Но Вестерхэм отнюдь не спешил покорно соглашаться. Вместо этого он ответил: – Полагаю, с вашей точки зрения так и есть. Но, как я уже сказал, сам я не тороплюсь формировать теорию. Так что не буду связывать себя словами. Сержант, сперва поймайте зайца. Полагаю, вы уже предприняли все, что можно? – Конечно. Все вокзалы и все порты извещены. Мы задействовали все механизмы, которые только смогли. И я собираюсь увидеться с двумя представителями прессы – скажу им, какую информацию следует опубликовать. – То есть? – Описание того человека. То, что он подменял музыканта в оркестре и носит инициалы «М. Г.». Обращение к владельцам гостиниц или пансионатов, у которых пропал постоялец, или у которых есть жилец с нужными инициалами – пусть они свяжутся с редакцией. Газетчикам нравится быть задействованными в игре, и они могут быть полезны – если вы правильно общаетесь с ними. – Но при этом не упоминая сумку из камеры хранения, например? – рассмеялся Вестерхэм. – Конечно. Не будет же он таким глупцом, чтобы обратиться за ней. Я так думаю. А вы? – Не знаю. Он мог не видеть сегодняшних газет. – А это тут при чем, сэр? В утренней прессе ничего не говорилось о той сумке. – Вот именно, – ответил викарий. – Ну, желаю вам удачи. – И еще одно. Вы хорошо знали Нейланда? – Мы были друзьями, но он был новым прихожанином. Я не знал его до того, как он переехал сюда в прошлом марте. – Но он рассказывал вам о своих путешествиях? – Не очень много. Я видел, что в его жизни были приключения, но он был сдержанным человеком – англичане привыкли умалчивать о своих подвигах. – Как и о своих прегрешениях, – заметил детектив. – Ах, мы не должны судить беднягу. Но, как вы знаете, есть люди, которые считают подвигами свои прегрешения. Не то, чтобы я обвинял его в этом – он не походил на человека, способного пойти по кривой дорожке. Но, как я говорил, похоже, что в его жизни бывали подвиги, а это подразумевает историю. Но, как бы то ни было, он и не намекал мне об этом. – Но вы думаете, что они были? – Ну, конечно! Просто посмотрите на факты. Таинственная пустая шкатулка. И убийство. Конечно, за этим кроется какая-то история. Но мы, вероятно, так и не узнаем о ней. Когда детектив удалился, викарий вновь набил трубку и закурил, сев в кресло и вытащив табуретку, на которую можно было положить ноги – такова была его любимая поза для обдумывания проповедей или решения церковных проблем. Для внешнего мира Вестерхэм был энергичным и трудолюбивым священником, хорошим организатором, а также рассудительным проповедником. Следовательно, для внешнего мира он был пастором – большинству людей присуще представление о священнике как о существе, отличном от обычного человека и обитающем в теологической атмосфере, откуда смотреть на жизнь можно лишь с религиозной точки зрения. Иногда смешно наблюдать, как люди пытаются говорить со священниками лишь о последних высказываниях епископа, церковной архитектуре и воскресной школе, тогда как, говоря с хирургом, они не станут заводить речь об операциях, а в разговорах с юристами – о договорах. Но в девяти случаях из десяти священник вовсе не хочет говорить о Церкви. Вестерхэм был не только священником, но и просто проницательным человеком. И его хобби – наблюдательность – было не пустым хвастовством. Многие из прихожан и не догадывались, насколько точны его выводы, сделанные во время наблюдения за теми мелочами, которые обычно ускользают от внимания большинства людей. Также он интересовался многими вещами, выходившими за рамки его призвания и затрагивавшими вопросы гуманизма. И этот очередной вопрос очень притягивал его. Детектив-сержант Рингвуд оказал ему доверие как внимательному наблюдателю, который может оказать помощь, так что сыщик в какой-то мере отошел от обычной практики и вверил ему информацию по делу. Но сержант был бы впечатлен намного сильнее, если бы заглянул в блокнот Вестерхэма, который тот вынул из запертого ящика письменного стола. В нем викарий записал и кратко прокомментировал все, что он заметил и вспомнил в связи с преступлением, начиная с собственного появления на приеме в саду и вплоть до текущего момента. Теперь он добавил к этим записям и информацию, полученную от Рингвуда. Время от времени он откидывался на спинку стула и делал паузу, держа авторучку перед собой – это была еще одна характерная для него поза. И вот наступила более длинная, чем обычно, пауза, в течение которой он сидел, вытянув руку с ручкой. И курил он не так активно. Его лоб сморщился. Затем он тщательно написал: Рингвуд сделал еще одну находку после того, как показал нам фальшивую бороду и осколки шкатулки. Но он изменил свое мнение о ней. Он спросил нас, что могут означать инициалы «Д. Г.». Майор Чаллоу предположил Диану Гарфорт – насколько я знаю, среди присутствовавших она была единственной, к кому подходили эти инициалы. Откуда он их взял? Из чего-то, найденного им. Чего? Допустим, Диана что-то обронила. Что это могло быть? В руках она держала зонтик и косметичку. И на ней были перчатки – перед чаем и весь вечер. Как мне представляется, женщины не ставят своих инициалов на зонтики и перчатки. В косметичке могли быть, – здесь викарий улыбнулся, – зеркало, расческа, платок. Предположим, что она обронила платок. Но это мог сделать любой из гостей. Так что, наверное, это ничего не значит. Когда я ее видел? – пока викарий писал следующие строки, на его щеках появился легкий румянец. – Чай мы пили вместе. Все это время играл оркестр. Затем подошли люди из Хортона, начался разговор на общие темы. Затем я потерял ее… прогулялся к прудам… ах, она была там… поднималась по тропинке – в это время Нейланд упомянул о пруде Дианы. Была ли она в холле во время концерта? Я ее не видел. Когда она ушла? Мне она сказала, что пошла домой. Вероятно, в этом ничего нет! Затем викарий взглянул на каминную полку с часами. Четверть пятого. – Нужно поговорить с ней, – сказал себе священник. – Поеду на машине. Если у этого детектива есть какая-то ерунда против нее, то нужно уберечь ее от проблем. В путь! Глава V Гарфорты не были прихожанами Вестерхэма. Их резиденция, «Буковая ферма», находилась за пределами Копплсуика, хоть от дома викария до нее и было всего полторы мили. Мистер Гарфорт был вдовцом и успешным барристером, так что ему приходилось ездить в Лондон почти каждый день. А когда он бывал дома, то посвящал себя саду и игре в гольф. Из его детей только Диана проживала с ним. У него были еще две дочери (замужние) и сын. Но последний редко появлялся, и Вестерхэм обратил внимание, что о нем редко упоминали. Сам же Вестерхэм стал викарием копплсуикским всего лишь чуть больше года назад. Будучи совсем молодым, повышением в должности он был обязан бенефицию и собственному усердному служению в большом городском приходе. Копплсуик был даром лорда Рошдейла, которому принадлежала большая часть той земли, и когда место викария освободилось, он проконсультировался с епископом, попросив того посоветовать хорошего человека. – Да, есть такой, – ответил епископ. – Вот только я не знаю, захочет ли он жить в деревне. Вестерхэм, младший священник из Хай-Ферринга. Он вам подойдет. Человек он способный, и к тому же он – джентльмен с большим запасом рассудительности: ее у него больше, чем у всех моих священников, – со смешком добавил он. Поначалу Вестерхэм возражал, так как он никогда не думал о службе в деревенском приходе, но в конце концов он согласился, ведь у него появилось бы больше времени для исследований, а также у него были мысли о трудах в литературной сфере. Прибыв в Копплсуик, он немного опасался: а не совершил ли он ошибку, но очень скоро обнаружил, что это большой, разношерстный сельский приход, в котором проживают самые разные классы общества – от сквайра до крестьян, включая фермеров, оптовиков и мелких торговцев. Так что трудиться здесь предстояло не меньше, чем в городском приходе, а такта здесь требовалось намного больше. Но время шло, и Вестерхэм начал признаваться себе, что рад переезду в Копплсуик – ведь здесь была Диана Гарфорт! Диане было двадцать четыре, и она была типичной деревенской девушкой. Она хорошо играла в гольф и теннис, ездила на охоту, водила машину, а если у нее было подходящее настроение, могла отправиться на десятимильную прогулку по холмам. Вдобавок к этому она была первоклассной домохозяйкой и превосходно управляла «Буковой фермой». Кроме того, она была если не блестяще, то очень хорошо образованной, будучи обученной в лучших традициях частных школ – без изощренных изысков. В компании она была естественна и не жеманничала. Так что не удивительно, что она получила уже с полдюжины предложений руки и сердца, впрочем, не приняв ни одно из них. Когда подъехал Вестерхэм, она стояла на ступеньках, ведущих к парадной двери. Очевидно, что она только что вернулась с прогулки, так как в ее руке была трость. – Мистер Вестерхэм, здравствуйте! – воскликнула она. – Вы хотите увидеть отца? Но он еще не вернулся. – Нет, я хочу увидеть вас, – прямо ответил викарий. – Очень мило с вашей стороны. Заходите на чай. Я просто умираю от жажды, – с этими словами она прошла в гостиную и позвонила, чтобы подали чай. – Я думала, что вы, возможно, захотите обсудить это ужасное дело с отцом. Он очень заинтересован. Вы знаете, что он специализируется на уголовных делах? Разве это не ужасно? Викарий кивнул. – Они уже поймали… того человека? – Нет. Это очень странно, но я уверяю вас в том, что полиция делает все возможное. И они немедленно оказались на месте происшествия. – Мистер Вестерхэм, так вы думаете, они поймают его? – Ну, мне представляется, да. Полицейские – люди упорные, и у них есть самые разные методы работы. В этот момент служанка принесла чай, и разговор на эту тему прервался на время подготовки к трапезе. Затем, налив чаю, Диана сказала: – Как там бедная мисс Нейланд? Я хотела было сходить к ней, но подумала, что она может быть слишком расстроена. Мне ее так жаль. – Утром я был у нее. Она отважно приняла случившееся, но, конечно, оно стало ужасным шоком для нее. – Да. Конечно. – Когда вы впервые услышали об убийстве? – спросил Вестерхэм. – Полагаю, вы ушли прежде, чем все произошло? – О, да. Новости мы узнали очень поздно вечером – их принес Роберт, наш садовник. – Да? А когда вы ушли? Получается, что вы не слышали пение a cappella? Как мне кажется, я не видел вас на том представлении. – Нет, я не слышала его. Знаете, я ушла домой – подумала, что лучше двинуться в путь, пока дождь был не такой сильный. Но все равно я ужасно промокла. Викарий задумчиво помешал свой чай. А затем перешел к делу: – Я пришел спросить у вас кое-что. Надеюсь, вы не возражаете? – А в чем дело? – в голосе девушки прозвучала небольшая тревога. И викарий заметил ее. – Вчера в «Радостном саду» вы, случайно, не теряли ничего вроде платка? – В чем дело? Вы подобрали его? Викарий сразу же заметил, что слова девушки подразумевали – она потеряла платок. – Это ужасно мило с вашей стороны, что вы принесли его, – продолжила Диана прежде, чем Вестерхэм успел что-то сказать. – Но как вы узнали, что он – мой? – Понимаете, на нем ваши инициалы – а вы там были единственным человеком с такими инициалами. – Вы так умны! – воскликнула девушка. – Вы могли бы стать детективом! Пожалуйста, отдайте его мне. – Где вы обронили его?