Та самая женщина, что перехватила полицейских вчера днем, встретила Линли за столом регистрации. Когда он спросил Энди Мейдена, она пробурчала: «Вот бедняга» – и отправилась на поиски бывшего офицера полиции. В ожидании Линли прошел мимо гостиной и заглянул в дверь соседствующей с ней столовой. Вторая женщина, примерно такого же возраста и обличья, что и первая, расставляла на столах подсвечники с тонкими белыми свечами. Рядом с ней на полу стояла корзина с желтыми хризантемами. Служебное раздаточное окошко между столовой и кухней было открыто, и оттуда доносилась быстрая и весьма эмоциональная французская речь. Потом она сменилась английской скороговоркой, но с явным иностранным акцентом: – О нет, о нет, о нет! Я просить шалот, а это не шалот. Эти луковицы пойдут в бульон. Ответом ему послужило неразборчивое тихое бормотание, а за ним излился поток французской речи, из которой Линли выловил только: «Je t’emmerde»[31]. – Томми. Обернувшись, Линли увидел, что в столовую входит Энди Мейден с записной книжкой в руке. Мейден выглядел удручающе: осунувшееся лицо покрылось щетиной, и он явно не снимал одежду со вчерашнего вечера. – Я не смог дотянуть до пенсии, – глухо произнес он. – Пришлось уйти в отставку, ты знаешь. Я без единого слова ухватился за эту работу, потому что она к чему-то вела. Так я говорил себе. И им. Нэн и Николь. Всего несколько лет, убеждал я их. А потом мы будем жить в достатке. С трудом волоча ноги, он заставил себя дойти до Линли, но этот переход, похоже, отнял у него последние силы. – И ты видишь, куда это нас привело. Моя дочь мертва, а сам я перебираю имена пятнадцати мерзавцев, готовых ради денег убить собственных матерей. Так почему же, черт возьми, я поверил, что они, отсидев свой срок, исчезнут и никогда больше не будут докучать мне? Взглянув на записную книжку, Линли понял, что в ней содержалось. – Вы подготовили для нас список. – Я перечитывал его всю ночь. Три раза. Четыре. И вот к какому выводу я пришел… Ты хочешь узнать? – Да. – Я убил ее. Такие вот дела. Это я во всем виноват. Сколько раз приходилось Линли сталкиваться с этой потребностью взять вину на себя? Сотню? Тысячу? Вечно одно и то же. И если существовали какие-то правильные слова, способные ослабить чувство вины у тех, кто столкнулся с жестокой реальностью безвременной смерти любимых людей, Линли пока так и не узнал их. – Энди… – начал он. Мейден прервал его. – Ты помнишь, каким я был орлом? Оберегал наше общество от «криминальных элементов», так я говорил себе. И мне удавалось неплохо справляться с поставленной целью. Я даже гордился своими достижениями. Но я и подумать не мог, что, пока я уделял все свое внимание нашему чертову обществу, моя собственная дочь… моя Ник… – Его голос дрогнул. – Прости. – Нечего извиняться, Энди. Все в порядке. – Никогда больше ничего не будет в порядке. – Мейден открыл книжицу и, вырвав из нее последнюю страничку, протянул ее Линли. – Найди его. – Мы найдем. Линли знал, как неутешительно звучат его слова: разве может арест какого-то преступника облегчить горе Мейдена? Тем не менее он сообщил, что поручил одному из своих людей в Лондоне прошерстить все архивные дела Особого отдела, но отчета от него пока не поступало. И следовательно, любые подготовленные Мейденом данные – возможные имена, преступления или детали расследования – помогут сократить время бдения за компьютером в два или даже в четыре раза, что позволит тому офицеру заняться непосредственным поиском вероятных подозреваемых. Мейден оказал полицейским большую услугу, и они постараются не остаться в долгу. Мейден вяло кивнул. – А чем же еще я могу помочь? Дай мне какое-нибудь поручение, Томми. Мне нужно что-то делать, иначе я свихнусь от ночных кошмаров… – Запустив пятерню в свою шевелюру, он откинул назад по-прежнему вьющиеся и густые, но совсем седые волосы. – Хрестоматийный случай. Я хватаюсь за любые дела, способные отвлечь меня от этого. – Естественная реакция. Нам всем приходится защищаться от потрясений, пока мы не будем готовы пережить их. Таков удел человека. – Это… Так я называю то, что произошло. Потому что если произнесу вслух, что именно случилось, то все станет реальностью, а я не думаю, что смогу выдержать ее. – Никто и не рассчитывал, что вы быстро справитесь с ситуацией. Вам с женой нужно какое-то время уклоняться от осознания случившегося. Или даже отвергать то, что случилось. Иначе вы совсем расклеитесь. Поверьте, я вас понимаю. – Понимаешь? – По-моему, вы сами знаете, что понимаю. – Следующую просьбу было особенно трудно высказать. – Мне необходимо осмотреть вещи вашей дочери, Энди. Вы хотите присутствовать при этом? Мейден нахмурился. – Все вещи в ее комнате. Но если вы ищете связь с Особым отделом, то при чем здесь спальня Николь? – Возможно, ни при чем, – сказал Линли. – Однако сегодня утром мы побеседовали с Джулианом Бриттоном и Уиллом Апманом, и обнаружилось несколько деталей, которые нам хотелось бы проверить. – Боже милостивый! Вы думаете, что кто-то из них… И Мейден устремил невидящий взгляд в окно за спиной Линли, очевидно гадая, какие ужасные детали могли выясниться в разговорах с Бриттоном и Апманом. – Пока слишком рано делать какие-либо выводы, Энди, – быстро добавил Линли. Выйдя из задумчивости, Мейден посмотрел на Линли и не сводил с него взгляда долгих тридцать секунд. Наконец он уразумел смысл его слов. Они вместе поднялись на второй этаж, и Мейден, открыв дверь в спальню дочери, остановился на пороге, наблюдая за тем, как Линли осматривает вещи Николь. Большинство из них вполне соответствовали тому, что можно найти в комнате любой двадцатипятилетней женщины, а многие вещи стали подтверждением слов Джулиана Бриттона и Уилла Апмана. В деревянной шкатулке лежали свидетельства того, что Николь любила украшать самые разные части своего тела. Простые золотые колечки различных размеров предназначались для ее пупка, соска или губы; одиночные булавочные сережки предполагали наличие дырочки на языке, а крошечные гвоздики с рубиновыми и изумрудными головками и навинчивающимися гаечками вполне могли вставляться в крылья носа. В гардеробе хранилась фирменная одежда, на ярлыках значились названия знаменитых домов высокой моды. Наряды Николь полностью подтвердили заявление Апмана о том, что на получаемую у него зарплату она не могла бы позволить себе так шикарно одеваться. Но имелись и другие свидетельства того, что кто-то удовлетворял дорогостоящие причуды Николь Мейден. Многие вещи в ее комнате говорили либо о весьма значительном личном доходе, либо о наличии солидного партнера, стремившегося добиться расположения девушки богатыми подарками. В шкафу обосновалась электрогитара, а рядом со шкафом стояли динамики, проигрыватель компакт-дисков и радиоприемник, которые могли бы стоить Николь всей ее летней зарплаты. На вращающейся дубовой стойке хранились сотни две или три компакт-дисков. На цветном телевизоре в углу комнаты лежал мобильный телефон. На полке под телевизором аккуратным рядком расположились восемь кожаных дамских сумочек. Все в этой комнате говорило о склонности к роскоши. Все свидетельствовало о том, что по крайней мере в одном отношении последний работодатель Николь был прав. В противном случае приходилось предполагать, что девушка доставала деньги каким-то другим способом, который в конечном итоге и привел ее к смерти: продажей наркотиков, шантажом, контрабандой, присвоением чужих денег. Но при мысли об Апмане Линли вспомнил еще одну фразу, брошенную адвокатом. Перейдя к комоду, он начал выдвигать ящики с шелковым нижним бельем и ночными сорочками, кашемировыми шалями и шарфами, фирменными, едва ношенными носочками. В одном из ящиков, насколько он понял, хранилось исключительно походное снаряжение: там лежали шорты защитного цвета, сложенные свитера, однодневные сухие пайки, подробные топографические карты и серебряная фляжка с выгравированными инициалами владелицы. Только в двух нижних ящика комода хранились вещи, не похожие на фирменные изделия из магазинов Найтсбриджа. Но и эти ящики, подобно остальным, были заполнены доверху. В них находился целый склад шерстяных свитеров самых разнообразных стилей и расцветок, и на вороте каждого изделия имелся вышитый ярлычок: «Связано любящими руками Нэнси Мейден». Линли задумчиво провел пальцами по одному из ярлыков. – Нигде нет ее пейджера. Апман сообщил нам, что она ходила с ним на работу. Вы не знаете, где он может быть? Мейден отошел от двери. – Пейджер? А Уилл уверен, что это был ее личный пейджер? – Он говорит, что ей звонили на пейджер во время работы. Вы не знали, что у нее был пейджер? – Я ни разу не видел ее с ним. Так его здесь нет? Мейден повторил все действия Линли. Осмотрел предметы на комоде, потом обыскал все ящики. Он пошел даже дальше Линли, проверив карманы всех жакетов, брюк и юбок дочери. Прощупал лежащие на кровати запечатанные пластиковые мешки с одеждой. Ничего не обнаружив, он наконец сказал: – Наверное, Николь захватила его с собой в поход. Возможно, он в полиции среди ее вещей. – К чему брать пейджер, если оставляешь мобильный телефон? – спросил Линли. – На природе один бесполезен без другого. Взгляд Мейдена переместился к телевизору, где лежал мобильник, и опять вернулся к Линли. – Тогда он должен быть где-то здесь. Линли проверил прикроватный столик. Он нашел пузырек аспирина, пакет носовых платков, противозачаточные пилюли, коробочку именинных свечей и тюбик гигиенической губной помады. Перейдя к дамским сумочкам под телевизором, он открыл каждую из них и обшарил каждое отделение. Все они оказались пустыми. Как, впрочем, и ранец, и портфель, и большая дорожная сумка. – Может, он остался в ее машине, – предположил Мейден. – Что-то подсказывает мне, что это не так. – Почему? Линли не спешил с ответом. Выйдя на середину, он взглянул на обстановку комнаты иными глазами, пытаясь понять, что может означать отсутствие в ней одного простого на первый взгляд предмета. И тогда он заметил то, на что раньше не обратил внимания. Эта комната напоминала музей – такой в ней был порядок. Все вещи лежали строго на своих местах. Кто-то хорошо здесь прибрался. – Энди, а где сейчас ваша жена? – спросил Линли. Глава 9 Поскольку Энди Мейден ответил не сразу, Линли повторил вопрос и добавил: – Она сейчас в отеле? Или где-то на территории? Мейден сказал: – Нет-нет. Она… Томми, Нэн отправилась на прогулку. Его пальцы сжались, словно сведенные судорогой. – Далеко ли она собралась, вы не знаете? – Скорее всего, в ближайшие пустоши. Она взяла велосипед, а именно туда она обычно ездит на нем. – В Колдер-мур?