– Сеньор Валдиз, я понимаю. Вы увидели мое объявление. И я очень рад, что вы увидели его. Я пригласил переводчика, чтобы он помог нам. Вы понимаете? – Si, señor. Я понимать английский, а вот говорить на нем очень плохо. Пардон! – Хорошо. Тогда через пару минут вы сможете все объяснить. Эвоно как! Пока они ждали, Валдиз изо всех сил старался быть понятым. – Мануэль Гарсиа – вы забрать его. О, нет сеньор. Так не делают. Мануэль Гарсиа – es muy buono caballero[11] – вы понимать? Да? Майор положил руку на плечо Валдиза: – Вы будете должны рассказать нам о нем. – Si, señor. Прежде чем провести кассира в библиотеку, майор Чаллоу кратко поговорил с ним. – Мистер Ротбери, дайте слово, что никому не расскажете о том, что сейчас выяснится. Ко мне только что пришел сеньор Валдиз – он связан с делом о копплсуикском убийстве. Он очень плохо говорит по-английски, и я хочу, чтобы вы переводили для нас. Вы же понимаете, как важно сохранить его слова в тайне? – Конечно, майор. Мы, банковские служащие, привыкли к этому. Старший констебль также позвонил к себе на работу и приказал отправить к нему на дом стенографиста. Тот пришел сразу после кассира и приготовился записывать показания Игнасио Валдиза. Процесс двигался медленно: кассир дословно переводил не только заявление, но и вопросы, которые иногда вставлял майор. Но конспектировать так было только легче. Сеньор Валдиз начал с того, что гордо заявил: он – не какой-то там латиноамериканец, а настоящий испанец, проживающий в Испании. Он живет в живописном городке Эрнани, что недалеко от Сан-Себастьяна. Он – независимый человек; фактически, Валдиз дал майору понять, что на социальной лестнице он стоит не ниже, а может, и немного выше майора. У него есть племянник, проживающий в Сан-Мигеле, что в Южной Америке. Там он занимается инженерными работами. Приняв приглашение племянника, он поехал к нему в гости и там познакомился с Феликсом Нейландом. Последний участвовал в экспедиции, следуя по одному из притоков Амазонки через северную Бразилию, а в Элизондо (столице Сан-Мигеля) он отдыхал на стоянке. Затем началось восстание. Ни он, ни Нейланд, ни племянник не желали иметь к нему никакого отношения, хотя волнения в народе дошли до того, что даже иностранцам было сложно сохранять нейтралитет. К несчастью, племянник Валдиза был личным другом Дона Гонсалеса – предводителя повстанцев, и хотя племянник и держался подальше от политики, но по вышеназванной причине он, против своей воли, в глазах тогдашней власти стал ассоциироваться с повстанцами. Сеньор Валдиз пересказал старшему констеблю то, что он знал о Мануэле Гарсиа. Сам он был едва знаком с ним – они лишь один или два раза пересекались в доме его племянника. Но он знал, что Гарсиа являлся одним из самых уважаемых жителей Элизондо, являясь ярым сторонником Дона Гонсалеса, как и два его сына. Когда была сформирована повстанческая армия, он стал адъютантом генерала Зумайи – в той армии все были большими или малыми военачальниками. Зумайя был одним из тех, кто обычно выходят на передовую во время латиноамериканский переворотов – смесь запредельной храбрости в сочетании с маккиавелианским коварством. Он был настоящим предводителем всего движения, и, будучи военным, он более, чем кто-либо еще, понимал, как действуют те тайные пружины, которые лежат в основе революции. Сильный и решительный человек – когда речь шла о противниках он был безжалостен. Вдобавок к этому у генерала Зумайи был более широкий кругозор, нежели у большинства его соотечественников. Он путешествовал, и среди его знакомых были люди других национальностей. До восстания он был очень дружелюбен к молодому инженеру. Вероятно, это было не просто так – по слухам, теперь, при власти Дона Гонсалеса, он смог нажиться при помощи электросетей, контролируемых правительством. Наконец-то сеньор Валдиз упомянул черную эбеновую шкатулку, и майор Чаллоу заинтересованно подался вперед. Валдиз сказал, что эта шкатулка была подарком генерала Зумайи его племяннику. Она стояла на столике в его комнате, и он пользовался ею для хранения сигар. – Он знал о том, что в шкатулке могло быть секретное отделение? – спросил майор. – Если и знал, то мне не сказал, – покачал головой сеньор Валдиз. – А там был тайник? Да? Затем он продолжил свой рассказ, перейдя к самой захватывающей его части. Его племянник жил в маленьком доме на окраине Элизондо и пригласил Феликса Нейланда пообедать вместе с ним. Окончив трапезу, трое мужчин сидели на патио с кофе и сигарами, и вдруг они услышали выстрел. Через минуту к ним подбежали генерал Зумайя и Мануэль Гарсиа: те кричали, что в уличной стычке они отбились от своих, и теперь их преследуют так называемые революционные войска. Все это происходило в тот момент, когда Дон Гонсалес занял пост президента, а его предшественник сбежал, но порядок пока еще не был восстановлен, так что бои между враждующими движениями все еще продолжались. – Что можно было сделать? – развел руками Валдиз. – Нельзя хладнокровно смотреть, как расстреливают товарищей, даже если ты не стоишь всецело на их стороне. Мой племянник сразу же пригласил их в дом, и мы заперли дверь как раз в то время, когда революционеры появились на углу улицы. Они сразу же открыли огонь, и их пули разбили окна. Генерал Зумайя и сеньор Гарсиа были вооружены автоматическими пистолетами, а мы носили при себе револьверы (учитывая дух того времени, это было разумно). И снова, – Валдиз опять развел руками, – что оставалось делать? Мы предоставили им укрытие, понимая, что теперь это вопрос жизни и смерти для всех нас – пяти человек. И мы ответили на стрельбу. У моего племянника были патроны, которые подходили к револьверу сеньора Нейланда. Он разделил их. Сеньор Нейланд был очень спокоен, он с улыбкой (вот смелый человек!) разместил свою часть патронов в эбеновой шкатулке из-под сигар – так ему было легче достать их для того, чтобы перезарядить оружие. Это была крупная битва. Я получил ранение в руку, но это были пустяки. Но наш запас патронов истощался, и все выглядело совсем худо, ведь враги были все ближе. Мы знали, что если они ворвутся в дом, то не проявят никакого милосердия. Тогда сеньор Нейланд использовал последний патрон – он думал, что в шкатулке есть еще, но там ничего не было. Рассердившись, он швырнул шкатулку в сторону так, что она упала на пол. В этот момент пуля поразила голову генерала Зумайи, и он упал – возле шкатулки. Сначала он был в сознании, шевелился и немного говорил, но мы не могли понять его слов. Потом, едва мы решили, что для нас все кончено, раздался залп выстрелов, и появились солдаты генерала Зумайи – как раз вовремя. Вражеское войско разбежалось, а некоторых удалось взять в плен. Стало можно перевести дух. Осмотревшись, мы подумали, что генерал Зумайя умер. Он неподвижно лежал, и – что странно – его рука сжимала черную шкатулку. Среди освободивших нас солдат был хирург, он осмотрел Зумайю и сказал, что тот не умер, и еще есть шанс спасти его жизнь. Далее сеньор Валдиз рассказал, что Зумайя был доставлен в госпиталь, где пролежал несколько недель, оставаясь в тяжелом состоянии – большую часть времени он пробыл без сознания. Но в конечном счете врачи и медсестры смогли выходить его. – Но к этому времени мы с сеньором Нейландом уехали из Сан-Мигеля, – продолжил Игнасио Валдиз. – Сеньор Нейланд уехал на следующий день после перестрелки; фактически, он приходил к нам на прощальный ужин. А я? Я распрощался с племянником спустя три недели. Я намеревался посетить Нью-Йорк, а затем отправиться обратно в Испанию, по пути заглянув в вашу страну – ее я до этого не видел. И я пообещал в данном случае засвидетельствовать свое почтение сеньору Нейланду. Он оставил мне адрес его клуба в Лондоне. Как раз перед моим отъездом племянник отдал мне письма к моей семье в Хернани, и тут он случайно увидел шкатулку. И ему в голову пришла мысль. Он сказал, что я должен забрать ее с собой и отдать сеньору Нейланду, когда я увижу того в Англии – на память о том волнующем часе, когда тот использовал ее для хранения патронов. Итак, в Лондоне я обратился в клуб сеньора Нейланда и получил его адрес. Я написал ему. Он пригласил меня в гости, а затем я подарил ему шкатулку. Вот и все, сеньор. Буду рад, если это поможет вам, но Мануэль Гарсиа, о, нет! Он не мог убить сеньора Нейланда. С чего бы ему? – сеньор Валдиз снова выразительно развел руками. – Сеньор Валдиз, я премного обязан вам, – ответил майор. – Очень хорошо, что вы прибыли в Англию. Я вряд ли могу сказать, чего это вам стоило… Едва поняв смысл этих слов Игнасио Валдиз сердито вскочил с места. – Сеньор! – возмутился он. – Попрошу вас не говорить о деньгах. Я только сделать то, что нужно! – Прошу прощения. А теперь можно задать вам несколько вопросов? – спросил майор Чаллоу. Сеньор Валдиз поклонился. – Когда вы были в Сан-Мигеле, вы случайно не встречали человека по имени О'Каллиган? На лице испанца тут же появилось выражение глубочайшего презрения. – Я его не знаю, – чопорно ответил он. – Но я слышал о нем! Он был презренным предателем. Если он вернется в Сан-Мигель, там его или застрелят, или прирежут. Там никто об этом не пожалеет. – Да, это соответствует всему, что мне известно о нем, – заметил майор Чаллоу. – Но я хочу узнать у вас кое-что. Не знаете, не было ли у него причин желать смерти сеньору Гарсиа? Испанец пожал плечами. – Он мог убить любого, кто стоял у него на пути, – ответил он. – Он не был другом сеньору Гарсиа, это правда. Но у сеньора Гарсиа было куда больше причин, чтобы убить О'Каллигана – или, скорее, одного из его соратников. – То есть? – крайне заинтересованно спросил майор. – Пардон! – отрезал Валдиз. – Я отказываюсь говорить хоть что-либо против ваших соотечественников, сеньор, так как я восхищаюсь вашей страной. Но в Сан-Мигеле было много плохих людей – и самым худшим из них был некий англичанин. – Бич! – прорычал майор. – А? Вы о нем слышали? Это правда, сеньор. Бич собственными руками убил двух сыновей сеньора Гарсиа. О'Каллиган предал их, но убил их Бич. А племянник рассказал мне: сеньор Гарсиа поклялся на распятии, что отомстит, так что попадись Бич ему на глаза, он убил бы его, а заодно и О'Каллигана. – И что же произошло с Бичем? – спросил майор. – Quien sabe, Señor,[12] – развел руками испанец. – Говорили, что он умер еще до того, как я покинул Сан-Мигель. Нет сомнений, помимо Мануэля Гарсиа ему хотели отомстить и другие люди. Ах, сеньор, разрешат ли мне поговорить с Мануэлем Гарсиа? – Да, – ответил майор. – Я отведу вас к нему. Но нужно соблюсти формальности. Если пожелаете, можете сказать ему, что было бы разумно дать показания о том, что находилось в черной шкатулке, и почему он прибыл за ней в Копплсуик. Сеньор Валдиз, вероятно, вы понадобитесь нам снова. Где вы остановились? Испанец дал адрес в Вест-Эндском отеле. – Я вернулся в него сегодня вечером, сеньор, – сказал он. – Но сейчас я хочу посетить мисс Нейланд, засвидетельствовать ей свое почтение, и выразить соболезнования из-за смерти ее брата, так как сеньор Нейланд был мне очень большим другом! Глава XIV Сеньор Валдиз отправился в Копплсуик навестить мисс Нейланд. У дворецкого как раз был короткий день, и дверь открыла служанка. Сначала ей потребовалось какое-то время, чтобы понять ломанный английский, очевидно, она приняла испанца за какого-то коммивояжера, но в конце концов она провела его в гостиную, где мисс Нейланд пила чай с викарием, который также нанес ей визит. Сеньор Валдиз был запредельно вежлив и очень старательно пытался говорить на своем очень ограниченном английском. Вестерхэм немного знал испанский и, по возможности, помогал ему. Валдиз очень учтиво выразил соболезнования мисс Нейланд относительно смерти ее брата. – Он был мой хороший друг, и я очень огорчен. Примите мои соболезнования, сеньорита. Мисс Нейланд предложила ему чаю. Он объяснил свое присутствие в Англии тем, что прочитал в испанских газетах об убийстве ее брата и увидел объявление, что самого его разыскивают. Затем он вкратце пересказал историю эбеновой шкатулки и в конце сказал: – Нет сомнений, что сеньор Нейланд стать жертва большой ошибки. Тот, кто убил его, думал, что он был Мануэлем Гарсиа, ведь он носить его одежду. Но это очень странно. Но сегодня мне позволили увидеть сеньора Гарсиа, и, думаю, он объяснит, которого человека он боится, а также что было в той шкатулке. Он сказал мне, что уже сообщил это адвокату, и адвокат советовать ему пока ничего не говорить. – Ясно, – заметил Вестерхэм. – Вопрос отложен для его защиты? Испанец сначала ничего не понял, и Вестерхэм, преодолевая трудности языкового барьера, принялся объяснять, что когда обвиняемый в тяжком преступлении предстает перед магистратом, предполагается, что его в любом случае будут судить в вышестоящем суде, и линия защиты зачастую заключается в том, чтобы молчать, пока адвокаты готовятся к разбирательству в суде. Валдиз пожал плечами и развел руками: – Мануэль Гарсиа совсем не должен оказаться под судом. Я уверен, что он не виновен. – Я тоже так считаю, – ответил Вестерхэм, – но по закону так положено. Затем Валдиз собрался уходить. Он вежливо попрощался, склонившись над рукой мисс Нейланд. Но затем он выразил желание посмотреть на место преступления. – Можно? – спросил он. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Я помню сад, я ведь уже был в нем. Я пойду посмотреть. – Я пойду с вами, – предложил Вестерхэм. – Все равно, мне пора возвращаться к себе. И он также попрощался с мисс Нейланд. Двое мужчин вышли из дома, пересекли лужайку и прошли через поле по тропинке, ведущей к прудам. Дойдя до пруда Дианы, Вестерхэм пояснил испанцу, как получилось, что они с майором Чаллоу нашли тело в воде. Заинтересованный и взволнованный, Валдиз говорил на смеси испанского и ломанного английского, и Вестерхэм кое-как понимал его. – Я понимать, – заявил Валдиз. – Это было так. Мануэль Гарсиа пройти по тропинке, а сеньор Нейланд последовать за ним и еще заговорить с ним. Они вместе пойти через лес – туда – а потом сеньор Нейланд возвращаться один – в зеленом костюме. И вот тут он был убит – ах, ужасно! – Один из вопросов, которые озадачивают меня: что Нейланд делал за тем деревом? – вставил Вестерхэм, указав на дальний берег верхнего пруда. – Э? Я не понимать. – Мы нашли его следы на земле за тем деревом, – пояснил Вестерхэм. – Поскольку шел дождь, следы не могли быть старыми. И там еще лежал кусок папиросной бумаги – вашей, испанской, непроклеенной. Выглядело так, словно он и Гарсиа стояли там вместе, но на дознании Гарсиа сказал, что это не так. Ничего доказать было невозможно, ведь Гарсиа носил туфли с каучуковой подошвой.