне. Стоит ли нам это делать? Сможем ли мы? Я вспомнила слова бабушки. Правильные поступки редко даются просто. — Мы не можем пробить путь. Мы — не обученные солдаты, так что даже с вспышками не сработает, — сказала я и посмотрела на куски пинвиума, ждущие, чтобы их опустошили и наполнили снова, и у меня появился план. — Нам нужно пробраться, как сделала я, чтобы вытащить Тали, а потом выбраться. Данэлло нахмурился и потер шею. — Как нам вывести так шестьдесят раненых учеников? — И не надо. Мы опустошим и используем этот пинвиум, чтобы исцелить их, и сбежим вместе. Мы сможем пополнить пинвиум болью, так что им пробьем путь во дворе. А в Круге Лиги мы покажем всем, что Светоч соврал, — и спасем много жизней. — Мы сможем так долго отгонять стражей? — спросила Айлин. Данэлло пожал плечами. — Зависит от того, сколько их пошлет за нами Светоч. Но если мы проберемся, не потревожив стражей, то сможем успеть многое до того, как проверят учеников. С толпой снаружи стражей внутри должно остаться мало. Не факт. — Дверь в палату запирается, да? — спросила я. Тали кивнула. — Пока вы будете исцелять учеников, мы сможем их койками забаррикадировать дверь, — сказал Данэлло. План не был точным, но это была единственная надежда. Я вытащила горсть пинвиума. — Нам нужно только понять, смогу ли я зажигать их, когда нужно, — иначе мы никого не спасем. Я повернулась Тали, в ее глазах были страх и восторг. — У тебя остались куски, что я давала для боли Данэлло? — Да. Я не знала, что еще с ними делать, — она вытащила их из карманов и отдала мне. — Все, отойдите. Я не знаю, какой сильной будет вспышка. — Я буду в коридоре, — пробормотал Кионэ. Соэк и Айлин кивнули и вышли с ним. — Я остаюсь, — сказала Тали. — И я, — Данэлло прислонился к стене и улыбнулся. Я глубоко вдохнула и попыталась успокоить мысли. Пинвиум был холодным и шершавым. Как я чувствовала себя тогда? Злой и полной боли? Я потянулась к тому гневу и бросила. Бам. Пинвиум отскочил от стены и откатился под кровать. — Не сработало? — спросила Тали. — Нет. Поверь, ты поймешь, когда это случится.