– Как всегда, – хмыкнул Энди. – Ты же знаешь Николь. Знать-то он знал, да только хорошо ли? – И куда ее понесло? Она хоть захватила с собой палатку и прочее походное снаряжение? Энди отвлекся от уборки ножей. Очевидно, что-то встревожило его в голосе Джулиана. – Она не поехала бы без снаряжения. Ей известно, как переменчива наша погода. Во всяком случае, я сам помог ей уложить все в машину. Да в чем, собственно, дело? Вы что, поссорились? На последний вопрос Джулиан мог дать правдивый ответ. Они не ссорились, по крайней мере не в том смысле, какой Энди вкладывал в понятие ссоры. – Энди, она уже должна была вернуться. Мы собирались в Шеффилд. Ей хотелось посмотреть там один фильм… – Так поздно? – Специальный сеанс. Чувствуя, как предательски вспыхнуло лицо, Джулиан начал рассказывать о традиции показа «Шоу ужасов Роки Хоррора»[9]. Но во времена работы в Особом отделе, о которых Энди обычно отзывался как о «другой жизни», он уже сталкивался с этим фильмом и потому отмахнулся от объяснений. Он нахмурился, задумчиво поглаживая усы. – А ты уверен насчет сегодняшнего вечера? У нее не могло создаться впечатление, что вы договорились на завтра? – Я-то хотел увидеться с ней еще вчера, – ответил Джулиан. – Но Николь пригласила меня именно на сегодня. Я отлично помню, как она сказала, что вернется во второй половине дня. Это точно. Энди опустил руку. Его глаза посерьезнели. Он посмотрел в темнеющее над раковиной окно, возле которого стоял Джулиан. В стекле отражались лишь их фигуры. Но по выражению лица Энди Джулиан понял, что тот думает об опасностях, которые таит в себе заоконная темнота. Обширные вересковые пустоши с пасущимися на них овцами; заброшенные карьеры, снова ставшие частью дикой природы; известняковые скалы, сменяющиеся каменистыми осыпями. Ловушки доисторических пещер и медных рудников с обваливающимися туннелями и шахтами, каменные осыпи, где не раз ломали ноги беспечные туристы, и гребни крупнозернистого песчаника, с которых мог свалиться любой скалолаз и пролежать потом несколько дней или даже недель на дне ущелья, безнадежно ожидая помощи. Этот курортный район простирался от Манчестера до Шеффилда и от Стокон-Трента до Дерби, и горноспасателей частенько вызывали на помощь туристам, сломавшим руку или ногу, а то и того хуже. Если дочь Энди Мейдена заблудилась или получила какую-то травму где-то в тех краях, то двое встревоженных мужчин, стоявшие сейчас на кухне, при всем старании не сумеют найти ее без посторонней помощи. Энди сказал: – Давай-ка свяжемся с полицией, Джулиан. В первый момент Джулиану тоже захотелось связаться с полицией. Но, поразмыслив, он ужаснулся при мысли о неминуемых последствиях, которые влечет за собой вызов полицейских. Однако в этот краткий миг его замешательства Энди начал действовать. Он решительно направился к стойке регистрации, где стоял телефон. Джулиан поспешил за ним. Он заметил, что Энди прикрыл ладонью телефонную трубку, словно хотел, чтобы его разговор не привлек внимания случайных людей. В приемной по-прежнему находились только они с Джулианом, а остальные гости отеля попивали кофе и бренди в гостиной, находящейся в другом конце коридора. Именно оттуда и появилась Нэн Мейден в тот момент, когда в полицейском участке наконец взяли трубку. Она вынесла из гостиной поднос с опустевшим кофейником и парой чашек с блюдцами. – Да ведь это Джулиан! Привет. Какая приятная неожиданность… Но слова замерли у нее на устах, едва лишь она заметила, как подозрительно ведут себя эти двое: ее муж сгорбился над телефоном, подобно анонимному информатору, а Джулиан топтался возле него с видом соучастника. – Что происходит? Джулиану показалось, что ответ на ее вопрос отпечатался на его лбу словом «виновен». Когда Нэн настойчиво спросила: «Да что же случилось?» – он промолчал, надеясь, что Энди возьмет инициативу в свои руки. Но отец Николь, не обращая внимания на жену, продолжал тихо говорить по телефону: – Двадцать пять. Произнесенное им число, видимо, сказало Нэн то, что Джулиан не посмел облечь в слова и от чего Энди пытался уклониться. – Николь! – ахнула она. Торопливо подойдя к ним, Нэн поставила поднос на стол и при этом случайно смахнула на пол плетеную корзинку с рекламными проспектами отеля. Но никто не бросился поднимать их. – Неужели с Николь что-то случилось? Ответ Энди прозвучал спокойно. – Джулиан и Ник договорились встретиться сегодня вечером, о чем она, очевидно, просто забыла, – пояснил он жене, закрывая левой рукой микрофон трубки. – Мы пытаемся выяснить, куда она поехала. – Он солгал ей с безыскусной хитростью торговца, привыкшего рекламировать лежалые товары. – Я подумал, что она могла заехать к Уиллу Апману по пути домой, чтобы подготовить почву для очередной работы на будущее лето. С гостями все в порядке, милая? Проницательный взгляд серых глаз Нэн переметнулся с мужа на Джулиана. – Энди, ты меня не обманываешь? – Нэнси… – Говори правду. Он тянул паузу. На другом конце провода кто-то заговорил, и Энди взглянул на часы. – К сожалению, мы в этом не уверены… Нет. Спасибо. Прекрасно. Благодарю за помощь. Он положил трубку и, взяв поставленный женой поднос, направился в кухню. Нэн и Джулиан последовали за ним. Кристиан Луи, сменивший поварской наряд на джинсы, кроссовки и трикотажную спортивную фуфайку с эмблемой Оксфордского университета и обрезанными рукавами, прошел мимо них к выходу. Он взялся за руль стоявшего у стены велосипеда, помедлил, оценивая степень напряжения среди собравшихся на кухне людей, сказал: – Bonsoir, à demain[10],– и энергично нажал на педали. В кухонном окне промелькнул рассеянный желтый луч велосипедной фары. – Энди, я хочу знать правду. Нэнси остановилась перед мужем. Она едва дотягивала ему до плеча. Но благодаря крепкой и мускулистой фигуре эта маленькая женщина выглядела лет на двадцать моложе своих шестидесяти. – Правда тебе уже известна, – спокойно произнес Энди. – Джулиан и Николь договорились сегодня встретиться. А Ник забыла. Джулиан решил, что она над ним подшутила, и попросил меня узнать, куда она поехала. Я просто помогал ему прояснить ситуацию. – Но ты разговаривал по телефону вовсе не с Уиллом Апманом, – недоверчиво сказала Нэн. – С чего бы Николь взбрело в голову навещать Уилла Апмана в… – Она посмотрела на кухонные часы, современный стильный хронометр, висевший над стеллажом с обеденными тарелками. Часы показывали двадцать минут двенадцатого, и все они понимали, что вряд ли в столь позднее время уместно наносить визит собственному нанимателю, каковым и являлся адвокат Уилл Апман, в конторе которого Николь проработала последние три месяца. – Она же хотела отдохнуть на природе. Только не говорите мне, что вы считаете, будто она решила отложить отдых ради того, чтобы поболтать с Уиллом Апманом. И почему она вообще не смогла вернуться к назначенному с Джулианом свиданию? На Николь это не похоже. – Нэн прищурила глаза. – Или вы поссорились? – проницательно спросила она. Теперь затруднительное положение Джулиана усугубляли две причины: необходимость отвечать на этот вопрос второй раз и понимание того, что Николь не сообщила родителям о своем намерении навсегда уехать из Дербишира. Вряд ли она собиралась договариваться о новой летней работе, если планировала жить и работать в Лондоне. – Честно говоря, мы с ней разговаривали о женитьбе, – решился сказать Джулиан. – Мы обсуждали наше будущее. Глаза Нэн расширились. Встревоженное выражение ее лица сменилось чем-то похожим на облегчение. – О женитьбе? Николь приняла твое предложение? Когда же? Я имею в виду, когда это произошло? Она ведь даже не обмолвилась об этом. Ну надо же, какая замечательная новость. Просто великолепно. Боже мой, Джулиан, у меня голова идет кругом. Ты уже сообщил своему батюшке? Джулиану не хотелось продолжать нагло лгать. Но он не мог позволить себе сказать полную правду и предпочел избрать половинчатое решение. – Честно говоря, этот вопрос у нас пока на этапе обсуждения. И кстати, именно об этом мы и собирались поговорить сегодня. Энди Мейден странно взглянул на Джулиана, словно знал, что разговор о женитьбе между ним и Николь столь же невероятен, сколь обсуждение проблем разведения овец. Он сказал: – Постой-ка. Мне казалось, вы собирались в Шеффилд. – Так и есть. Но мы хотели поговорить обо всем по дороге. – Ну, это Николь не могла бы забыть, – заявила Нэн. – Невероятно, чтобы женщина забыла о встрече, назначенной для обсуждения свадьбы. – Она повернулась к мужу. – Уж тебе-то это отлично известно, Энди. Она замолчала, видимо задержавшись на последней мысли, и это дало Джулиану возможность вспомнить, что Энди так и не ответил на вопрос жены о только что сделанном телефонном звонке. Но тут Нэн сама обо всем догадалась: – О господи, ты звонил в полицию! Вы предполагаете, что с ней что-то случилось, и вам не хотелось, чтобы я догадалась об этом, да? Энди и Джулиан промолчали. Такого ответа ей вполне хватило. – А что я должна была бы думать по прибытии полиции? – запальчиво спросила Нэн. – Или мне полагалось как ни в чем не бывало подавать гостям кофеек? – Я знал, что ты будешь волноваться, – сказал ее муж. – Но для волнения нет совершенно никаких причин. – В такой темнотище Николь запросто могла съехать в кювет, повредить себе что-то или попасть еще в какую-нибудь беду, а вы – вы оба – даже не подумали, что нужно сообщить мне об этом, чтобы я не волновалась? – Да ты уже и так растревожилась. Поэтому мне и не хотелось беспокоить тебя понапрасну. Ведь все это, скорее всего, пустые страхи. Вероятно, ничего особенного не случилось. Мы с Джулианом оба пришли к такому выводу. Через час-другой все окончательно выяснится, Нэнси. Она попыталась заправить за ухо прядь волос. Однако ее новомодная стрижка, которую она называла «шапочкой» (на макушке волосы были длиннее, а по бокам гораздо короче), не позволяла произвести эту операцию. – Мы должны отправиться на ее поиски, – решительно заявила Нэн. – Кто-то из нас немедленно должен начать искать ее. – Много ли от этого будет проку? – возразил Джулиан. – Ведь мы не знаем даже, куда она поехала. – Но нам известны ее любимые места. Кипарисовая ложбина. Пещера Тора. Пиврилский замок. Нэн упомянула еще полдюжины других названий, невольно подтвердив правоту последних слов Джулиана: любимые места Николь были разбросаны по всему этому живописному горному району. На севере Скалистый край простирался до Хоумферта, а на юге – до Эшбурна и низин Тиссингтона. Для поисков Николь потребовались бы усилия целой команды. Энди вытащил из буфета бутылку и три стакана и плеснул в каждый по глотку бренди. Раздав стаканы, он сказал: – Давайте выпьем немного, чтобы успокоиться. Нэн обхватила стакан руками, но не выпила. – С ней что-то случилось.