– Насчет моего костюма… пожалуйста, можно взять и его? – Боюсь, пока нет, – ответил коронер. Все, увидевшие замешательство скрипача, невольно улыбнулись. Журналисты заметили это, надеясь, с помощью этого эпизода придать серьезному делу один из тех легких штрихов, которые так любит британская публика. Следующим был вызван дворецкий. Он стоял перед коронером, приняв величественную и вместе с тем почтительную позу хорошо вышколенного слуги. – Ваше имя? – Джеймс Берт, сэр. – Вы здесь дворецкий? – Да, сэр. – Как долго вы служили покойному мистеру Нейланду? – С тех пор, как он прибыл сюда в прошлом марте. Я был стюардом на судне, на котором мистер Нейланд возвращался в Англию, и во время путешествия он предложил, чтобы я перешел на службу к нему, сэр. – Вы знали его прежде? – Нет, сэр. – То есть вы не можете рассказать о нем ничего такого, что пролило бы свет на это дело? – Нет, сэр. Мистер Нейланд был очень хорошим хозяином, если я могу так сказать, и не заводил разговоров с теми, кто служил у него. Он редко обращался ко мне по вопросам, не имевшим отношения к моим обязанностям, сэр. – Ясно. Тогда расскажите, что вы видели в четверг днем. – Только то, о чем я уже рассказал полиции, сэр. – Так точно. Это мы и хотим услышать. Напустив на себя самый невозмутимый вид, Берт дал показания практически в тех же словах, что и Рингвуду. – Ах, так вы видели вашего хозяина и человека в зеленом, когда они вместе шли к саду? Вы не пошли за ними? – Конечно, нет, сэр. Это не мое дело. – Это так. В то время вы были в палатке? – Да, сэр. Не считая того, что после того, как я видел их, я на несколько минут заходил в дом. – Спасибо. Этого достаточно. Итак, суперинтендант, я считаю… Он запнулся. Одна из служанок вошла в холл и тихо обратилась к суперинтенданту. Затем тот кивнул ей и сказал коронеру: – Простите, я на минутку, сэр. Меня просят к телефону. Мне звонят из Сидбери. – Хорошо, – сказал коронер и, когда суперинтендант вышел из холла, добавил: – Мы должны подождать несколько минут. Остались только свидетели из полиции. Слышался приглушенный шум разговоров. Коронер склонился над столом, разбирая свои бумаги. Гарфорт пробился через толпу и подошел к викарию. – Очень интересное дело, Вестерхэм, – тихо сказал он. – Свидетельств хватит, чтобы повесить того парня – это наверняка. Но никакие показания не проливают ни капли света на дело. – За всем этим кроется какая-то загадка, не так ли? – ответил Вестерхэм. – Вот именно! Я хочу… идет суперинтендант. Вот мы и узнаем, насколько далеко полиция собирается зайти. Когда суперинтендант вернулся в холл, его лицо озаряла добродушная улыбка. По пути к коронеру он прошел мимо майора Чаллоу, сидевшего в конце стола, и, склонившись над ним, что-то шепнул ему на ухо. Вздрогнув, старший констебль воскликнул: – Эвоно как!! Что вы говорите?! И его лицо расплылось в улыбке. А суперинтендант продолжил свой путь и теперь выразительно шептал что-то коронеру. Наконец, последний обратился к присяжным: – Джентльмены, возникло очень важное развитие дела. Вам будет интересно услышать, что полиция успешно вышла на след псевдомузыканта, и он уже задержан. Зал возбужденно загудел. Некоторые из репортеров попытались протолкнуться к суперинтенданту, который отступил к старшему констеблю, чтобы посовещаться с ним и детективом-сержантом Рингвудом. Один предприимчивый репортер предусмотрительно нанял деревенского парня и взял его с собой на дознание. Теперь он торопливо набросал телеграмму для редактора и, сунув ее пареньку в руки, буквально вытолкал того за дверь, приказав немедленно отправиться на почту и пообещав в дальнейшем вознаградить паренька. Таким образом «Ивнинг газетт» смогла опубликовать новость быстрее всех – почти на полтора часа раньше остальных изданий. Неплохое достижение в газетном мире. – Соблюдайте порядок! – строго выкрикнул коронер. Гул разговоров затих. – Теперь суперинтендант, – распорядился коронер. Сказав еще пару слов старшему констеблю, суперинтендант обернулся к коронеру и сказал: – Сэр, мы в любом случае должны были попросить отсрочки. А после случившегося мы чувствуем, что при нынешнем раскладе мы предпочли бы не разглашать подготовленные нами показания. Уверен, вы понимаете нашу точку зрения. – О, я вполне согласен, – ответил коронер. – Следует ли нам назначить день и час для возобновления дознания? А сейчас объявляется перерыв. Джентльмены, спасибо. Все свободны. Репортеры сгрудились вокруг полицейских, желая услышать новости об аресте. – Если вы подождете несколько минут, – учтиво объявил суперинтендант, знавший, как обращаться с прессой, – я, скорее всего, смогу сообщить вам кое-что. Сам я еще знаю не так много, но собираюсь выяснить все по телефону. Он в библиотеке, не так ли? – Да, – ответил Рингвуд. – Тогда идем туда? – спросил майор Чаллоу. – Мисс Нейланд, можно воспользоваться вашей библиотекой? – Конечно, майор. И пожалуйста… вы можете выгнать из дома всех, кто вам не нужен? – Ну, конечно. Мы даже должны сделать это, – и он отдал приказ полицейскому. Рингвуд подошел к Вестерхэму: – Осмелюсь предположить, что вы можете пойти с нами. Вас мы рассматриваем как помощника в этом деле, сэр. Кроме того, вы нам понадобитесь. – Для чего? – спросил Вестерхэм по пути в библиотеку. – Для идентификации. Полагаю, он задержан только что. Мы должны взять с собой кого-то, кто сможет узнать его. А… Майор Чаллоу уже звонил в полицию Сидбери. Он поднес трубку к уху и слушал, изредка задавая вопросы. – Эвоно как! – сказал он, повесив трубку. – Дьявольская дерзость! Ярд задержал его. И как, по-вашему, он себя выдал? Вот глупец! – Отправившись в камеру хранения за сумкой? – осмелился предположить Вестерхэм. – Что? – Майор резко обернулся к нему, в то время как Рингвуд весело хмыкнул. – Падре, как, черт возьми, вы догадались об этом? Это именно то, что он сделал. – Ну, – ответил Вестерхэм, – вы сами проговорились об этом, майор. Вы сказали, что он выдал себя, и что он – глупец. А это – самое глупое из всего, что может сделать виновный. Догадаться было не очень сложно. – Вы слишком догадливы, падре, – сказал майор со смешком. – Эвоно как! Суперинтендант, что дальше? Он должен ока­заться у нас, в Сидбери! Давайте доставим его сюда из Скотленд-Ярда как можно скорее! – Все так, сэр, – ответил суперинтендант. – Вскоре он окажется под замком в Сидбери. Рингвуд, вам лучше отправиться в Лондон, возьмите с собой Холта. И, конечно, задержанного нужно опознать. – Я собирался попросить мистера Вестерхэма сделать это, сэр. Похоже, что он запомнил его лучше, чем кто-либо еще. – Когда я вам потребуюсь? – спросил викарий. – Я надеюсь, что этим вечером мы привезем его в Сидбери. Полагаю, нам придется подождать до утра понедельника. Сэр, вы сможете подойти в это время? – Конечно. В десять с небольшим? – Хорошо. – Знаете, падре, вам придется выбрать его среди нескольких других, – заметил майор Чаллоу. – Для вас выстроят целый строй подозреваемых. Эвоно как! После дознания Вестерхэм вернулся в дом викария коротким путем – через лес. Идя мимо прудов, он ненадолго остановил­ся. Место преступления привлекало его внимание. Викарий был далек от мысли изображать детектива-любителя из тех, что в книжках обходят полицию и находят улики, пропущенные профессионалами. Он прекрасно знал, что Рингвуд не менее наблюдателен, чем он сам, и должно быть, тот собрал все улики, если они вообще были уликами, а не как тот платок… Но даже если бы Вестерхэм и сделал какое-то открытие, он не стал бы вести себя как сыщики-любители из книжек – то есть придерживать улики у себя, чтобы триумфально указать на ошибки официального следствия. Викарий отдавал себе отчет, что учитывая обстоятельства этого дела и его места в нем, вероятно, Рингвуд в большей или меньшей степени немного вышел за пределы полномочий, доверившись ему, а викарий был готов проявить уважение к данному доверию и сделать все возможное для помощи детективу. Так что, стоя на тропинке между двумя прудами и снова осматривая место преступления, Вестерхэм не имел никакой надежды получить новые данные и был движим, скорее, любопытством и желанием сложить «два и два», чтобы в итоге получить «четыре». По утверждениям Рингвуда, улики доказывали, что через какое-то время после начала дождя Феликс Нейланд стоял за деревом на дальнем берегу верхнего пруда. Найденный там след ноги принадлежал ему. Рядом лежала непроклеенная папиросная бумага, ветром ее не сдуло, ведь в тот день ветра почти не было, тем более среди деревьев. А Нейланд не курил папирос. Следовательно, там стояли двое мужчин – Нейланд и музыкант. И там совсем не было остальных следов, возможно, из-за того, что мягкие каучуковые подошвы не оставляют заметных отпечатков. Вестерхэм попытался представить, что же произошло. Допустим, двое мужчин укрылись под деревьями от дождя, и между ними завязалась дискуссия и, вероятно, ссора. Нейланд обвинил музыканта в краже эбеновой шкатулки – и когда они вернулись на дорожку, ведущую к дому, шедший позади музыкант внезапно выхватил кинжал и заколол оппонента? Но на передний план снова и снова выходила все та же загадка. Такой ход событий представлялся очень правдоподобным, но он не объяснял то, что Нейланд был в зеленом камзоле.