Но бдительный испанец не придал значения этой подробности. – Вы найти папиросную бумагу? – спросил он. – Да. И вряд ли она принадлежала Нейланду, ведь он не курил папирос. – А Мануэль Гарсиа вообще не курит, – заявил Валдиз. – У него больная горло. Он не может курить. – Правда? – Конечно, – кивнул испанец. – Я знаю это. – Странно. Кто бы это мог быть? – Может, убийца? – Да, но… – протянул Вестерхэм. – В этом случае он бы знал, что это – Нейланд, а мы полагаем, что, убивая Нейланда, он думал, будто это Гарсиа, не так ли? – Это очень странно, – испанец потер руки. – Я уверен, что Мануэль Гарсиа не убивать сеньора Нейланда, но больше я ничего не знать. Сеньор Вестерхэм, простите, – сказал он, взглянув на часы, – но я возвращаться в Лондон. Поезд скоро подойдет? – Да, – ответил Вестерхэм, также взглянув на часы, – в 6:45. Еще больше часа. Может, зайдете ко мне домой и подождете там? Позволите угостить вас бокалом вина? Затем я смогу подвезти вас до станции на своем автомобиле. Вежливый испанец снял шляпу и поклонился. – Вы очень добры. Я с радостью пойду с вами. Выпив вина, Игнасио Валдиз стал разговорчивее. Временами Вестерхэму было сложно понимать его, так как знания испанского у викария были очень скромны, а испанец говорил очень быстро, смешивая собственный язык с английским. Он вновь вернулся к теме восстания в Сан-Мигеле и собственной невольной роли в нем, а затем речь зашла о Мануэле Гарсиа. – Вы говорили, что он потерял двух сыновей? – спросил Вестерхэм. – Si, señor. Одному было восемнадцать, а второму – двадцать. Их обоих предали, и в этом участвовать О'Каллиган. Но убил их Бич, я о нем уже говорить, – англичанин, который несколько лет жить в Сан-Мигель. Если бы они погибли в честный бой, это было бы другое дело. Но они быть убиты. – Как он убил их? – Младший быть застрелен. Он нес сообщение от генерала Зумайи, а Бич быть с ним знаком и притворяться его другом. Бич смог заманить парня в дом и попросить передать ему сообщение, но парень не захотеть говорить. Бич вынуть револьвер и застрелить его в сердце. Со старшим произошло то же самое, но ему досталась не пуля, а нож – вот так! Испанец вскочил на ноги и в пантомиме изобразил метание ножа через кабинет Вестерхэма. Викарий вздрогнул – это действие выглядело до того иностранным, черные глаза Валдиза сверкали от волнения. – Плохой человек, но думаю, теперь он мертвый человек, – выкрикнул испанец, садясь на место. – Сеньор Гарсиа никогда не сможет выполнить свой клятва отомстить. В Сан-Мигель даже поговаривали, будто его убил сам О'Каллиган. Было известно, что они поссориться. – Кстати, – заметил прежде не слышавший этого имени Вестерхэм, – сеньор Валдиз, мы же говорим конфиденциально? Вы упомянули О'Каллигана. Сегодня, когда вы смогли увидеться с Мануэлем Гарсиа, он говорил вам?.. Испанец многозначительно поднес палец к устам и кивнул. – Они не дали увидеться с ним наедине и заставили его говорить по-английски. Но судя по тому, что он сказать, я догадаться… и думаю, что его адвокат все знать. Да, я считаю, что О'Каллиган быть здесь, и что О'Каллиган думать, будто убивает сеньора Гарсиа. – Гарсиа говорил, что боялся человека, которого он увидел здесь. – Он не бояться! – негодующе заявил Валдиз. – Гарсиа очень смелый! Он бояться не самого О'Каллигана, а того, что тот получит содержимое шкатулки. О, да! Сеньор Вестерхэм, не пора ли мне идти? Простите! И спасибо, сеньор. Вестерхэм отвез его на станцию, а затем вернулся к себе домой. Пройдя к себе в кабинет и устроившись за письменным столом, он намеревался набросать план воскресной проповеди. Но ничто не приходило ему в голову. Он тщетно листал Псалмы, Евангелия и Послания, пытаясь подобрать тему для проповеди. Его мысли все еще оставались у тропинки меж двух прудов в лесном саду. Он был озадачен. После разговора с Игнасио Валдизом он еще более уверился, что Гарсиа не совершал преступления. Теперь все указывало на О'Каллигана. Очевидно, Гарсиа узнал того на приеме в саду, и, скорее всего, О'Каллиган также узнал его: если фальшивая борода не смогла обмануть Нейланда, то, вероятно, и О'Каллиган мог также узнать его. Но главным образом викария озадачивало следующее: если это и впрямь был О'Каллиган, то что он мог делать вместе с Нейландом за деревом? Если, конечно, О'Каллиган был там вместе с ним. То, что сам Нейланд побывал за деревом, можно считать доказанным. Викарий отложил Библию и молитвенник и закурил трубку, откинувшись на спинку стула и глубоко задумавшись. Затем, чтобы свериться с записной книжкой, он выдвинул один из ящиков письменного стола. Он вынул записную книжку, и в тот же момент его взгляд случайно упал на письмо, лежавшее в ящике. Это было письмо от мисс Нейланд – она писала ему о посылке с вещами для ярмарки. Стремление к аккуратности побудило его вынуть это письмо из ящика, чтобы переместить его в корзину для бумаг. При этом он бегло просмотрел его. И у викария вырвалось восклицание. Сжимая письмо в руках, он присел и внимательно перечитал его. Из его трубки уже не шло ни малейшего дуновения дымка, но он все еще сжимал ее в зубах. Так как позабыл о ней. Затем он вскочил с места и принялся ходить по кабинету взад-вперед, все еще сжимая в руках письмо мисс Нейланд. Вскоре он остановился и громко произнес: – Мануэль Гарсиа не курил, так что… Викария охватила новая мысль. Он снова сел на стул, закурил погасшую трубку, снова разжег ее и выпустил колечко дыма. Он опять придвинул стул к столу, но теперь не ради написания проповеди. Он листал свой блокнот страницу за страницей, тщательно читая записи. И время от времени он что-то выписывал на лист бумаги, составляя что-то вроде списка. В блокноте также хранились вырезки из местных газет с расшифровкой стенограммы дознания. Их он также прочел, изучив показания. Он занимался этим, пока не услышал, как подъезжает машина, и, выглянув в окно, не увидел, что прибыл Гарфорт. Он смел блокнот, вырезки из газет и письмо мисс Нейланд обратно в ящик. Так что когда к викарию вошел Гарфорт, он был занят приходской работой. К этому времени Вестерхэм считался официальным ухажером Дианы. Ее отец не удивился просьбе ее руки от молодого священника – он уже заметил их нараставшую близость. К тому же он полностью одобрял пару, так как Вестерхэм ему очень нравился, и он был рад, что дочь избрала его. – Харри, смею полагать, вы догадываетесь, почему я зашел, – сказал он, впервые обратившись к Вестерхэму по имени, а не по фамилии. – Я только что вернулся из Лондона и захотел увидеться с вами прежде, чем отправлюсь домой. Сегодня я поговорил со своим сыном, Харви, – кратко добавил он. Вестерхэм сочувственно кивнул. – Он все мне рассказал, – продолжил Гарфорт. – Можете представить, что я чувствую. Но я очень рад тому, что он сознался, и я не знаю, как выразить вам свою признательность, Харри. – О, не стоит, мистер Гарфорт. – Отнюдь! Я хочу поблагодарить вас не только за тактичность, но и за вашу заботу о Диане. Вы поняли то, что теперь осознаю и я, то есть вы заметили, что ее совесть была бы ущемлена, если бы она сама все мне рассказала, хотя все это время вы понимали, что я должен обо всем узнать. – Ну, – неловко ответил Вестерхэм, – я подумал, что это было бы лучшим, что можно сделать, и… – Конечно, это было лучшим, и я не могу вас в должной мере отблагодарить! – Надеюсь, – заметил Вестерхэм, пытаясь перевести тему разговора подальше от собственной личности, – надеюсь, с Харви все в порядке, то есть, ну… что вы его не слишком сильно наказали. – Это был болезненный разговор, – немного угрюмо ответил Гарфорт, – и мы оба почувствовали это. Но думаю, что я поступил правильно. Я сказал ему, что единственный способ продемонстрировать его сожаление – это стойко придерживаться нынешнего места работы, и если в конце испытательного срока он сможет показать мне, что начал жизнь с чистого листа, то мы забудем о прошлом. – Я очень рад этому, сэр, и Диана обрадуется, когда вы расскажете ей об этом. Из-за этого она вела себя героем. – Да, вела, и я горжусь ею. Надеюсь, что все это дело останется секретом, который знаем только мы трое. – И еще один человек – майор Чаллоу, – добавил Вестерхэм, пояснив, почему он посвятил его в тайну. – Да, понимаю, – ответил Гарфорт. – Я бы и сам пошел к нему, если бы этого не сделали вы. А теперь интересно, что же будет дальше – то есть если полиция задержит этого О'Каллигана. – У меня есть для вас новости. Как вы думаете, кто объявился? Валдиз – тот, кто подарил шкатулку Нейланду. Это длинная история, и если у вас есть время, я расскажу вам ее. Гарфорт жаждал узнать, что произошло, и Вестерхэм рассказал ему. Когда он закончил, барристер сказал: – Я могу лишь заметить, что дело становится все сложнее. Во-первых, Гарсиа. Полиция не попросила бы продления ареста, если бы была уверена в уликах против него. Это показывает, что у них есть сомнения, и Валдиз, конечно, только усилит их. Как-то я говорил, что не возражал бы взяться за его защиту, если бы дело дошло до суда, но теперь я сомневаюсь, что оно туда попадет. И в любом случае в свете новых обстоятельств, сейчас я не смогу за него взяться – ведь дело затрагивает мою собственную семью. Что касается О'Каллигана, то все выглядит плохо. Если полиция доберется до него (полагаю, они уже идут по следу), то у них будет двое обвиняемых – если они не снимут обвинение с Гарсиа. Для полиции это очень неудобно. Полагаю, это должно волновать Чаллоу. Интересно, какую линию он изберет. Вестерхэм пристально следил за собеседником. Когда тот закончил, викарий сказал: – Думаете, это сделал О'Каллиган? Гарфорт пожал плечами. – Выглядит именно так. Хотя лично я хотел бы, чтобы он был ни при чем, ведь в обратном случае Диане придется давать показания. Харри, а вы думаете, что это он? Вестерхэм ответил не сразу. – Я… не… знаю! – медленно произнес он. – Мне в голову пришла странная мысль. – Какая? – Пока не могу сказать, – покачал головой викарий. – Скорее всего я сглупил, позволив разгуляться воображению. Но я собираюсь проверить мою теорию. Потом я расскажу вам – не важно, подтвердится она или нет. Кстати, вы случайно не знаете названия судна, на котором Нейланд прибыл из Южной Америки? – Знаю. «Пеликан». – Пароходная линия? – «Блю Даймонд». А что? – Ничего, – рассмеялся викарий. – Говорить я не собираюсь. Гарфорт собрался уходить. – Увидим ли мы вас в «Буковой ферме» этим вечером? Не хотите ли зайти ко мне домой и пообедать? Или заглянете позднее? Но Вестерхэм покачал головой. – Передайте Ди, что мне очень жаль, но сегодня вечером я должен сделать очень многое. – Тогда приходите завтра на ланч. У меня будет выходной. – А завтра я должен поехать в Лондон, но к вечеру постараюсь вернуться.