Коллеги в адвокатской конторе почти все разъехались по своим домам, директор Ван в этом году не собирался ехать к своим родителям, хотя они жили у него в другом городе. Несколько дней назад в контору пришла его жена, она была в ярости, говорила, что знает, что у него связь с другой женщиной, возможно, имея в виду адвоката Чжэнь. Желание Ван Сян Янга встретить Новый год с семьёй не исполнилось. Прокуратура не санкционировала арест, совет по трудовому перевоспитанию не принял соответствующего решения, но власти района, под личную ответственность начальника района, сказали полиции, что ни в коем случае нельзя отпускать этого человека, и отдел по специальным расследованиям начал повторно рассматривать это дело. Что касается Ван Сян Янга, он уже провёл в заключении около двухсот дней. Он несколько раз звонил Цин Ни из следственного изолятора, просил о встрече, но Цин Ни не знала, что ещё можно сделать. Она позвонила начальнику Ху, спросила, что делать дальше. Он сказал, что нужно обращаться в прокуратуру, просить их разобраться с этим делом, когда человека держат в заключении больше положенного срока. Цин Ни снова написала прошение в прокуратуру о принятии мер. В прокуратуре сначала возмутились нарушением их постановления и сказали, что направят в полицейский участок письмо с указаниями, но ничего так и не изменилось. Пришла весна. Цин Ни решила привести в порядок свой собственный архив документов и обнаружила в нём имена тридцати двух советников по юридическим вопросам. Она проработала только один год, но её собственные достижения намного превышали оказанную директором Ваном помощь и содействие. Вчера она получила письмо, в котором сообщалось, что в два часа ночи умер Линь Чун, и что похороны пройдут через пять дней. Прочитав это письмо, Цин Ни закрылась в туалете, зарыдала во весь голос, и плакала до тех пор, пока не уснула на крышке унитаза. Проснувшись, она почувствовала, что горечи на сердце стало чуть меньше, но всё ещё болела голова, и было неописуемо тоскливо. Зацвели персиковые деревья. Земля покрылась весенней травкой. Цин Ни смотрела появившиеся листья на деревьях и чувствовала, что чего-то не хватает. Все говорят, что весной всё оживает, что это пора любви. А что она? У неё ничего нет, кроме денег в кармане. Она ни о чём не хотела думать, а только чувствовать, как идут её ноги. – Аллилуйя! – закричал, обращаясь к ней, пожилой инвалид, лежавший у ворот церкви. Она достала десять юаней и положила ему в руку. Из церкви донёсся звон колоколов. Прекрасная мелодия на два голоса заставила её остановиться. Зазвонил телефон. Ван Тао. Она сбросила звонок. Телефон зазвонил снова. Председатель Ху. Она снова сбросила. Телефон звонил ещё несколько раз, и она его вообще отключила. Стоя за алтарём, пастор Ван что-то рассказывал, сидящие внизу перед ним молча слушали. Цин Ни подумала, действительно ли у человека есть душа? Она спросила себя: если ты не веришь в бессмертную душу, что ты здесь делаешь? Она взяла «Библию» в руки, склонила голову, закрыла глаза и стала молиться про себя: «Господи, Всемогущий Господь, у меня есть одно желание, Царь царей, Всемогущий Бог, помилуй его, пожалуйста! Он – добрый, умный человек, он уже покинул нас, пусть Господь упокоит его душу, пусть его душа всегда поступает по воле Божьей, пусть будет всегда рядом с Богом…» Она просила о Линь Чуне. Линь Чун не был христианином, она – тоже пока ещё не была, но она верила в бога. Линь Чун – хороший человек, можно даже сказать, идеальный, но почему он тогда умер, такой молодой, так рано ушёл от нас? Какая причина? Кто это так решил? Она рассердилась, она считала это несправедливым. Кто может всё это объяснить? Она молилась богу, потому что сама была слишком слабой, могла полагаться только на помощь святого духа. Её молитвы были очень беспорядочны, потому что она была не слишком знакома с жизнью христиан и их молитвами. Она молилась и одновременно подсчитывала, сколько раз она была в церкви. Очень мало раз, может, всего лишь раз пять или шесть. Открывала «Библию» раза четыре. Пастор говорил, что надо начинать читать с «Нового Завета». Но, послушав этот совет, она начала читать «Старый Завет» и прочитала только его первую главу «Бытие». Она уже давно хотела во что-то верить. Люди, не имеющие веры, разве не похожи на зверей? Она знала с раннего детства, что неверующие люди опасны, что люди, не имеющие каких-то моральных принципов, а полагающиеся только на нравственность этого мира и его законы, попадают под ограничения, установленные внешней средой для их поведения. Но верующие люди совсем другие, они испытывают только страх перед неизвестным им миром, перед богом, что и является истинным страхом. Она сидела перед самым проходом, который был достаточно широкий, чтобы вытянуть ноги. Перед ней прошла пожилая женщина с больными ногами, опираясь на металлическую трость, которая издавала ужасный скрежет, соприкасаясь с бетонным полом. Цин Ни быстро подобрала ноги. Она посмотрела с грустью вслед этой женщине. Все слушающие напряжённо старались расслышать слова пастора. Пастором была пожилая женщина, очень хрупкая на вид, но полная энергии. Цин Ни рассматривала этих братьев и сестёр, многие из них имели какие-то заболевания, половина их них, возможно, была бедна. Господь любил их всех. В последний раз она ехала в церковь через улицу, забитую людьми. Она сказала водителю, чтобы он остановил машину метрах в двухстах от церкви, чтобы не напугать ожидающих у входа начала проповеди пожилых людей. Она вышла из машины у какого-то магазинчика, собиралась зайти туда купить бутылку воды, как встретила одного хорошую знакомую из её родного города, лет сорока, полненькую, с красивым именем Анани. – Цин Ни, почему сегодня на такси приехала? – спросила Анани. Никогда не ездившая на велосипеде Цин Ни, чтобы не затронуть чувства бедного человека, сказала: – На велосипеде небезопасно, на улице много народа. Анани, с искренним удивлением на лице, сказала: – Человек, верящий в Господа, боится машин? Цин Ни засмеялась. – Почему ты смеёшься? Машины будут расступаться, завидев тебя, верующего человека, – сказала она абсолютно серьёзно. Анани, перед тем, как уйти, дала Цин Ни диск, в котором рассказывалось, как один тайваньский бизнесмен, буддист в прошлом, стал христианином. – Цин Ни, ты раньше тоже верила в Будду? Цин Ни просто моргнула, не зная, как ответить. – Я раньше тоже была буддисткой, хотела верить в Господа, но боялась, что согрешу против Будды. Когда я всё не могла решиться, я посмотрела этот диск. Я поняла, что нельзя согрешить против того, чего нет. А Господь – единственный истинный бог! – говорила воодушевлённо Анани. Линь Чун умер, и она не знала, есть ли толк от её молитвы о нём. Он не был христианином, в вопросах веры он, наверное, тоже не разбирался. Это и неважно, потому что он был хорошим человеком. Почему хорошие люди живут так мало? Она опять вернулась к этому вопросу. В мире существует так много религий, возможно, что и богов также много, как и того, во что верят люди, но чувства говорили ей, что надо идти поклониться Иисусу, что он и есть истинный бог. Вера даёт людям поддержку, даже поэт Ху Ци Ту склонялся к христианству. Ху Ци Ту говорил, что степные народы севера, начиная с династии Мин, стали принимать тибетский буддизм, который потом распространился по степям Монголии. Рвение монголов в поклонении Будде ничем не уступало рвению тибетцев. И какой результат? Будда не принёс монголам никаких благословений, в течение нескольких сотен лет монгольская нация только всё больше приходила в упадок, когда-то господствовавшая над миром, она стала слабой. Когда Ху Ци Ту одевался в комнате Цин Ни перед её туалетным столиком, он посмотрел на неё, а потом поцеловал в правую щёку. – Цин Ни, у меня сейчас нет веры. Ты говоришь, что каждые выходные ходишь в церковь… Я думаю, ты приняла правильное решение. Если бы мне сейчас пришлось выбирать веру, то я, как и ты, выбрал бы Иисуса! Цин Ни тронула его нежность, но в глазах опять вспыхнул дикий огонь, и он продолжил затронутую тему. – Цин Ни, я с детства верил в бога, и часто, сам не осознавая того, молился ему. Моя мама говорила, что именно поэтому у меня есть вера в себя. Потом потерял веру, потому что везде стали проповедовать атеизм, кто посмел бы говорить о боге? Общество требует от людей носить маски, скрывать себя под маской атеиста, не бояться бога. Но, живя так какое-то время, ты сам обманываешь самого себя! Зачем верить в Иисуса? Потому что он великий, и верующие в него хорошо живут. Некоторые не верят в Иисуса, потому что считают христианство западной религией. Вообще-то христианство возникло в Азии, но вот в Китай оно пришло с Запада. Я же верю в Иисуса как раз потому, что эта религия пришла с Запада. Если бы она появилась здесь, то я бы однозначно не стал в неё верить! Я не христианин, я не был крещён, но если бы мне сейчас пришлось выбирать веру, то я бы отказался от нашей традиционной веры и стал бы верить в Иисуса. Х-ха! Ты же знаешь меня, видишь, что я бунтарь от природы. Если бы я верил в Иисуса, то пошёл бы проповедовать «Евангелие», где бы был – везде проповедовал, даже своих родных сделал бы верующими. Чем больше поэт говорил, тем большее приходило волнение. Он даже схватил бутылку импортного вина, в котором ещё что-то осталось после вчерашнего ужина, и залпом залил это всё в себя. Как только Цин Ни вспомнила о поэте, её сердце бешено застучало. Она заметила, что все окружающие встали и начали вместе читать что-то из Библии. – Я верю в единого Бога, Всемогущего Отца, Создателя неба и земли и всего, что есть в них… «Мне больше всего нужна любовь», – услышала Цин Ни в своём сердце. За несколько лет выручка за книгу «Конец света» составила десятки миллионов юаней, а возможно, даже несколько сотен миллионов юаней. Сюеи Чен посчитал, у него в кармане было около трёх миллионов юаней, он был очень доволен. Жена Ятсин Ван ещё не возместила сто тысяч юаней, ей просто было лень. К тому же он всегда в разъездах, иногда звонит или отправляет деньги на расходы, они редко видятся. И с сыном он давно не виделся, но часто звонит ему по телефону. Пекинский рынок заставил его и Сяоцин Хуана удивиться тому, как с самого раннего утра улицы были заполнены разными пиратскими версиями книги «Конец света», всего этих версий было больше десятка. Сюеи Чен начал сожалеть, что он не послушался тогда Хуана и не нанял представителей по всему Китаю. Сейчас собирал бы с них паушальные взносы, и смог бы избежать некоторых потерь. К тому же вместе с представителями можно было бы подать в суд на пиратские версии и заставить их выплатить штрафы, но сейчас и убытки понесли, и союзников нет… Начиная с Пекина, пиратские версии книги «Конец света» распространились по всему Китаю, в больших и маленьких городах. Не нужно было даже идти и заказывать рекламу, СМИ сами наперебой бесконечным потоком говорили об этой книге. Над чудесной землёй поднялась чёрная буря, злой дух выбрался из ящичка, предсказания стали моральной эпидемией для китайского народа, все обсуждали человеческое бедствие, оно расползалось уже до деревень. «Сычуаньская газета» доложила, что в горах один крестьянин продал всё своё имущество на несколько сотен тысяч юаней и ушёл в монастырь, а всё для того, чтобы избежать конца света. Вчера в интернете появились новости о том, что люди начали убивать себя, боясь конца света, количество суицидов возросло до двух тысяч. Сюеи Чену и не снилось, что его мысли могут захлестнуть человечество волной, изменить траекторию жизни, а его самого из голодранца превратить в богатейшего человека. Ему было неловко за тех, кто решил покончить жизнь самоубийством из-за конца света, потому что он не был злым духом, он был добрым человеком. С другой стороны, эти люди решили убить себя после прочтения книги? Поэтому им нужно винить себя. Он положил на счёт три миллиона юаней, книжные магазины должны ему пять миллионов, после окончания продаж он станет богачом с десятимиллионным состоянием. Кажется, что этого хватит, чтобы удовлетворить свои потребности. Сюеи Чен важно стоял в большом цехе, поставив руки в боки. На сердце у него было легко: типография с первоклассным оборудованием, стоимостью в шесть миллионов юаней; превосходная вентиляция, никакого постороннего запаха; а также опрятно одетые и чистые рабочие. С этого проекта Сяоцин Хуан, помимо зарплаты, получил ещё полмиллиона юаней, начал ездить на «Ауди», как и другие люди, занимающие руководящие посты, которые тоже жили на широкую ногу в шикарных домах и имели роскошные машины. Когда Сюеи Чен был ещё бедным, он каждый день беспокоился о том, как отправить сына учиться в Канаду, а теперь это стало для него пустяком. В конце года он как раз планировал заняться отправкой сына на учёбу заграницу. Вчера Линьцзы ему сказал, что Сяоцин Хуан в последнее время не в духе, часто выражает серьёзное недовольство по поводу дел в их компании. У Сюеи Чена в голове всегда была только одна мысль: «Всё хорошее рано или поздно заканчивается». Вот только он не думал, что оно должно закончиться так рано. В самом начале создания компании вскрылись многие противоречия такие, как проблемы с акционерами, с бизнес-концепцией, с распределением прибыли, со стратегией развития и другие. Он испытывал негодование из-за того, что произошло после того, как его двоюродный брат стал вице-президентом компании. Двоюродный брат приехал из деревни близ города Таншань. Как только он пришёл в их компанию, продажи взлетели вверх. Глядя на красно-чёрное лицо брата, стоявшего на лестнице и вытиравшего пот рукавом, Сюеи Чен в души испытывал родственные души. Ему казалось, что брата можно описать лишь одним словом – надёжность. Братья жили в разных местах, поэтому ничего не знали друг о друге, хоть у них и были общие бабушка с дедушкой. После того, как брат проработал охранником полгода, у него появилось желание участвовать в продажах и освоении рынка. Сюеи Чен, чтобы разбавить группу продаж директора Сяоцин Хуана и разрушить его «единоличное государство», разрешил двоюродному брату стать вице-президентом компании. Несколько месяцев назад Сюеи Чен, благодаря одному делу, заметил, насколько его брат был прост внешне и скупым и алчным в душе. Однажды брат рассчитывался в ресторане, он потратил пятьсот юаней, а в чеке, который предоставил компании, чтобы она восполнила его затраты, написал, что потратил тысячу пятьсот юаней. Тогда Сюеи Чен просто посмотрел в глаза брата с недовольством. Потом Линьцзы узнал, что брат в Хэбэе открыл несколько собственных маленьких магазинов, товары, которые там продавались, были украдены из их компании. Сюеи Чен понимал поведение ограниченного и скупого крестьянина, но также он понимал собственную некомпетентность в управлении людьми. Двоюродный брат стал охранником, чтобы усилить свои умения в управлении финансами, он остановил «утечку газа», контролировал цепочку продаж, он был очень умным. Его жена тоже из обычной крестьянки превратилась в разборчивую даму из высшего общества. В прошлый раз во время семейной пирушки в Тунсяне, она поднесла ростки бобов к свету, затем пожевала их и пожаловалась, что они твёрдые, нахмурила брови и бросила ростки на стол, тем самым показывая свой статус. Сюеи Чен с хитрого лица лисы прочитал только одно слово «богатство». Все эти перемены указывали на его неспособность в выборе работников и управлении ими. Сяоцин Хуан не был доволен не только кумовством, склонностью принимать на работу своих людей, но и тем, что компания не приняла его предложение о диверсификации, он говорил, что основываться только на одной книге и открывать только одну типографию было недальновидно, он требовал открыть ещё одно производство и расширить штат рабочих, принимать на работу выпускников университетов; к тому же он просил учредить отдел корпоративной культуры, отдел кадров и другие структуры, чтобы сделать компанию большой и сильной. Но пятидесятилетний Сюеи Чен устал физически и душевно, у него совсем не осталось сил для больших стремлений и высоких помыслов, самое главное для него сейчас было устроить сына на учёбу за границу, только после того, как он уедет, он мог начать думать о другом. Директор Сяоцин Хуан был таким человеком, который был разборчив в людях, которым служил. Сегодня был понедельник, Сюеи Чен переночевал всего одну ночь дома, размышляя об этом, он вцепился в поручень трапа самолёта. Сын последнее время очень часто говорил, что хочет встретиться с папой, Сюеи Чену было не по себе от этого, потому что его сын был очень скромным по натуре человеком, он не мог просто так побеспокоить другого человека, никогда не требовал встречи с отцом, как в последние дни. Сын по телефону хныкал, как будто хотел что-то сказать, но промолчал, это заставило Сюеи Чена забеспокоиться. На прошлой неделе девушка по фамилии Чжоу из финансового отдела сбежала с круглой суммой в восемьдесят тысяч юаней, компания подала на неё в суд, но безрезультатно. Но даже если бы произошли более трагичные события, то достижения предприятия всё равно были бы на высоте. Эта мысль успокаивала Сюеи Чена. Дела брата-академика тоже заставили его встревожиться. «Если воспользоваться размолвкой директора Хуана и брата и уничтожить скрытую опасность, несомненно, это ловкий ход, но как выгнать эту кучу родственников?» Когда он встал на раскалённую землю, на его душе до сих пор творилась неразбериха. Смотря на косые лучи заходящего солнца, Сюеи Чен подумал: – Да пошло всё к чёрту! Сначала поужинаю, потом пойду домой. С сумкой в руках он пошёл в ресторан, в холле лишь сделал пару шагов, как увидел старческое лицо Линьцзы. – Директор Чен, вы едете домой или куда? – спросил смеясь Линьцзы и взял у него сумку. Сюеи Чен удивился, он не говорил никому, что должен приехать. Откуда он узнал про сегодняшний рейс? Он знал, что его команда никуда не годится, не соблюдает законы, даже не скрывает этого, но кроме директора Хуана никто не знал о том, что он собирался ехать домой навестить родных. Теперь он ещё более уверился в необходимости пересмотра устройства внутренней структуры компании. – Сначала зайдём в ресторан.