– Чего ты боишься? – Взгляд эфенди смягчился, как и тон. Даже захват стал мягче, превратившись из собственно захвата в объятие. – Ульяна, пойми, я не враг тебе. Я в самом деле хочу помочь. В какой-то момент мне действительно захотелось довериться. Он демон, верно. Но демон, которому не чужды такие понятия, как дружба, ответственность и забота. А еще долг. Поэтому я удивленно приподняла брови и насмешливо переспросила: – Помочь? А разве мне нужна помощь? По-моему, это тебе необходимо прилечь. Не беспокойся, я найду чем занять свой досуг. Попробовала отстраниться и почти не удивилась, когда мне это не позволили. – Ульяна, не глупи. – Мужчина досадливо поморщился и попытался зайти с другой стороны. – Всем нам иногда необходима помощь и дружеское участие. Я твой наставник, и мне необходимо знать… – Верно, ты мой наставник. – Дерзко оборвав демона, я все-таки выкрутилась и отступила. Холодно осмотрела недовольного мужчину и добавила, не постеснявшись сделать тон максимально ледяным: – Наставник, единолично назначивший себя на эту должность, не поинтересовавшись моим мнением, а не друг. Право дружбы еще необходимо заслужить, и уж точно не давлением и собственническими заявлениями. – Ты какая-то… – Задумчиво щурясь, Камаледдин все не мог подобрать слово, как будто никогда раньше не встречал подобных собеседников. – Странная. Неправильная. Чужая. Не махеши… Тебя одурманили? Подчинили? Вложили программу действий? Если первые предположения вновь вызвали ледяную дрожь в позвоночнике, то последующие слегка расслабили. Домыслы, не более. – Стоп. – Мужчина, все это время не сводящий с меня взгляда, резко поднял руку. – Не то. Чужая? Повторение предыдущего предположения озадачило меня и заставило нахмуриться. Что он делает? – Да, точно! А радостный возглас не то чтобы напугал, но напряг однозначно. Эфенди все смотрел, изучал и, казалось, что-то находил. Находил подтверждения своему предположению. Черт! – Уля? – Проникновенный тон напугал намного больше, чем все предыдущее вместе взятое. – Так что с тобой сделал маг? Решив отчасти солгать, я зло скривилась и сказала то, о чем уже знал Балавар и, возможно, остальные офицеры фрегата «Молния». То, что смог бы узнать и Камаледдин в приватной беседе с ними, если бы проявил побольше гибкости и терпения. – Убил? Реакция эфенди была невероятно схожа с реакцией первого помощника капитана – мужчина недоуменно моргнул, нахмурился и даже головой помотал, словно отказывался это слышать. – Убил?! – Верно. – Хмыкнула я, решив, что откровений достаточно. – На этом все, больше мне сказать нечего. И если ты действительно хочешь стать мне не только наставником, но и другом, впредь прошу воздержаться от вопросов по данной теме. Мне они неприятны. Думаю, тебе в самом деле стоит прилечь, выглядишь бледновато. Я буду на марсе. И пока демон пытался прийти в себя, развернулась и поторопилась обратно на мачту, фактически сбегая от неприятного разговора. Интересно, какие выводы сделает этот чересчур умный демон? Лишь бы не те, которые мне навредят. И, черт возьми, почему ему не жилось спокойно при дворе магараджи? Лапал бы дворцовых девок и не лез бы ко мне со своим наставничеством! Нет, вздумалось ему в сыщика поиграть! Эф-ф-фенди чертов! Убили? Маленькую махеши не просто напугали, а убили? Провожая остекленевшим взглядом убегающую девушку, демон все никак не мог уложить в голове довольно серьезное заявление Ули. Могла ли она сейчас солгать? Что-то внутри него подсказывало, что нет. Нет. Именно это было правдой. Той правдой, которая ее очень пугала и которую она ни в коем случае не хотела озвучивать. Но он ее вынудил. За язвительным тоном скрывался страх. За вызывающим взглядом – боль. За безобразным поведением – желание отстоять свою суть, которую едва не потеряла. Девочка… Камаледдин зажмурился и обхватил ладонями виски, в которых вновь неприятно кольнуло. Концы не сходились. Разве смерть не забирает душу? Или она умерла не окончательно? Или маг смог ее вернуть и погиб именно из-за этого? Вопросы, вопросы, вопросы. И что самое гадкое – вряд ли сама Уля знает на них ответы, иначе вела бы себя иначе. Или знает? Открыв глаза, демон моментально нашел взглядом Ульяну. Девушка, как и обещала, вновь сидела на марсе грот-мачты и… рисовала? Прищурившись, Камаледдин всмотрелся внимательнее. Точно. Рисует. Необычно… Так, ладно. Пусть рисует. А ему действительно необходимо прилечь. Новые вопросы плодились в голове со скоростью штормовых порывов, отчего эта самая голова болела все сильнее. Да и внутри до сих пор потряхивало от чудовищного разряда молнии, не только пронзившего его тело насквозь (и, кажется, выдавшего всю его подноготную Ульяне, Бездна!), но и снесшего все его личные защиты. Именно от срыва личных защит он потерял сознание, не иначе. Странно. Очень странно… Глухо рыкнув, Камаледдин с досадой потер виски, которые уже разламывались от боли, и, стараясь не шаркать ногами, как семисотлетний старик (хотя хотелось!), потихоньку побрел в свою каюту. Хотелось надеяться, что к вечеру это отвратительное состояние пройдет и он сможет думать и размышлять более внятно. Очень хотелось надеяться… На марс я взобралась уже как на родной насест. Немного постояла, периодически кося одним глазом на пришибленного моим признанием демона, присела, осмотрелась. Взгляд остановился на бумаге и мелках, подтолкнул к мысли, и я решила: а почему бы и нет? Все равно надо хоть чем-то занять остаток дня. Особых мыслей о сюжете не было, поэтому я несколько минут просто сидела и смотрела на лист, прокручивая в голове последние моменты общения. Не слишком ли я перегнула палку? Но, черт побери, я не могу думать наперед, когда рядом этот демон! Эмоции, сплошь эмоции и нервы. И лишь спустя пять, десять, пятнадцать минут приходит осознание, что необходимо быть мягче, изворотливее и умнее. Н-да… Вновь покосилась на Камаледдина и отметила, каким потерянным и угнетенным тот выглядит. Бедняга. Не ожидал. Сама не ожидала, что решусь. С легкой досадой поморщилась, отгоняя мысли о сожалении, а затем с удивлением констатировала, что рука уже двигается, нанося пока скупые, но многочисленные штрихи на бумагу. Массивная фигура, поникшие крылья, опущенные плечи – все это я обозначила буквально двумя десятками штрихов, сосредоточившись на его лице и глазах. Минимум шрамов. Лишь легкий намек, не более. А вот глаза… В них сосредоточилась вся его душа. Большая, как и он сам. Непростая. Упрямая, дикая, многогранная. Истинно мужская. Стараясь не показывать виду, что рисую именно его, я как могла смотрела вбок, но при этом зарабатывала стойкое косоглазие, стараясь не упустить ни единой, даже самой легкой тени. Набросок, не более. Но даже в нем уже была видна суть эфенди. Да, сложно нам будет пережить этот период наставничества. Неожиданно Камаледдин развернулся и, тяжело ступая, отправился вниз. Наверное, в каюту, как и хотел. Неудивительно, я даже сверху вижу, насколько ему плохо после обморока. Причем я так и не поняла, чем он вызван. Включить логику? Проблематично. Строить догадки? Бессмысленно и неблагодарно. Лучше порисую. Перевела взгляд на портрет, оценила результат и чуть подправила изгиб губ демона, сделав его более нейтральным, а не таким грустным, как раньше. Грустный демон…