– Конечно, – кивнул суперинтендант. – Не хотите ли присоединиться? На самом деле из-за этого мы и зашли сначала сюда. Возможно, это немного не по правилам, но мы уже практически считаем вас одним из нас. – Хорошо, я с вами. – Тогда, если не возражаете, сэр, – вставил Рингвуд, – мы пойдем короткой дорогой – той, что у вас за домом, через лес. Когда трое мужчин пересекли лужайку за домом викария, там все еще оставался человек, который утром сидел на насыпи. Он неторопливо прогуливался, сунув руки в карманы. Рингвуд молча кивнул ему, и он присоединился к ним. – Мистер Вестерхэм, это один из наших людей, – пояснил детектив. – Да, знаю, – парировал викарий. – Полагаю, Фрум топчется где-то у главного входа, а еще один парень, должно быть, к этому времени уже полностью изучил устройство вокзала. Так вы поняли мой намек? – Да, хотя я не вполне уловил, что именно он означает. – Расскажу позже. Четверо мужчин прошли по дорожке в глубине леса. Вскоре тропинка расширилась, и они приблизились к озеру Дианы, но шедший впереди Рингвуд внезапно остановился и тихо сказал: – Смотрите! Из-за деревьев они увидели человека, идущего через поляну между ними и домом – он шел быстрым шагом, а в руке держал кожаный саквояж. – Ну и ну! – шепнул суперинтендант, когда его спутники инстинктивно попятились в укрытие. – Он делает ноги! – Далеко не уйдет! – прорычал полицейский, который весь день провел у тропинки. – Возмездие! – объявил викарий, внезапно осознав, что они находятся почти на том самом месте, где произошло убийство. Замеченный ими человек не мог увидеть их. Он уже пересек полянку и теперь шел по узкой тропинке, вьющейся между деревьями и ведущей к пруду Дианы. – В десять минут шестого отходит поезд на Лондон, – прошептал детектив-сержант Рингвуд, и Вестерхэму эта информация показалась слишком банальной для столь волнующего момента. Человек шел дальше. Он достиг тропинки между двумя прудами и почти прошел по ней, когда Рингвуд тихо вышел из скрывавшего сыщиков подлеска – он оказался практически на расстоянии вытянутой руки от замеченного ими человека, когда тот резко остановился. – Джеймс Берт! – голос Рингвуда был таким же тихим и сдержанным, как и его движения, хотя сказанное им потрясало. – Джеймс Берт, я арестовываю вас по обвинению в убийстве Феликса Нейланда! Застигнутый врасплох, Берт уронил саквояж. И прежде чем он успел что-либо сказать, Рингвуд быстро направился к нему. Затем в его руках блеснуло что-то стальное, и раздался щелчок. В тот же момент вперед вышли суперинтендант и полицейский в штатском, и Берт в наручниках оказался перед тремя мужчинами. – И я предупреждаю вас, что все сказанное вами будет записано и может быть использовано как свидетельство. Официальный и бескомпромиссный, но в то же время с британским чувством честной игры – таков был арест, произведенный английским полицейским. – Что вы имеете в виду? – воскликнул Берт, немного придя в себя. – Вы думаете, я мог убить своего хозяина? Мистер Рингвуд, вы сильно ошибаетесь, и вы должны объясниться! – Берт! Впоследствии Вестерхэм говорил, что ему стыдно вспоминать этот момент. Именно тогда он испытал ужасное возбуждение, вызванное охотой на человека: в нем проснулся дикарь, скрывавшийся за лоском безупречной цивилизации. В момент ареста он отошел от остальных – возможно, из-за врожденного мелодраматического инстинкта; потом он всегда говорил, что ему казалось, будто он двигался механически. Психологи, вероятно, объяснили бы это влиянием подсознания, в котором отпечаталась разработанная им теория. Как бы то ни было, он стоял у дерева на дальнем берегу пруда Дианы, на том месте, где Рингвуд нашел следы Нейланда. – Берт! Тот обернулся. Взглянув через пруд, он увидел Вестерхэма: правой рукой викарий указывал вверх, его кулаки были сжаты, и он не отводил глаз от дворецкого. Когда Берт посмотрел на него, викарий рывком выбросил руку вперед и раскрыл ладонь. Джеймс Берт вздрогнул, а затем закричал: «Вот черт!» – и бросился вперед, подняв скованные наручниками руки. Но полицейские удержали его, хотя всем троим пришлось приложить для этого силы. Тогда арестованный внезапно успокоился. – Что вы собираетесь делать со мной? – спросил он. – Вы отправитесь со мной в Сидбери, – ответил суперинтендант. – Там вам будет предъявлено обвинение, и вы сможете сделать заявление, если пожелаете. Но вы не обязаны делать его. – Я могу проконсультироваться с адвокатом? – Конечно. А сейчас меня ждет машина. Они вернулись тем же путем: суперинтендант и полицейский в штатском вели Берта, оказавшегося между ними, Вестерхэм и Рингвуд шли позади, причем последний нес саквояж Берта. – Я собираюсь немного задержаться, – тихо сказал Рингвуд, обращаясь к Вестерхэму. – Знаете, придется уговаривать мисс Нейланд позволить мне обыскать его комнату. И я хочу получить от вас объяснение, сэр. – Вы его получите. Придя к дому викария, суперинтендант и его подчиненный с арестованным подождали, пока машина с еще одним полицейским за рулем не съездит на вокзал, чтобы забрать оттуда их человека, а затем в деревню – сообщить Фруму, что он свободен. Вернувшись, автомобиль должен был забрать Берта в Сидбери. Но прежде чем они уехали, Вестерхэм перемолвился с суперинтендантом парой слов. – Возможно, вам будет интересно как следует отмыть Берта – может, тогда Мануэль Гарсиа узнает его. – Почему? – Потому что я не думаю, что его и правда зовут Джеймсом Бертом. Подозреваю, что это Джаспер Бич, – сухо ответил Вестерхэм. – Вот черт! Это многое объясняет! – воскликнул суперинтендант. – Это объясняет все, – парировал викарий. Глава XVIII – Еще бокал «Шато д’Икем», – предложил Вестерхэм. – Я открою новую бутылку. Только вчера я открыл предыдущую – для пробы Берту. – Так вот откуда взялись его отпечатки пальцев на том бокале, который вы передали мне вчера вечером, сэр? – спросил детектив. – Вот именно. В тот момент он и не подозревал, что я задумал. – Но как вы заподозрили его? – Я собираюсь рассказать вам, – викарий открыл ящик письменного стола. – Здесь у меня все записано, но пришлось потрудиться для того, чтобы расположить все в нужной последовательности. Сперва это было головоломкой. – Если можно так сказать, то вы – просто чудо, мистер Вестерхэм, – восхищенно объявил Рингвуд и пригубил «Шато д’Икем». – Нет, нет. Потребовалось всего лишь немного наблюдательности и здравого смысла – не больше. И взглянуть пошире. Понимаете, сначала вы сконцентрировались на Гарсиа, потом – на О'Каллигане, но я не мог настроиться ни против одного, ни против второго. Особенно против Гарсиа. Единственное, что до сих пор озадачивает меня, так это почему он оставил те пять фунтов для Энсти. – Мистер Вестерхэм, он не оставлял их. Это мы уже выяснили, и теперь я могу рассказать вам об этом. Из-за этого дело против него и начало разрушаться – из-за этого и из-за отпечатков пальцев. И он рассказал викарию о письме Перривейла. – Понятно, – ответил Вестерхэм. – Это проясняет ситуацию. Теперь разберемся с кусочками моего паззла. – Сэр, когда вы впервые заподозрили Берта? – Не могу сказать. Не более двух дней назад. Я начал замечать в нем что-то странное, но сначала я не с чем не мог связать это. У нас была ярмарка, и я видел, как Берт выиграл три пачки сигарет на конкурсе. Но когда я заговорил с ним, он сказал, что они ему не нужны, и вернул их обратно. Где-то полчаса спустя я снова наткнулся на него, и он сворачивал папиросу, и я заметил, что перед тем, как закурить ее, он не стал облизывать край. То есть он подогнул конец. Теперь помните ту непроклеенную бумагу у пруда? Конечно, замеченное пребывало где-то в глубинах моего сознания. Я уже знал, что Нейланд не курил папирос, а впоследствии Валдиз сообщил мне, что Гарсиа не курил вообще. Рингвуд, вы узнали еще что-нибудь о той бумаге? – Я нашел окурок папиросы из такой же бумаги – с подогнутым концом: он лежал на земле в палатке в день убийства. Но я связал его с Гарсиа, а потом думал, что его мог курить О'Каллиган. – Конечно, оба предположения вполне естественны. Ну, продолжим мой рассказ. Сначала я дам вам большую подсказку, так как она действительно подтолкнула меня. Меня всегда сбивал с толку вопрос: почему Нейланд стоял у того дерева на дальнем берегу пруда? – Я часто пытался понять это, – ответил Рингвуд. – Там были его следы. Он и в самом деле стоял там. – Нет, его там не было, – улыбнулся Вестерхэм. – Но там были его следы? – Верно. – Тогда какого черта?.. – Смотрите. Прочитайте это письмо. Оно пришло вместе с одеждой Нейланда, которую его сестра прислала на распродажу. Письмо написала сама мисс Нейланд. В то время я был очень загружен и не придал ему значения. Я случайно обронил его в ящик стола и вынул его оттуда только два дня назад. Но прочитайте его, сержант. Уважаемый викарий! Я посылаю вам вещи моего брата – для благотворительной распродажи. Я знаю, что вы не сочтете меня бессердечной, если я так быстро расстанусь с некоторыми из вещей моего бедного брата, ведь мне хотелось бы, чтобы они послужили благой цели. Там два или три костюма в хорошем состоянии, а также прочее белье. Я бы отправила и его обувь, но брат привык отдавать старую обувь Берту, так что из-за сентиментальных соображений я последовала его примеру. Искренне ваша,